Пробуждение в «Эмпти Фридж». Сборник рассказов - Денис Игоревич Воронцов
Как утешение, на ум приходит самоочевидная истина: расставлять ловушки не более умно, чем рискованно. Но если это все еще кто-то делает, вывод напрашивается сам:
— Никто не расследует эти случаи, не так ли?
Он кивает, его улыбка становится шире:
— Exactamente. Всем плевать. Главное не что это, а как это выглядит. Тем более, сами генераторы потом уходят вглубь так далеко, что не откопаешь.
— А детекторы?
Фин подбирает с пола упавшие очки и надевает их, продолжая улыбаться. Отражающиеся в них лампы прожекторов напоминают глаза мухи.
— Какие детекторы? Попробуй найди железяку в куче ржавчины.
Смотрю на машину внимательнее, и на ум приходят ассоциации с хищными рыбами вроде акул или барракуд. Конечно, изгибы не так изящны, но окрас точь в точь. Высокая посадка тоже навеивает мысль о чем-то диком и неприручаемом.
Несмотря на возникающие в голове образы, связанные с машиной, мне все же непонятна философия Фина: он видит в каждой из них живое существо, да еще и обладающее душой. И это больше похоже на шизофрению.
— Сколько хочешь за нее? — Спрашиваю и замечаю: у нее порт старого образца. Но это не проблема: переходников вокруг валяется целая куча.
Похоже, он прочитал это в моем взгляде — подходит к полке и берет один из них:
— Две тысячи, и переходник в подарок.
Что ж, если он и правда готовил «акулу» для себя, лучше нее в коллекции Фина я все равно ничего не найду. Но скорее всего, он припрятал что-нибудь для себя. Такой тип, как Фин, не может не держать в голове запасной план на случай, если сломается «чайная ложка». Остается надеяться, что он не собирается участвовать прямо сейчас, так как соперником он может оказаться сильным.
— Хорошо, согласен. — Говорю недолго думая и понимая, что выбора нет. Скорее всего, Фин тоже это понял. Причем с того самого момента, как я ступил на порог.
Он вытирает руку о брючину, хлопает меня по плечу и кивает на «акулу»:
— Нет, гринго. Это она согласна.
IV
Ночью плато становится неотличимым от океанского дна: сплошная черная мгла, и ни одной звезды на небе. Всему виной пылевая буря, взметнувшая тонны песка и погрузившая окрестности Оазиса в мрак. Даже Деймос пропал из виду, хотя должен находиться сейчас над горизонтом. В такие моменты кажется, что пребываешь в другом измерении, лишенном пространства и времени. И если подумать, провалиться в безвременье не худшая перспектива, учитывая, насколько это место осточертело.
Сижу на склоне холма, и сквозь прибор ночного видения смотрю в сторону руин «ОАЗИС-1», оставив «акулу» возле дороги. При виде железных ребер создается впечатление, будто это останки не так давно затонувшего цеппелина. А разбросанные вокруг него модули выглядят как батискафы, миссии которых провалились. Со временем ощущение, что нахожусь под толщей воды, с таким пейзажем только усиливается. Жуткое место.
Ждать ближе к останкам опасно из-за высокого уровня радиации, а отсюда, скорее всего, мало что удастся рассмотреть. Через минуту все-таки различаю над холмом шлейф пыли, будто кто-то начал вырывать из-под земли гигантский шнур. Это Лью, летит на своем порше, вздымая клубы пыли. Кроме песчаного хвоста больше ничего не вижу, но думаю, он направляется прямиком к руинам, следом за расчищающим путь прозрачным диском «метлы». Сейчас и проверим его болтовню насчет волшебного кролика.
Не проходит и полминуты, как в шлеме появляется шелест:
— Не знаю, увидишь ли ты оттуда весь фокус. Лучше внимательнее следи за радаром и засеки время.
На фоне его голоса слышу, как мотор электрокара набирает обороты, и как «метла» начинает усиленно гудеть. Представляю, каким безумцем он смотрится сейчас за рулем: пират, готовый напороться на коралловые рифы, просто потому что верит собственным байкам.
— В левом рукаве — ничего.
В динамиках появляется треск стекол, будто спорткар летит сквозь рой мошкары. На таких скоростях частицы почвы превращаются в град, а крупный кусок может даже оставить на лобовом стекле трещину. Постепенно поток зерен усиливается, и я практически вижу, как стрелка его спидометра начинает зашкаливать.
— В правом рукаве — ничего.
Зеленая точка на циферблате все быстрее подползает к пятну, напоминающему скелет кита. Затем пропадает из вида и…
Возле останков завода раздается грохот, похожий на мощные раскаты грома. В какой-то момент ловлю себя на мысли, что Лью врезался в торчащий кусок железа или налетел на каменную глыбу. Но тут же приходит понимание: с такого расстояния подобный звук услышать просто невозможно, потому что акустика здесь ни к черту. Случилось явно что-то другое.
Над заводом всплывают сизые клубы песка, и это единственное, что мне удается разглядеть. Совершенно не улавливая суть происходящего, перевожу взгляд на радар и вижу: точка снова появилась, но уже в другом конце циферблата. А это может означать только одно — Лью мгновенно переместился больше, чем на полмили, и как ни в чем не бывало продолжает двигаться с другой стороны холма.
— Как тебе такое, Боб Уильямс17? — Шелест в динамиках появляется так же внезапно, как исчез.
И я в ступоре.
Голова начинает гудеть от попытки осмыслить произошедшее и понять, как на это реагировать. Я даже не заметил, как успел подскочить на ноги и взобраться на вершину склона: никогда еще не испытывал такого страха и замешательства одновременно. Неужели его разговоры про червоточину чистая правда?
Не будь у меня в руках приборов, я бы решил, что возле руин завода случилось что угодно — от внезапно начавшейся аномальной грозы до необъяснимого взрыва двигателя (который априори не способен с такой силой рвануть). Но я бы ни за что не подумал, что объяснение может оказаться настолько же невероятным, насколько и простым: невидимое поле существует, и в его пределах действительно открывается червоточина.
А ведь еще два дня назад мысль о кротовой норе возле «ОАЗИС-1» казалась трепом наркомана, которому неплохо удается «Кровавая Мари». Его желание доказать, что червоточина реальна, я принял за попытку реабилитироваться, которая по моим представлениям должна была закончиться чем-то вроде: «извини, мост развеялся. Но клянусь,
