Назначаю тебя палачом - Анна Васильевна Дубчак
Я пришла в себя и поняла, что лежу в кабинете Виктора на диване, а надо мной склонилась женщина-врач в синей форме с красным крестом. Она попросила меня лечь ровно, чтобы она смогла сделать мне кардиограмму.
Я повернула голову, увидела побледневшего Виктора и со злостью приказала ему немедленно выйти из кабинета и не глазеть на меня. Раздетая, с электродами на голой груди (врач пришлепывала их так грубо, что я испытывала боль!), я чувствовала себя настолько беззащитной, что слезы покатились таким потоком, заливаясь теплыми ручьями мне за уши, как если бы мне только что сообщили о том, что мне осталось жить сутки. Что это все, конец.
Врач сказала, что я потеряла сознание не из-за сердца, что это нервное. И когда все ушли и я осталась в кабинете совсем одна, я вдруг поняла, что нахожусь здесь в последний раз, что больше никогда в жизни моя нога не ступит здесь, что свою миссию я выполнила, предупредила Финягина о возможном грозящем ему убийстве, и только после этого не спеша оделась и направилась к выходу.
Уже в дверях, зная о том, что секретарша меня услышит, я сказала Виктору:
– Если со мной что-то случится, то я знаю, что ты нанял человека, чтобы меня убили. Я написала об этом заявление и отправила в прокуратуру.
– Да ты сука! – прошипел он, выталкивая меня из приемной.
И потом, уже в коридоре, обложил меня матом. После таких слов, подумала я, человек вообще может умереть от разрыва сердца. И с этим человеком я так долго прожила под одной крышей и в одной постели!
Я возвращалась на такси, совершенно разбитая, опустошенная, и чувствовала себя круглой дурой. Вот зачем я тратила деньги на этого дезертира? Лучше бы я не прикасалась к своей кубышке, куда откладывала деньги для своей домашней фермы. И как это вообще я умудрилась вот так бездумно отдаться этому проходимцу? Вообразила себе, что он влюблен в меня! Какая же я глупая! Да ему нужно было просто разрядиться, так сказать, он спал со мной чисто в гигиенических целях!
А я? Ну, тогда и я тоже посчитаю, что использовала его в своих, но только уже психологических, целях. Этот мальчик просто не позволил мне сойти с ума. Он спас меня своими объятиями и поцелуями. Он наполнил меня хотя бы на время жизнью.
Но только где он сейчас? Нашел себе другое убежище? Может, вернулся к родителям или к своей девушке. А может, живет у друзей, спрятался в более надежном месте. Или…
А что, если его мобилизовали? Хотя сейчас январь, мобилизация уже закончилась. Словом, я уже и не знала, что думать.
Аппетит пропал. Совсем. Я выбросила из холодильника остатки продуктов, помыла его и успокоилась, когда поняла, что он совершенно пуст. Главное, у меня были кофе и сахар. Еще в кладовке имелся запас минеральной воды.
Вот я и пила. И спала. Даже телевизор не могла смотреть. В ноутбуке пыталась почитать новости, заголовки просто убивали, лишали всякой надежды на что-то хорошее в этом мире вообще: «Спецоперация, 16 января: ВСУ нанесли новый удар по Донецку, есть погибшие», «В Калифорнии в результате стрельбы погибло шесть человек, включая ребенка», «Папа римский считает, что Зеленский должен сесть за стол переговоров», «Командир танковой роты рассказал о сдающихся в плен украинских боевиках», «Глава МИД Австрии призвал ЕС не промахнуться с запретом виз для россиян»…
Ну о каком спокойствии может идти речь, когда мировой порядок нарушен, когда русские парни проливают свою кровь в Донбассе, а я, потеряв всякий стыд и рассудок, предоставила кров дезертиру? Да еще к тому же и кормила его икрой!
Чтобы окончательно не свихнуться, но и не спиться (в кладовке в одном из ящиков я обнаружила огромный запас шампанского!), я решила запереться на все замки и, приняв снотворное, хорошенько выспаться.
И я не помню, сколько времени я спала. Вернее, только открыв ноутбук и прочитав новости, я поняла, что уже восемнадцатое января. И что пока я жива, а потому надо, не дожидаясь установленного моим мужем срока, срочно покидать дом.
Да-да, пока я жива.
Но этот порыв прошел уже через полчаса, пока я принимала душ и пила кофе на кухне. Вот именно кофе и привел меня в чувства. Я знала: чтобы выбросить из головы все ненужные и нехорошие мысли, чтобы освободиться от этой тяжести, надо было разгрести завалы в доме. Вот просто самые настоящие завалы бесполезных вещей, мусора, всего того лишнего, что забивает наше жилище.
Это был проверенный способ, и я принялась за работу. Переоделась в спортивный костюм, надела резиновые перчатки и начала разгребать свою спальню. Швыряла на ковер еще новые, купленные когда-то вещи, залежалое постельное белье, две пары домашних тапок, которые Виктор забрал из номера итальянского отеля (ну не урод?), упаковку просроченных желудочных таблеток, старую ночную лампу с поврежденным проводом… Все это я запихала в огромный черный мешок для мусора и выволокла в коридор. Затем принялась за гостиную, но там ничего такого, что можно было бы выбросить, не нашла.
В комнате Сергея, чтобы, в случае если Виктор решит использовать наличие у меня любовника в бракоразводном процессе, в доме не нашлось ни одной принадлежащей ему вещи, я собиралась уже выбросить и купленные для него свитера, джинсы, но не смогла этого сделать.
Я какое-то время провела, сидя на его кровати и прижимая к груди все те его вещи, которыми он пользовался и которые пахли его одеколоном (который я тоже для него купила).
Сидя с закрытыми глазами, я вспоминала голос Сережи, те нежные и ободряющие слова, что он мне говорил, и в какой-то момент поняла, что такой человек не может быть убийцей. Что он не убьет ни меня, ни Виктора. И что он правильно сделал, что ушел от меня, зачем ему наши проблемы? У него, похоже, и своих немало.
В гардеробной, куда я пришла с рулоном мусорных мешков, я, пересмотрев всю свою одежду и обувь, решила, что выбрасывать дорогущие платья и туфли я просто не имею права, все они стоили целые состояния! И тогда я принялась их фотографировать, чтобы выложить в интернете на сайте с объявлениями для продажи.
Самое муторное в этой работе – описание каждой вещи,
