Дом лжи - Дэвид Эллис
– Я серьезно, – говорит она. – Наверное, не одну тысячу.
– Хорошее вложение денег, – говорю я. – Вещи качественные, прослужат долго. Их хватит на всю жизнь, а их цена после амортизации выйдет, конечно, высокой, но не умопомрачительной.
– Не знала, что кто-то амортизирует зубные щетки… – Вики ставит щетку на место и прижимает ладони к моей голой груди. – Хорошо, наверное, быть таким богатым и таким умным…
И она накрывает губами мой рот. Я чувствую ее улыбку.
Она снова хочет меня. Но теперь в постели.
* * *
Позже Вики задумчиво разглядывает мою квартиру.
Только она не моя. Я снимаю жилье, но ни за что не признаюсь в этом Вики. Когда весной я вернулся в Чикаго, то решил, что покупать жилье неразумно. Я же знал, что ненадолго здесь, на руках у меня сейчас всего миллион долларов, и я хочу сохранить бо́льшую его часть в виде доступной налички. Сниму хорошую квартиру в приличном районе, решил я тогда, и даже если аренда будет стоить бешеных денег, то все равно ведь все скоро кончится.
И все же моя квартира, хотя и красивая, не вопит о больших деньгах. В моей биографии сказано, что я заработал на вложениях сотни миллионов, так что такое жилье на фоне этого может показаться недостаточно хорошим. Моя действующая отговорка состоит в том, что бо́льшую часть денег я продолжаю вкладывать в инвестиции, типа «подальше положишь – поближе возьмешь, я и твои деньги могу пристроить туда же, где мои», – и это пока работает.
В тех случаях, когда я выдаю себя за успешного финансиста, как сейчас, я всегда даю понять намеченной жертве, что вырос среди скромных людей (это правда), рано научился экономить (тоже отчасти правда), а от старых привычек не так просто избавиться. Да, теперь деньги у меня есть, но это не значит, что я готов вымостить золотом улицу перед своим домом или покупать столько квадратных метров жилья, сколько мне самому не нужно.
Тут главное – равновесие. Деньги притягивают женщин. Но супербогатство, как мне довелось узнать на опыте, может и напугать. Поэтому я стараюсь не перегибать палку: время от времени позволяю увидеть признаки моего неприличного богатства – титановую зубную щетку, к примеру, – но чаще стараюсь быть «как все», скромным парнем, для которого материальные ценности не главное в жизни.
– Это жилье временное, – говорю я ей. – Мне нравится этот район, и цена на недвижимость здесь растет, так что это надежное вложение капитала.
– Вижу, для тебя все – вложение. – Вики надевает лифчик, трусики, потом юбку, потом блузку – именно в таком порядке. – Ты долго еще будешь в Чикаго?
Вот оно. Я знал, что когда-нибудь она об этом спросит. Ее интересуют мои намерения. Ее-то намерения мне уже понятны: она хочет уехать, спорю на что угодно. Вот заберет у Саймона все деньги, честно отбыв свой десятилетний матримониальный срок, и наверняка смоется, чтобы не видеть его тоскливую физиономию. Смотается куда подальше. Но вот куда, сказать пока не могу. В Нью-Йорк? Вряд ли. Как-то не вяжется она у меня с Манхэттеном. Нет, ей бы, конечно, понравилась и ночная жизнь, и суматоха, и смотрелась бы она там неплохо, и все равно большой город, по-моему, как-то не по ее части. Ей, например, по фигу, что пить: «Карруад де Лафит» за четыреста долларов бутылка или какое-нибудь красное за двадцатку из ближайшего супермаркета. Когда я завожу разговор о театре и музыке, она молчит, редко вставляя хоть слово. Но если подумать, то домохозяйкой и матерью семейства в какой-нибудь дыре я ее тоже не вижу.
Надо отдать ей должное: она прекрасно поработала, никто даже не подозревает о ее намерениях. Женщины вообще загадка – в том числе для меня, человека, который, можно сказать, посвятил свою жизнь изучению их слабостей.
О Вики Ланьер я точно знаю только одно: я ничего о ней не знаю. Задаю вопрос о ее жизни – она уходит от прямого ответа. Обмолвилась, правда, один раз насчет тяжелого детства. Которое прошло, судя по другой ее оговорке, в Западной Вирджинии. Я, конечно, вытащил из этой информации все, что мог, – просто-напросто пошарил в «Гугле». Поисковик из меня никакой, да это и не нужно мне для моих целей. Гевина просить нельзя, потому что тогда он узнает ее имя, и она станет для него Вики Ланьер Добиас, а не номером 7. Но я и сам узнал достаточно: подросток Вики Ланьер пропала из города Фэрмонт в Западной Вирджинии в 2003 году.
Наверное, это она. Значит, начало ее жизни было не самым лучшим. Она привыкла драться за выживание. Причем, скорее всего, в одиночку. А как же Добиас, спросишь? Думаю, сначала она была с ним потому, что он давал ей стабильность и комфорт, а не любовь или страсть. А потом она увидела выигрышный лотерейный билет в виде его трастового фонда. От такого количества долларов у кого хочешь в голове помутится, вот она и приняла вынужденное решение. Десять лет брака с Саймоном – это было ее вложение капитала.
Зачем Вики теперь спрашивает меня о намерениях? Это ее способ прощупать меня, понять, что я думаю делать дальше. Она обдумывает жизнь со мной. Напрямую об этом не говорит – слишком осторожна, – но думает. И боится. Значит, я должен убедить ее в том, что мне можно доверять.
– Самое лучшее в моей работе то, что ее можно делать откуда угодно, – говорю я. – Хоть отсюда, хоть с Манхэттена, хоть с пляжа в Монтеррее. Я думал и про Париж, и про Тоскану, но решил пока остаться в Штатах – надо следить за трендами, издалека это сложнее. Но кто знает…
Она наблюдает за мной, пока я излагаю ей это все. Спокойно, как нечто само собой разумеющееся, попутно натягивая штаны. Рубашку я надеваю в самый последний момент – женщинам нравятся мои «кубики».
– То есть тебе не обязательно жить в большом городе?
Ага, вот она уже хочет знать. Значит, перебирает места – какие, пока не знаю – и представляет там себя и меня вместе.
– Не обязательно, – подтверждаю я. – А ты? Хочешь и дальше оставаться в Чикаго?
Этот мяч я отправляю на ее половину корта плавно, будто нехотя, то есть не навязываю ей сразу мысль о совместном будущем, но
