Спящие секреты - Евгений Прядеев
— Синицын Игорь Леонидович, — неторопливо рассказывал Сергей Михайлович, перепрыгивая через лужи. Под утро шёл дождь, оставивший после себя мокрый асфальт и влажную изморось, висящую в воздухе. — Родился и вырос здесь, в Королёве. Отец был химиком, работал в КБ ракетного топлива, а мать трудилась библиотекаршей в городской библиотеке. Закончил наш же королевский филиал Бауманки, после него устроился работать в институт машиностроения. Восемь лет отработал в этом заведении, на хорошем счету, грамоты, премии. Четырнадцать лет назад получил предложение перейти на работу в лабораторию. Был назначен научным сотрудником, через три года стал старшим, а год назад получил должность ведущего.
— Это хорошая карьера? — уточнил Николай, слабо разбиравшийся во всех этих научных хитросплетениях.
— Да, в общем-то, нормальная, — после небольшой паузы ответил Дорохов. — Тут надо понимать, что к руководящим должностям Синицын никогда не рвался. Он вообще всегда производил впечатление человека науки, которому не очень интересно заниматься административной работой.
— Почему? — искренне удивилась Женька. — Разве это плохо, если человек хочет стать руководителем?
— Я не знаю, — пожал плечами Дорохов. — Как говорил когда-то мой наставник, настоящие учёные не из этой галактики. Их хлебом не корми, дай проверить какую-нибудь теорию, а в идеале вписать своё имя в мировую науку. Но только начальники, как правило, бывают лишены этого. У них сразу начинается вал бумажной бюрократии, всякие табели, отчёты, планы. Собственно, на науку времени уже не остаётся. Так что перед любым научным сотрудником рано или поздно встаёт достаточно трудный выбор, как жить дальше… То ли забыть о научных изысканиях и пересесть в руководящее кресло, то ли не задумываться о карьерных перспективах.
— Но Синицын, получается, выбрал науку, — уточнил еще раз Нифонтов.
— Именно так, — кивнул Дорохов, раздумывая, как бы поудачнее обойти еще один немаленький водоём, встретившийся им на пути. — И я делал на него дополнительную спецпроверку, когда он претендовал на должность ведущего, ничего подозрительного не всплывало.
— Даже дядя из шарашки? — немедленно вставила свои пять копеек Женька.
— Даже дядя из шарашки, — со вздохом согласился чекист. — Он не относится к близким родственникам. Да даже если бы и относился. Тут, скорей всего, не родной дядя, а какой-нибудь двоюродный, по возрасту относящийся к дедушкам. Так глубоко наша контора сейчас не копает. Да и времена на дворе стоят другие, врагов народа отменили, а некоторых даже реабилитировали. Тем более, Евгения, вы сами рассказывали, многие из тех, кто там работал, были вполне себе приличными людьми, просто оказавшимися не в то время не в том месте.
— Хорошо, прошлое господина Синицына оставим за скобками, — решил прервать начинающуюся дискуссию Николай. — Ну а так, какие-то странности за Синицыным водились? Не может же человек взять и одномоментно оказаться в дурдоме.
— Он пока не в дурдоме, — возразил Дорохов. — Синицын просто проходит обследование. Я не знаю, что ему могло привидеться, но скорую, между прочим, он вызвал сам. А врачи уже пришли к выводу, что мужчина нуждается в наблюдении в условиях стационара. Семьи-то у него нет, живёт один. Мало ли что произойти может…
— Хорошо, допустим, — продолжал допытываться Нифонтов. — Ну ведь вам наверняка сообщили, что такого интересного увидели врачи, раз решили поместить его под наблюдение. Вам ничего странным не показалось?
— Николай, вы меня простите, но там всё было странным. — Дорохов остановился и посмотрел на оперативников каким-то злым и одновременно потерянным взглядом. — Я, если честно, до сих пор не знаю, что именно докладывать руководству и как объяснять произошедшее. Человек ушёл с работы домой, всё было хорошо, я специально по записям камер видеонаблюдения потом проверил. Синицын выглядел вполне довольным жизнью. И вдруг в три часа ночи он вызывает скорую и начинает нести какую-то околесицу про замученных девушек, потом какое-то убежище, потом требует успокоительного, но такого, чтобы не спать. При этом он царапал себя ногтями до крови и тыркал в пальцы канцелярской кнопкой, объясняя всем, что не должен уснуть. Вы бы на месте врачей как отреагировали?
— А вы с ним общались после этого? — спросила Женька, вслед за Нифонтовым перепрыгивая очередную лужу и выходя на большую улицу. Через дорогу шёл свежепокрашенный забор, и она поняла, что цель их путешествия уже совсем рядом.
— Пытался, но быстро понял, что ничего не понимаю, — потупил голову Дорохов. — Врачи говорят, что такое бывает от сильного умственного перенапряжения и Синицыну необходим отдых. Он уже не вспоминает ни про каких девушек, говорит, что его неправильно поняли, и до чёртиков боится ночных кошмаров. Доктор сказал, что им приходится силой колоть ему достаточно мощное успокоительное, чтобы он наконец мог хотя бы немного поспать.
Выглядел учёный и впрямь как-то не очень. Когда довольно молодой, лет сорока, но уже абсолютно седой доктор привёл их в палату Синицына, то оперативники увидели, что учёный сидит на полу в углу, между тумбочкой и кроватью, и отчаянно грызёт ногти, чуть ли не засовывая при этом половину ладони себе в горло.
— Игорь Леонидович, — осторожно обратился к нему Нифонтов. — Здравствуйте! Мы сотрудники Главного следственного управления МВД России. Мы хотим задать вам несколько вопросов.
— Ничего не было, ничего не было, — забормотал себе под нос Синицын. — Лёша исчез много лет назад, и его никто не видел. Я тоже не видел, я ничего не знаю.
Он попытался сдёрнуть с кровати одеяло, чтобы отгородиться им от незваных гостей, но то почему-то не поддалось, и Синицын остался сидеть на полу, по-детски закрыв лицо руками. Нифонтов был уверен, что учёный при этом еще и крепко зажмурился, спрятавшись так, как это делают дошкольники. Типа: я никого не вижу, а значит, и меня самого нет.
— Лёши нет, Лёша глубоко, и его много лет никто не видел, — продолжал повторять Синицын, и хотя руки на лице заглушали его слова, слышно было достаточно отчетливо.
— Ну и вот так практически постоянно, — вздохнул доктор. Он говорил негромко, стараясь, чтобы его слова не долетали до ушей беспокойного пациента. — Сегодня будем обсуждать на планёрке, возможно, придётся переходить к более серьёзному медикаментозному вмешательству.
— То есть само собой это состояние точно не пройдёт? — так же тихо уточнила Женька, внимательно разглядывающая спрятавшегося в углу Синицына.
— Боюсь, что нет, — снова вздохнул доктор. Он потёр переносицу
