Гунар Цирулис - Гастроль в Вентспилсе
— Значит, Румбиниек принял его до восьми часов. Но в это время Мендерис был еще в Ужаве или по пути оттуда, — задумчиво проговорил Селецкис.
— По его собственному утверждению, — заметал Кашис, — нами еще не проверенному.
— Шофер с молоковоза будет у меня завтра утром. Как только придет на работу. Вчера по этой трассе ездил только Филарет Воскобойников.
— Не козыряйте редкими именами, они не оправдывают недостаток оперативности! — полковник был не в духе. — Трупный материал самолетом отправлен в Ригу на исследование, там обещали работать всю ночь, если потребуется, и прислать нам заключение по телетайпу. Я и для вас двоих приготовил незаконную сверхурочную работу. Вам известен некто по прозвищу Чип?
— Настоящее имя Дзинтар Вульф, — подсказал Яункалн.
— Есть у нас в Вентспилсе такой спекулянт по морской части, — безразличным тоном отозвался Селецкис. — На учете у инспектора Дрейманиса.
— Ваш инспектор знает о нем меньше, чем моя теща, у которой из-за этого Чипа даже температура подскочила. К вашему сведению, он сегодня дважды побывал в парадном, где квартира Румбиниека, и смылся при виде милицейских машин. Даже если не верить моей теще, которая считает, что убийца обязательно возвращается на место преступления, все равно надо бы за этого типа взяться покрепче. Он получает от моряков подозрительно легкие для их размера свертки, которые переправляет дальше через посредничество несовершеннолетних... Одним словом, ясно?
— Ясно! — словно эхо отозвался Яункалн. — Теперь я знаю, чем различаются эти письма. Датой! Взгляните, как она написана в заявлении и как здесь.
Он придвинул полковнику оба листка. Цифры казались написанными одинаковым почерком, но манера написания даты была разная.
В заявлении — , а в письме — 5 августа 1974 года, Вентспилс.
— На графологическую экспертизу! — отдал распоряжение Кашис. — Ну и, конечно, надо искать отпечатки пальцев.
— Графология — мое хобби, — с улыбочкой сказал Селецкис. — А то пришлось бы отсылать в Ригу.
— Да, гастроли в провинции — хлеб не из легких, — со вздохом проговорил Кашис. — А теперь пошли: Рената Зандбург и Расма Кашис ждут нас ужинать. Как там с угощением, не знаю, но то, что в саду у тещи не растет аконит, я проверял самолично.
День шестой
По соображениям конспирации, входящую в плату за жилье утреннюю кормежку тетушка Зандбург перенесла на вечер, когда приготовление жарева и варева можно было взвалить на Расму. До тех пор, пока соседнюю с кухней комнатку занимал зять, она побаивалась вставать с первыми петухами. Еще застукает на прогулке, разоблачит симуляцию, разозлится, все бросит и уедет. А кто станет ловить мошенников, околпачивших бедную, неимущую лоцманскую вдову на кругленькую сумму в семьдесят пять целковых?
Расма, конечно, так рано не вставала, у полковника самый крепкий да и самый громкий сон наступал после восхода солнца. Но сегодня Тедису не хотелось отстать от Селецкиса. Он понимал, что секрет успеха старшего инспектора по части сбора информации кроется отнюдь не в сверхъестественном даре ясновидения, но в тщательной повседневной работе, которой он занимался по утрам и вечерам. Яункалн свое задание тоже решил выполнить до начала рабочего дня — пусть даже и натощак!
Дворник уже закончила поливку тротуара и была готова к исполнению роли понятой. Выразила свое согласие также и соседка Румбиниека — любопытство оказалось более сильным фактором, чем вызванные первым шоком слезы сочувствия.
Яункалн сорвал бумажки с печатями, которыми были заклеены замочные скважины, и вставил ключи. Дверь раскрылась без скрипа.
Внутри все выглядело так же, как накануне — чистота, граничившая с неуютом и нагонявшая тоску на посетителя. Ощущение неуютности подчеркивало еще назойливое воспоминание о скрючившемся за обеденным столом мертвеце.
Яункалн ни разу самостоятельно не производил квартирный обыск. Первое задание такого рода, к счастью, было нетрудным уже потому, что Тедис отчетливо себе представлял объект поиска — надо было найти несколько образчиков почерка Румбиниека и посмотреть, не припрятаны ли где-нибудь детали от «Дзинтара», или корпус от «Сикуры», или еще какие-либо предметы, говорящие об активном участии хозяина квартиры в махинациях с радиоприемниками. Если Тедис будет действовать последовательно и в соответствии с методикой, он управится вполне за час...
— Чувствуйте себя как дома, — подбодрил он внезапно притихших женщин. — Располагайтесь поудобнее. Вам надо будет только расписаться за изъятые предметы. Да, и также надо следить, чтобы я что-нибудь не изъял втихую или наоборот — не вытащил из кармана и не выдал за вещь покойного.
— Что вы, что вы!.. — замахала руками дворничиха. — Да вы и не способны на такое!
— Вам же за честность платят зарплату, — присоединилась к ее мнению вторая понятая.
Осмотр кухни был делом пустяковым: посудный шкафчик, одновременно служивший столом, полка с двумя сковородами, тремя кастрюлями и жестяным чайником, плита, раковина, под которой стояло мусорное ведро, два стула и небольшой, встроенный под подоконником шкафчик для хранения продуктов. Яункалн дотошно осмотрел все, даже заставил себя заглянуть в каждую посудину и в духовку. Внимательней всего он проверял ящик с ложками, вилками и ножами. Нашел в нем новейшей конструкции открывалку для консервных банок, но никаких инструментов, достойных серьезного внимания, не обнаружил.
Вызванное этим обстоятельством недоумение сразу же рассеял полированный под орех секретер, занимавший угол между окном и дверью. Все нижнее отделение ломилось от всевозможного инструмента — отвертки, паяльники, кусачки, плоскогубцы, напильники всех сортов, сверла и прочие подобные вещи. Хранить столько всякого технического барахла мог себе позволить только закоренелый старый холостяк. Даже самая терпеливая жена давно бы уже повыбрасывала весь этот хлам: старые распределительные коробки, розетки, ржавые замки и щеколды, обрезки проводов, трубок и прокладок, электропредохранители, гвозди, шурупы, гайки и болты. Но слесарь или электротехник тут нашел бы для себя несметные богатства.
Яункалн тщательнейшим образом перебрал все эти сокровища. Трудно было придумать предмет домашнего обихода, который нельзя было бы отремонтировать, с помощью «фондов» этого хламохранилища — от старинного примуса до новейшей швейной машины, но только не радиоприемник. Быть может, Румбиниек транзисторы, резисторы и прочие конденсаторы, а также инструменты для радиомонтажа хранил в другом месте?
Тедис открыл секретер. В отделении для документов он сразу же обнаружил сколотые скрепкой корешки почтовых переводов. Все они были заполнены на пишущей машинке и адресованы Артуру Румбиниеку, высылались ежемесячно семнадцатого числа. Все переводы были по тридцать рублей. В первый момент Тедис решил, что Румбиниеку присылали по почте пенсию, и он еще удивился, что она так мала. Но потом обратил внимание на обратный адрес:
«Вентспилс, ул. Ригас, 187, кв. 32, Я. Озолинь».
В школьные годы Тедис жил как раз на этой улице, в последнем доме, и прекрасно помнил даже его номер — 149. На нем кончалась пригодная для застройки территория. Стало быть, адрес фиктивный, имя отправителя, скорей всего, тоже.
Он посмотрел на даты переводов. Первый был получен в октябре прошлого года — спустя несколько дней по возвращении Румбиниека из Риги. А не была ли это плата за «утерю паспорта»?
Яункалн отложил корешки и стал рыться дальше. Ящик был доверху полон оплаченными счетами, квитанциями из химчистки, использованными талонами на междугородные телефонные переговоры и старыми лотерейными билетами. Пьяницы, как правило, не педанты. Румбиниек, по-видимому, был исключением. В особом отделении он хранил свою корреспонденцию: открытки, присланные старыми знакомыми с южных курортов, письма родственников из Риги. А вот и еще одно немаловажное открытие — вырезка из газеты шестилетней давности, автор которой в приподнятом тоне сообщал о проводах на пенсию выдающегося радиомастера Артура Румбиниека после сорока лет безупречной службы на предприятии бытового обслуживания. Круг обещал замкнуться.
Нельзя сказать, что Румбиниек был большой любитель писать письма или что-либо еще. Яункалну удалось обнаружить лишь общую тетрадь, в которой пенсионер, переселившись в Вентспилс, начал записывать свои расходы. Однако, чем чаще в этих записях фигурировало слово «Кристалл», тем больше становились промежутки времени между записями. С появлением наименования «Экстра» и новой цены — «4 р. 12 к.», Румбиниеково увлечение бухгалтерией окончательно угасло.
В гардеробе висели два костюма, старая телогрейка, рабочие брюки; на полках — дюжина сорочек и несколько пар белья. В тумбочке — два порошка от головной боли и снотворное, а также очки для чтения. Простукивать крашеные стены и искать под полом тайники было бы явно чересчур. Яункалн сложил свои находки в сумку и уже приготовился было писать акт, когда заметил на секретере стопку чистой бумаги. Взял ее, положил на стол, чтобы удобней было писать, и тут обратил внимание на то, что верхний листок уже использовался в качестве подложки и хранил оттиск написанного шариковой ручкой. К сожалению, прочитать что-либо было невозможно. А если положить на этот листок полученное вчера письмо?..
