Александр Скрягин - Формула власти
Была пятница. Обеденное время.
Перед друзьями на большом белом листе чертежной бумаги лежали Алины пирожки с мясом и луком, свежекопченая домашняя колбаса, порезанная тонкими кружочками, и стояла большая бутылка красного молдавского вина, принесенного коменданту в счет прошлых и будущих услуг цыганским бароном Василем Штирбу.
Внизу, затопленная солнечным светом, лежала Колосовка.
На бархатно-черных и нежно-зеленых огородных полотнищах копошились трудолюбивые жители. Ефим даже разглядел на задах желто-белого дома руководителей Института тонкую фигурку Инны Лилипуц, склонившуюся над щедрой землей своего участка.
Солнце было ярким и веселым, но еще не жарким. По синей воздушной эмали казалось, кто-то провел кистью, слегка окунутой в белую краску. Кисть оставила после себя просвечивающие волнообразные следы.
Над рыжими крышами одноэтажных домиков, дрожал, поднимаясь к небу легкий теплый воздух.
Степной горизонт тонул в таинственной перламутровой дымке, пряча за ней все неисполненные желания и несуществующие миры.
– Что, Ефим, нравится тебе у нас в Колосовке? – спросил комендант, сделав добрый глоток молдавского вина из темно-зеленой бутыли. Посмотрев на солнце, сколько еще в ней осталось, он несколько удивленно пошевелил бровями, и передал бутылку своему другу, разомлевшему под майским солнцем.
– Да. Хорошо здесь. – кивнул Ефим, принял бутылку и тоже сделал солидный глоток.
– То-то! Понимать начал! – взяв пирожок, одобрительно произнес Владимир Иванович. – Я тоже не сразу, что к чему, сообразил! Я ведь на севере служил! На радиолокационной точке. Пока со здоровьем все было в порядке. А потом комиссовали из-за нарушений в легких… Там же морозы, знаешь какие, вот и что-то заболело… Командир части, похлопотал, чтобы меня в Институт комендантом взяли… Тут тогда свободное место было, а Институт на базе нашей части какие-то свои опыты проводил… Командование войсками нас к этому Институту специальным приказом прикрепило… Я когда после увольнения из армии в Колосовку приехал, честно скажу, думал, ну глушь, чего я здесь забыл? Поработаю чуток, пока к гражданке привыкну, и уеду куда-нибудь в большой город… Я сам-то из Новосибирска… У меня тогда еще и мать жива была… Отец-то раньше помер… У нас свой дом в Затоне был, небольшой домишка, прямо скажем, но все же… Через два года матушка померла, дом мне остался, вроде уезжать надо… А не уезжается! Не уезжается и все! Вот так и остался! Прирос намертво! А теперь уж хоть калачом меня заманивай, не уеду! Ты, Ефим, не понимаешь, как тебе повезло! А ты уехать хочешь! – неожиданно закончил Городовиков и упрекающе покачал головой.
– Я хочу уехать? С чего ты взял? Никуда я не хочу уехать! – удивился Мимикьянов.
– На сторону смотришь! – продолжал гнуть свое Владимир Иванович.
– Куда это я смотрю? – не донес до рта пахнущий чесноком кружок колбасы Ефим.
– В город! Наверное, уже десять рапортов о переводе настрочил!
– Десять? – поднял брови Мимикьянов. – Сто десять! Со счету сбился! Нет, говорят мне, до пенсии будешь в Колосовке служить!
В это время раздался лязг открывамого люка, и на крыше появились лаборантка отдела излучающих приборов Тамара Терновая и старший научный сотрудник Нина Боровских.
– А крыша уже занята, девушки! – сказал им комендант.
– Чего это она занята? Вон сколько места! – возразила Тома и достала из сумки большое клетчатое покрывало.
– Мы вам не помешаем. – миролюбиво добавила Нина Боровских.
– Ну, ладно! – милостиво кивнул рассолодевший от солнца, воздуха и вина комендант. – Так и быть. Оставайтесь!
– Мальчики, вы бы отвернулись на минуту. Нам переодеться надо. – недовольно поджала губы лаборантка.
– Да мы и не смотрим! Нужны вы нам! – махнул рукой Владимир Иванович и слегка сменил свое полулежачее положение. Мимикьянов также спрятался от женщин за свою широкую спину.
– Все, можете поворачиваться! – через минуту крикнула Тамара.
Друзья повернулись и с удовлетворением обнаружили: в десяти метрах от них находился маленький филиал городского пляжа. Оказавшиеся в одних купальниках Тамара и Нина лежали на одеяле в красно-синюю клетку. Их побледневшие за зиму тела на ярком весеннем солнце казались нежно белыми, как молоко.
– Девушки, вина хотите, а? – совсем подобрел суроволицый комендант.
– Нет. Нам еще работать! Мы, в отличие от некоторых, на работе не пьем! – с доброй порцией яда в голосе ответила Тамара.
– А у нас пить и нечего… – с удивлением заметил Владимир Иванович, переворачивая незаметно опустевшую бутылку. Из ее горлышка сиротливо выпала одинокая розовая капля.
Снова раздался звук открываемого люка, и на крыше показался еще один верхолаз – инженер отдела излучающих приборов Вика Контрибутов. Увидев, расположившуюся на крыше кампанию, он замер на месте, словно еще одна антенна.
– Добрый день… – ожив через несколько секунд, произнес он. – А вы, почему здесь?
– А ты что, начальник нам, что ли? Сейчас обед, между прочим! – сказала, поудобнее устраиваясь на шахматном покрывале, Тамара.
– Нас вообще-то Леонид Георгиевич уже по домам отпустил… У нас отгулы за прошлые испытания накопились! – оправдывающимся тоном произнесла Нина.
– Ты-то сам, что здесь потерял, Вика? – поинтересовался Городовиков.
– А вы разве расписание опытов не помните? – произнес Контрибутов растерянным голосом..
– Каких таких опытов? – нахмурился комендант.
– У нас же с начала обеденного перерыва большая антенна на излучение типа «Б» работала…
– Ну и что? – прищурился Городовиков. – Вредно, что ли?
– Не положено же! Излучение, хоть и слабое, но мало ли что… – развел руками Викул Андреевич. – Приказ же есть, во время работы антенной группы никто из сотрудников не должен находиться на крыше…
– А почему вы со мной свои мероприятия не согласовали? – важно спросил комендант. – А, если у меня на крыше свои работы, допустим ремонт кровли, тогда как?
– Да как же не согласовали, я же вчера вам график приносил! Вы расписались, что ознакомлены… – обиженно произнес инженер.
– Расписался? – нахмурился Владимир Иванович.
– Конечно! График же на входе в башню излучений висит! С вашей подписью!
Не зная, что же теперь сказать, Владимир Иванович сердито насупился.
– Ну, профессора! В обед, и то, посидеть на солнышке не дадут! – с досадой произнес он и поднялся.
– А мы хотим загорать! – раздался капризный Тамарин голос со стороны маленького пляжа.
– Все! Кончаем всякие загорания! – решительно пресек ее желания попавший впросак комендант.
Научные сотрудницы нехотя поднялись с клетчатого покрывала.
– Вот, Вика, ты всегда не во время приходишь! Всегда! – сердито произнесла Тамара Терновая. – Первый раз в этом году позагорать собрались, и на тебе! Испытания какие-то в обед придумали проводить! Подумаешь, антенна работает! Излучение типа «Б»! Мыши же от него не дохнут, даже лучше себя чувствуют, и шерсть блестящей становится…
Владимир Иванович стоял на крыше суровый, как маршал перед сражением.
– Прекратить разговоры в строю! – начальственно прикрикнул он, стремясь похоронить под напускной суровостью свой промах. – Сворачиваемся в темпе, забираем все с собой, чтоб территорию не захламлять, и уходим! Я сейчас крышу опечатывать буду!
Этот почему-то вспомнившийся майору Мимикьянову случай произошел в последнюю весну существования Института.
26. Гость просит о помощи
Ефим спустился с крыши и постучал в комендантскую дверь.
– Да, входите! Не заперто! – услышал он голос Городовикова.
Во внешнем мире было темно и тревожно, а в башне – светло и уютно.
Пахло домашней стряпней.
– А я думаю, где ты потерялся? – выглянул Владимир Иванович из-за ширмы. – Садись! Сейчас чайку попьем… Алька мне пирожков с капустой оставила… Я их сейчас на сковородке погрею… Закусим… Яблоновки клюкнем… Как ты на это смотришь?
– Очень положительно. – отозвался майор.
Он постоял в задумчивости, провел рукой по ставшему за день колючему подбородку и опустился в старое кресло.
В этот момент в дверь комендантского обиталища постучали.
Постучали негромко, но решительно.
Ефим подобрался, но тут же успокоил себя.
Те, кто разыскивают Лжеконтрибутова, вряд ли бы стали вежливо стучать в дверь. Наоборот, использовали бы фактор внезапности и ворвались неожиданно, без всякого стука.
– Стучат, что ли? – выглянул из-за ширмы комендант с полотенцем в руках.
Негромкий стук повторился.
– Да заходите. Открыто! – крикнул Владимир Иванович.
Дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая квадратная фигура директора и владельца Колосовского ликероводочного завода Марата Матвеевича Карабанова.
– Добрый вечер! – произнес он.
– Здоров, Марат Матвеевич! – обтерев полотенцем, подал ему руку Городовиков.
