Владимир Рыбин - Золотой капкан
- Слушаю, - простонал Плонский тоном больного, которого только что вынули из реанимации.
То, что он услышал, заставило не просто очнуться, а сесть, сбросив ноги с кровати.
- Они здесь, вышли в Никшу, как вы и предполагали...
- Кто это? - машинально спросил Плонский, хотя сразу узнал голос человека, с которым у него давно были доверительные отношения.
- Грысин говорит. Сизов пришел из тайги. Он просил сказать вам, что все в порядке.
- Что-нибудь еще говорил?
- Только это: все в порядке. Сказал: вы поймете.
- Он один пришел?
- Нет, с ним этот беглый парень, я узнал его. И еще охотник-нанаец.
- Где они остановились?
- У Ивакиных.
- Вот что, Грысин, до моего приезда глаз с этого дома не спускай.
- А когда вы приедете?
- Завтра. То есть уже сегодня. Глаз не спускай, ты понял? И не ходи к ним, не напрягай.
- Понял, все понял. Не сомневайтесь, сделаем как надо.
Положив трубку, Плонский снова прошел на кухню, открыл кран, сунул голову под холодную воду. "Вот это день!.. Недаром говорят: деньги - к деньгам. Если и с золотом получится, можно будет развернуться так, что..." Он не нашел определения, сел на кровать, потер виски, тяжело, с трудом соображая.
Чтобы получилось, надо ехать в Никшу. И немедленно. Чего доброго, Сизов еще раззвонит про золото...
Однако ехать сразу после такой попойки трудновато. Дорога неблизкая и нелегкая. Таежная грунтовка - не европейская авеню. Надо бы с кем-то. И вдруг вспомнил про вертолет Толмача.
Он вскочил, пометался по комнате, снова сел и снял телефонную трубку. Больше всего опасался, что Миша Толмач, любивший выпить, окажется в том же, что и он сам, недееспособном состоянии. И очень обрадовался, услышав в трубке вполне бодрый, будто и не ночь на дворе, голос:
- Слушаю вас.
- Это я. Узнаешь?
Толмач помолчал и произнес непонятное:
- Я знал, что смогу вернуть долг.
- Какой долг? - удивился Плонский. - Это я. Понял кто?
- Помните мои слова: "Я ваш должник"?
- Да ладно тебе!
- Я свои долги привык возвращать.
- Дело-то было пустяковое.
- Не пустяковое. Я в Уголовном кодексе разбираюсь.
Дело, и верно, было весьма серьезное. Но зампрокурора тогда предусмотрительно рассудил: если всех ловких пересажать, с кем потом оставаться?
- Ты почему не спишь? - раздраженно спросил он.
- Я спал. Но это неважно. Что случилось?
- Почему именно случилось?
- Ну, как же... Ночной звонок... Нужна помощь?
- Нужна, Миша. Можешь меня выручить?
- Что за вопрос? Обижаете.
- Мне надо срочно попасть в Никшу.
- Не терпится поглядеть на собственность? - засмеялся Толмач.
- Откуда тебе известно? Этого еще никто не знает.
- Опять обижаете. Деловые люди такие вещи должны знать заранее.
- Нет... То есть, да. - Плонский обрадовался подсказке. В самом деле, вполне логичное объяснение: стал хозяином, появились новые заботы. Понимаешь, уснуть не могу, мы вчера гудели.
- Понимаю...
- Да дело не в этом. Мне утром надо быть в Никше.
- Надо, так будем. Сейчас позвоню пилоту.
- А как... на аэродром?..
- Заеду за вами, о чем разговор. Спите пока, я разбужу.
Лаконичность и уверенность, с какими Толмач говорил, успокоили настолько, что Плонский сразу лег. Последней мыслью, перед тем как провалиться в сон, было: вот кого надо приблизить к себе, вот на кого опереться. Не так уж много кадров, способных понять хозяина с полуслова. А кадры, как правильно говорили большевики, решают все...
Плонский был в полной похмельной прострации, когда пришел Толмач, заставил его, ничего не соображающего, одеться. Затем он вывел его на улицу, на которой только занимался рассвет, уложил на заднее сиденье и сел за руль.
Спал Плонский и в вертолете. Очнулся от тишины. Вскинулся к иллюминатору и не увидел никакого поселка, только лес. И блестела неподалеку речка, на зеленом берегу которой сидели Толмач с пилотом, закусывали.
- Где мы?! - крикнул испуганно, высунувшись в раскрытую дверь.
Толмач подошел, помог ему выбраться из вертолета.
- Я подумал, что вам перед Никшей полезно освежиться.
Плонский умылся в речке, высосал, не отрываясь, бутылку минералки, поданную предусмотрительным Толмачом, и обессиленно повалился в траву, приходя в себя, собирая расползающиеся мысли.
Да, ему требовалось все хорошенько обдумать. Как сделать, чтобы и золото взять, и чтобы никто ничего не заподозрил. Договориться с Сизовым? Бесполезное дело. Да и не хотелось ни с кем делиться. Значит, Сизова надо убрать. С Красюком будет проще: он - беглый, его вправе застрелить любой милиционер. Скажем, при сопротивлении, при попытке к бегству. Остается нанаец. Но, во-первых, еще не известно, знает ли он о золоте. А если и знает, то ничего страшного, уйдет в тайгу и не скоро появится в Никше. Если появится. Да, еще Ивакин, дружок Сизова. Но куда он денется? Живет в Никше, жена, ребенок. Опять же геолог, его дело искать месторождения касситерита для комбината. А комбинат теперь чей?.. Не совсем же безголовый этот Ивакин, сообразит...
Солнце, едва проглядывавшее из-за высокой облачности, не припекало, как в последние дни. Лежать было - одно удовольствие, и вставать Плонскому совсем не хотелось. Хотелось опохмелиться. Но Плонский не тянулся к пухлой сумке Толмача, в которой, он знал, имелось все для такого случая. Он вообще не шевелился, делая вид, что отходит от вчерашней выпивки. А сам все думал, как без шума взять золото, как разобраться с Сизовым...
Решение пришло внезапно. Зачем он летит? Посмотреть, как работает комбинат? Значит, туда и надо в первую очередь. И туда же позвать Сизова. И пусть принесет золото. А на комбинате механизмы всякие, долго ли до несчастного случая! Взять бункер. Когда в него ссыпается руда, грохот стоит такой, что кричи - не услышишь. Случайно поскользнуться да свалиться в бункер - раз плюнуть...
Он привстал, спросил, не поднимая головы:
- Сумку мою не забыл взять?
- Не забыл, Александр Евгеньевич. В вертолете она.
Там, в сумке, был мелкокалиберный пистолет, который он всегда брал с собой. Если договориться с Толмачом, посадить его с пистолетом недалеко от бункера. И когда они с Сизовым подойдут к грохочущему зеву... Выстрела никто не услышит. А он, Плонский, будет рядом, подтолкнет падающего куда надо... Никакая экспертиза не определит, что было первопричиной, поскольку в бункере от человека ничего не останется...
- Значит, помнишь о долге? - спросил он, покосившись на сидевшего рядом Толмача.
- Что-то надо сделать? - тотчас отозвался тот, даже не повернув головы, будто ждал этого вопроса.
Плонский промолчал, и Толмач, правильно поняв это молчание, махнул рукой пилоту.
- Сейчас вылетаем. Иди, проверь там все.
- Мешает мне один человек, - сказал Плонский, когда пилот ушел. Можешь помочь.
- Что за вопрос!
- Дело абсолютно безопасное.
- Тем более.
Он рассказал о грохочущем бункере, о пистолете, о том, что будет делать он и что должен сделать Толмач.
- Обязательно я? - спросил тот. - Может, закажем?
- Некогда. Это надо сделать сегодня, сейчас же, как приедем на комбинат.
- Этот человек уже там?
- Он придет потом, как я позову.
- Значит, у нас есть время немного порубать?
- Конечно! - воскликнул Плонский, обрадованный таким обещающим оборотом разговора.
* * *
Сизов проснулся в первом часу пополудни. Удивился, что так долго спал. Накопившееся в тайге утомление брало свое.
Чумбоки не было, всего скорей, он встал рано и ушел по своим делам. Красюк крепко спал, разметавшись на шубах, постланных вместо постели на чисто вымытый пол.
Сашу Ивакина он нашел сидящим на крыльце. Присел рядом.
- По-моему, Плонский прилетел, - сказал Ивакин. - Вертолет сел на площадке за комбинатом.
- Так быстро?
- Значит, торопится.
- Куда ему торопиться?
- Вот и я думаю - куда?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Подумай сам. Это же зампрокурора, его, хоть все леса вокруг сгори, с места не сдвинешь. А тут всего и делов - сактировать принятое золото и передать его в банк. Это что - дело большого начальника?
- Так ведь и золота немало. К тому же он сам сподобил меня сопровождать Красюка. На вахту приезжал.
- Это тоже странно. Не его это дело. Если только не личное его...
- Я и сам думал...
- С другой стороны - что ему это золото? Говорят, все окрестные леса и земли скоро будут его собственностью.
- Это как? - удивился Сизов.
- Покупает.
- Откуда у него такие деньги?
- Какие деньги? Сейчас все, бывшее ничейным, продают за бесценок. Своим, конечно. А кто у нас в районе и свой, как не Плонский.
- Все равно нужна куча денег.
- Подкинут. Может, Плонский - подставное лицо какого-нибудь иностранца. Но для нас это ничего не меняет. Будем вкалывать на новоявленных капиталистов, искать для них новые месторождения касситерита.
- О том, у Долгого озера, ты, случаем, не доложил?
- Не знаю кому и докладывать.
