Марина Серова - Фиктивный бойфренд
Я не знала, что сказать, и просто молчала.
— Я был тогда еще мальчишкой. Сначала решил убить Левицкого. Следил за ним, разрабатывал план нападения. А потом понял, что не справлюсь. Левицкий, который построил свою империю на чужих судьбах, стремительно рос и развивался. За ним была мощь, сила, деньги, а за мной — только заточенный ножик и яростный кулак. Тогда я придумал, как ему отомстить. Я долго и упорно учился, чтобы потом внедриться в окружение Левицкого и задавить его изнутри. Я взял фамилию бабушки, чтобы он не догадался, кто я такой, выучился на экономиста и попал-таки под крыло Левицкого. Много лет я жил с убийцей своей сестры бок о бок. Мы вместе ходили в сауны, ездили за границу, купались в бассейне. Не было дня, когда бы мне не хотелось убить его. Задушить, утопить, воткнуть в его горло вилку. — Стас говорил уже сквозь зубы. Его лицо залило краской, он походил на разъяренного быка перед поединком. — Но я держался. Попасть из-за этого подонка в тюрьму или получить перо от его подельников мне совсем не хотелось. Я планировал утопить его и при этом остаться в живых. Поэтому я придумал эту сложную схему, чтобы растоптать давнего врага. Я надеюсь довести начатое до конца. И очень рассчитываю на твое понимание и поддержку. — Гоцульский посмотрел на меня взглядом, полным боли.
Я выдержала короткую паузу, обдумывая услышанное, а потом сказала:
— Интернет здесь не подключен, но есть модем. Завтра утром я куплю карточку.
— Спасибо, Женька. За все спасибо.
Я никак не ожидала, что Гоцульский бросится ко мне с объятиями, но он сорвался с места, накинулся на меня и повалил на диван.
— Стас, Стас, прекрати! — Я пыталась оторвать его от себя, но он так крепко вцепился в мои плечи, что надо было применить недюжинную силу, избавляясь от него.
— Я даже не знаю, как тебя отблагодарить, — бубнил он, уткнувшись носом в мою шею.
— Закончим дело, я тебе подробно расскажу, как меня можно отблагодарить.
— Сделаю все, что скажешь!
— Договорились.
Эпилог
Наутро я обеспечила Гоцульского провизией на три дня, карточками для модема и поехала домой. Тетушка долго сокрушалась, глядя на меня. Максим терзал расспросами и делился впечатлениями о проведенном коротком отдыхе. Всю информацию о ходе следствия я получала от Порошина. Сухоруков сразу отказался от каких-то претензий ко мне, к моему клиенту и мальчишке. Открестился он и от своих подчиненных Антона и Виктора, которые якобы действовали самостоятельно и он понятия не имел, что они творят. Свое присутствие в «Орленке» Сухарь объяснил давней дружбой с хозяином отеля и с начальником местной службы безопасности, сказал, что ездил исключительно ради отдыха. Сообразительные Антон и Виктор прекрасно понимали, что им несдобровать, если они пойдут наперекор шефу, поэтому довольно быстро взяли всю вину на себя, а причину своим действиям придумали почти глупую. Они якобы думали, что Гоцульский хочет убить их знакомого, и пытались предотвратить это, не ставя в известность начальство.
История о существовании какой-то компрометирующей информации на Левицкого даже не всплыла. Конечно, Сухоруков понимал: если он признается в существовании компромата, многие захотят получить его. Начнется настоящая война, и Сухарь в этой войне рискует стать первой жертвой. Правда, Гоцульского продолжали искать. Не милиция, конечно, им Станислав дал свидетельские показания и, по моей указке, поддержал версию сухоруковских людей, что его в чем-то ошибочно подозревали и вся эта катавасия случилась буквально на ровном месте. Но Сухоруков очень аккуратно пытался выйти на след Станислава, терзал своих людей в органах, где его можно найти, но никто, кроме Порошина, из которого клещами правды не вытянешь, не знал, где скрывается Гоцульский. Даже я не навещала его в целях безопасности.
В общем-то все неплохо складывалось, за исключением одной детали: журналист Черемисин не выходил на связь.
— И все-таки ты что-то недоговариваешь, — сокрушался Володька. — Не верю я в эти сказки. И Сухарь врет, и люди его врут. Но их-то я хоть могу понять, а ты почему темнишь?
Мы сидели за столом на кухне моей квартиры. Тетя Мила угощала нас пирогами с клубничным и вишневым вареньем, а Максим крутился под ногами, желая услышать какие-нибудь интересные подробности дела.
— Обещаю, ты все узнаешь в свое время, — успокаивала я друга.
— Ты всегда так говоришь, — сказал Порошин, откусывая кусок пирога.
После ухода Владимира я пошла спать. В три часа ночи позвонил Гоцульский. Он тяжело дышал в трубку, голос его дрожал от волнения:
— Женя, он нашелся!
— Кто нашелся?
— Черемисин. Он здесь, он не уехал!
— Да ты что? — Я поверить не могла, что такое возможно. — А ты уверен, что это именно он? Может, кто-то пытается выманить тебя?
— Это он, я уверен. У нас была договоренность о всяких там паролях, секретных словах. В общем, это детали. Он вышел на связь и готов встретиться. Завтра днем в кафе.
— На встречу поедем вместе, — категорично заявила я.
— Нет, Жень, тут такое дело… — Гоцульский помялся. — Он хочет встретиться только с тобой.
— То есть?
— Он тебя видел в «Орленке». Он уверен, что ты настоящий профессионал и не приведешь хвост. А я сейчас личность опасная.
— Ну, ладно.
На следующий день я, насколько это возможно, привела себя в порядок, перебинтованную руку прикрыла длинными рукавами широкой блузки, на лицо нанесла грим, чтобы заретушировать ссадины, надела темные очки, взяла флешку и пошла на встречу на два часа раньше назначенного времени. Сначала я хотела осмотреть кафе, в котором должна была состояться встреча, и его окрестности. Мне надо было убедиться, что никто, кроме журналиста, меня там не поджидает. Флешку с компроматом я спрятала в каблук своих туфель. Уж очень не хотелось, чтоб эта драгоценная вещь пропала, если вдруг что-то пойдет не так. Изучив территорию, никого и ничего подозрительного я не обнаружила, поэтому в двенадцать часов дня, как было условлено, спокойно устроилась за столиком кафе у окна и заказала стакан минералки со льдом. Официант еще не принес заказ, когда ко мне подсел он.
— Геннадий? — Я с удивлением посмотрела на охранника из отеля «Орленок».
— Здравствуйте, Женя. — Гена был предельно вежлив и по-дружески улыбался мне. — Я рад, что с вами все в порядке. А ваш брат, как он?
— Все хорошо. — Я огляделась, ожидая какого-то подвоха.
— Позвольте, я еще раз представлюсь вам. — Парень протянул мне руку прямо через стол и торжественно произнес: — Геннадий Черемисин.
— Что?! — Я искренне удивилась, услышав фамилию Гены. — Не хотите ли вы сказать…
— Нет-нет, я не журналист, точнее, я начинающий журналист. Вот мой отец… Кстати, вон он. — Геннадий кивнул в сторону мужчины, сидящего за соседним столиком. Невзрачный человек с обычным, невыразительным лицом. Светловолосый, почти бесцветный, даже бровей не видно. Неказистый такой мужичок. Знаменитого журналиста, пишущего разгромные статьи, я представляла себе иначе. — Он настоящий профессионал в мире журналистики. Леонид Петрович Черемисин, — кивнул Гена в сторону отца.
— Рад знакомству. — Черемисин-старший пересел за наш столик, с собой он принес бокал красного вина и тарелку с фруктами. — Геннадий мне все подробно рассказал и посоветовал встретиться с вами.
— Так вы сами даже не были в «Орленке»?
— Нет-нет, это было рискованно. Я отправил туда сына за месяц до намеченной с Гоцульским встречи. Он должен был разведать обстановку и, если опасности нет, вызвать меня. Но опасность существовала с самого начала, поэтому я не мог приехать в отель.
— Почему же вы сразу не представились? — Я вопросительно посмотрела на Геннадия. Он как будто засмущался.
— Простите, но я должен был сначала проверить вас. Узнать, кто вы такая и с какими намерениями приехали к Гоцульскому.
— Даже тогда, когда я пыталась вызволить брата из плена, не без вашей помощи, между прочим, вы продолжали подозревать меня?
— Нет, уже тогда я вам доверял. Но это было неудачное время для близкого знакомства, я знал, что мы с вами еще встретимся. Поэтому не торопился.
Знакомство с семейством Черемисиных произвело на меня приятное впечатление. Они в два голоса клялись мне, что подробно изучат материалы и сделают все, чтобы уничтожить Левицкого.
— Станислав говорил, что ему не нужна оплата за информацию, — сказал Леонид Петрович, когда флешка была у него в руках.
— Нет, деньги ему не нужны, он преследует иные цели.
— Да, он что-то говорил о мести, но в подробности не вдавался.
Мы расстались. Черемисины спешили на самолет, улетающий в Москву, я домой, к скучающему Максимке и хлопочущей на кухне тетушке Миле.
Журналист сдержал слово, примерно через месяц после нашей встречи сначала в Москве, а потом и здесь, в Тарасове, вышла серия разгромных статей про коррумпированного чиновника и бизнесмена с криминальным прошлым Левицкого. Замять дело, которое получило такую широкую огласку, Левицкому не удалось, даже его «товарищи» не решились вмешиваться и оставили недавнего могущественного бизнесмена и политика гнить в одиночестве. В это время Гоцульский уже перебрался в Ульяновск. У него там появился свой дом с участком и новая работа, разумеется, по специальности. Мы часто перезваниваемся, Стас настойчиво зовет в гости, обещает компенсировать мой неудавшийся отдых в «Орленке». Я за свою работу получила достойную оплату и купила утраченную технику. А Гоцульский в шутку сказал, что из-за моего гонорара ему пришлось купить дом без мансарды, на нее денег не хватило. Кстати, Станислав снова поменял фамилию. На всякий случай, чтоб спокойнее жилось. На этот раз он позаимствовал фамилию у другой своей бабушки, по линии матери, и стал Новиковым.
