Шарль Эксбрайя - Вы помните Пако?
Спрятавшись за деревьями в парке, полицейские отлично видели Виллара. Тот сидел в кресле, спокойно покуривая сигару, а рядом, под рукой на столе поблескивала рюмка коньяка. Мартин подумал, что скоро все это спокойствие разлетится вдребезги, и невольно порадовался про себя. Комиссар чувствовал, что Люхи рядом с ним дрожит от нетерпения. Двух инспекторов он послал наблюдать за черным ходом и приказал хватать всякого, кто попытается бежать, минуя парадную дверь. Двое других остались на наблюдательных местах перед фасадом. Дон Альфонсо строго запретил всем покидать позиции иначе, как по его свистку. Каждому надлежало оставаться на месте, даже если начнется пальба — Виллар может прибегнуть к такой хитрости, чтобы освободить путь к бегству. После этого полицейские растворились в ночной темноте, оставив Мартина и Люхи вдвоем. Комиссар положил руку на плечо друга.
— Твой ход, Мигель! Если будешь действовать с умом — мы уедем отсюда вместе с убийцей Пако, Риберы, Миралеса, Пуига и Гомеса… а быть может, и твоего отца… Для тебя наконец наступил долгожданный час. Как только ты схватишь его за шиворот, я свистну и мы все войдем. Я дам тебе время влепить несколько пощечин, которых этот подлец давно заслуживает, но, гляди, не больше! А, Мигель? Веди себя разумно! Впрочем, на всякий случай стоит принять дополнительные меры предосторожности… Дай-ка мне свой револьвер!
— Пожалуйста, шеф, мне и кулаков хватит!
Люхи протянул Мартину оружие, и тот сунул его в карман пиджака.
— Так ты хорошо меня понял? Ты незаметно входишь и, воспользовавшись замешательством, которое не может не вызвать твое внезапное появление, говоришь, будто Гомес у нас в руках и обвиняет его в известных тебе преступлениях. И ни в коем случае не пускай его к телефону!
— Положитесь на меня!
— Ну, так иди, Мигель, и желаю тебе удачи!
Мартин проводил глазами фигуру своего помощника, а когда тот скрылся в темноте, снова поглядел на Виллара. Тот по-прежнему сидел в кресле. Все это дьявольски незаконно, и комиссар знал, что очень крупно рискует, но что поделаешь! Некоторые счеты никогда не сведешь, строго придерживаясь буквы закона. Люхи, должно быть, почти добрался до виллы, как вдруг зазвонил телефон. Дон Альфонсо видел, как Виллар поднял трубку, немного послушал, потом быстро опустил трубку на рычаг, бросился к секретеру и, достав из ящика пистолет, снял предохранитель, а затем повернулся к двери. Комиссар понял, что дона Игнасио предупредили и он, Мартин, сам о том не догадываясь, быть может, послал подчиненного на смерть. Уже не заботясь о том, услышат его или нет, дон Альфонсо бросился к дому, но, едва он успел подняться на крыльцо, прогремели два выстрела. Комиссар тоже выхватил револьвер. Оказавшись в доме, он пинком распахнул дверь кабинета.
— Брось оружие, Виллар!
— Но…
— Брось оружие, или я выстрелю!
Дон Игнасио послушно выпустил из рук револьвер.
— Это был случай законной самозащиты, — слегка задыхаясь от страха, пробормотал он.
Между ними лежало тело Мигеля. Мартин опустился на колени.
— Мигель… Мигель, старина… — прошептал он.
Люхи открыл глаза.
— Мне конец, дон Альфонсо… Он не промазал…
Комиссара охватила такая печаль, но язык не поворачивался бесцельно лгать. По лицу его беззвучно струились слезы.
— Прости меня, Мигель, я не мог знать заранее… — снова шепнул он.
Люхи слабо улыбнулся.
— Ни… чего… это… не… важно. Моя смерть… его по… губит… Он… он… не выйдет… сухим… из воды… скажите, ко… миссар?
— Клянусь тебе!
— Тогда… все… хорошо…
Мигель опять закрыл глаза.
— Конча… ро… pobre… cita…[24]
Все было кончено. Мигель Люхи пал при исполнении служебных обязанностей. Мартин медленно встал.
— Игнасио Виллар, я арестую вас по обвинению в убийстве инспектора Люхи, — без всякого выражения сказал он.
— Вы не имеете права! Это была законная самозащита! Он пришел меня убить!
— Каким образом? Инспектор был безоружен!
— Откуда же я мог знать? Он сам ворвался в мой дом ночью, и любой адвокат докажет, что я не виноват!
Дон Альфонсо понимал, что это правда. Знал он, что теперь, когда Гомес мертв, несмотря даже на показания Нины, Виллар вполне может выкрутиться. Его показания — против показаний молодой женщины. Шансы равны. И Мигель останется неотомщенным, как и его отец, как и Пако… Нет, такое нельзя допустить…
— Виллар, ты помнишь Энрико Люхи, беднягу полицейского, которого ты когда-то зарезал по приказу Грегорио? Помнишь Пако Вольса? Это ты приказал Гомесу его убить. А помнишь, жил на свете инспектор Мигель Люхи, и он не хотел, чтобы эти преступления остались безнаказанными? Инспектор, которого ты только что застрелил…
Дону Игнасио снова стало страшно.
— Вы с ума сошли, комиссар, — с трудом выдавил он из себя. — Что это еще за россказни? Насчет вашего Люхи — не спорю, но…
— Подними револьвер!
— А?
— Я сказал: подними с полу свой револьвер!
Окончательно выбитый из колеи Виллар выполнил приказ, и как только револьвер снова оказался у него в руках, комиссар снова приказал:
— Стреляй!
— Что?
— Стреляй!
— Но, Господи Боже, куда вы хотите, чтобы я выстрелил?
— Вот сюда… в стену… примерно на таком уровне… и постарайся хорошенько прицелиться!
— Но зачем вам это понадобилось?
— Потом объясню!
— А если я откажусь?
— Тогда я сам выстрелю в тебя и, уж можешь поверить, не промахнусь!
Дон Игнасио понял, что полицейский выполнит угрозу, и, тщательно прицелившись, выстрелил.
— Браво, Виллар! Как раз рядом с моей головой!
— Но зачем…
— Чтобы обеспечить мне алиби!
И комиссар, в свою очередь, выстрелил. Получив пулю в лоб, дон Игнасио широко открыл глаза от удивления и без звука рухнул ничком. Мартин снова опустился на колени у тела Мигеля.
— Готово дело, малыш… Теперь можешь спать спокойно.
Комиссар Мартин только что хладнокровно убил человека, но ему так и не удалось вызвать в себе ни малейших угрызений совести. Не думал он также, что потом, когда придется давать отчет о земном бытии, Всевышний поставит ему это убийство в вину.
Рассвет потихоньку прояснял небо над морем. Полагая, что комиссар Мартин составляет рапорт, никто из инспекторов не решался войти к нему в кабинет. Однако, по правде говоря, дон Альфонсо не написал еще ни строчки. Не позвонил он и Мерседес, чтобы сообщить о смерти их друга. Потрясенный и опечаленный, он вновь переживал в памяти все радости и огорчения, пережитые вместе с Мигелем Люхи. Но больше всего его тревожила необходимость поехать на калле Росельон и объявить Конче, что она стала вдовой. Как она примет такой удар? На какое-то мгновение комиссару захотелось малодушно перепоручить эту страшную миссию жене, но ему тут же стало стыдно за подобную мысль. Нет, он должен до самого конца остаться с Мигелем и Кончей.
Невзирая на советы коллег, дежурный осмелился войти в кабинет комиссара. Тот встретил его не слишком любезно.
— Что вам надо?
— Сеньор комиссар, вот чемоданчик, который получили в камере хранения в обмен на квитанцию на вокзале де Норте, и текст разговоров, которые записывали по вашему приказу.
— Ладно. Положите все это на стол и убирайтесь!
Дежурный не заставил его повторять приказ дважды, а тем, кто ждал в приемной, объяснил, что в настоящий момент дона Альфонсо лучше не беспокоить. Однако не успел парень покончить с объяснениями, как дверь распахнулась и на пороге появился комиссар Мартин. Всем вдруг показалось, что перед ними глубокий старик.
— Валербе, — каким-то тусклым голосом окликнул он одного из инспекторов. — Позвоните моей жене и скажите, что я скоро вернусь, но не рассказывайте больше ни о чем. Я сам сообщу ей о смерти нашего коллеги… А теперь я еду к сеньоре Люхи…
По выражению лица дона Альфонсо Конча поняла, что произошло нечто весьма серьезное.
— Мигель? — выдохнула она, едва осмеливаясь произнести имя мужа.
— Сейчас я вам все объясню, донья Конча, — вкрадчиво проговорил комиссар Мартин.
Оба молча вошли в гостиную, и, казалось, сама смерть ступает рядом. Как только они уселись, дон Альфонсо заметил, какое усталое и измученное у доньи Кончи лицо.
— Скажите мне, дон Альфонсо… — простонала она. — Мигель… он… умер?
Мартин лишь кивнул в ответ. Что тут можно сказать?
— Это Виллар его…
— Да.
— Вы… вы его арестовали?
— Нет, застрелил.
Она с облегчением вздохнула.
— Значит, все?
— Да, донья Конча.
— Бедный мой Мигель…
Комиссар встал и положил руку ей на плечо.
— Я счастлив, что он мертв.
Конча вздрогнула.
— Что такое вы говорите?
— Я сказал, что рад его смерти.
Она удивленно воззрилась на комиссара.
— Но это… невероятно… Вы, дон Альфонсо?.. А ведь Мигель был вашим другом! Вашим лучшим другом!
