Эндрю Тейлор - Анатомия призраков
— Клуб Святого Духа?
— Именно, сэр. Он станет полноправным членом и впервые наденет ливрею. Он полдня расхаживал взад и вперед перед зеркалом, вне себя от радости. Но завтра утром его ждет тяжелое похмелье, не сомневайтесь. И мистер Уичкот станет немного богаче, осмелюсь заметить, хотя мне не видать и капли этих богатств.
— Немного богаче?
— Благослови вас боже, сэр, вы же не думаете, что мистер Уичкот занимается всем этим по доброте душевной? Молодые джентльмены должны делать пожертвования, и немалые. К тому же на этих встречах всегда играют, и ставки высоки. Говорят, они ставят по нескольку сотен на одну карту, на один бросок костей. Однако я не вправе рассуждать о том, как джентльмены предпочитают развлекаться. До тех пор, пока они платят по счетам.
Движение экипажа внезапно ускорилось. Холдсворт выглянул в окно. Скоро они окажутся у дома Джермина.
— У меня к вам есть еще один вопрос, — сказал он. — Об ужине, который вы подали мистеру Олдершоу в ночь его… его приступа.
— Прекрасный скромный ужин, как и всегда, не сочтите за хвастовство. Обильный и хорошо приготовленный.
— И как вам показались джентльмены? В хорошем настроении?
Если Малгрейв и счел вопрос странным, то не подал виду.
— Нет, сэр… мистер Уичкот был тихим и серьезным, а мистер Олдершоу подавленным. Уже много дней кряду. Полагаю, он обедал с мистером Аркдейлом в тот день, а после они засиделись за вином, так что его разум был несколько затуманен. К концу вечера он оказался изрядно под хмельком, судя по пустым бутылкам и состоянию чаши для пунша.
Они остановились у ворот заведения доктора Джермина. Экипаж накренился, когда Бен слез с козел и позвонил в колокольчик.
— Когда мы заберем мистера Олдершоу, — тихо сказал Холдсворт, — вы поедете снаружи с Беном.
Малгрейв хитро глянул из противоположного угла экипажа.
— Вы уверены, сэр? Если у него случится очередной приступ безрассудства…
— Вполне уверен.
— Конечно, вы хотите обеспечить молодому джентльмену уединение, сэр. Вполне естественно, и, разумеется, вы в состоянии с ним справиться. Но как насчет предосторожности? Несомненно, Норкросс одолжит вам смирительную рубашку за небольшую плату.
— Весьма обязан, но сомневаюсь, что она понадобится.
Ворота открылись, и экипаж медленно покатил по дорожке. У дома Бен остался на козлах. Малгрейв распахнул дверцу, выпрыгнул из экипажа и спустил лесенку для Холдсворта. Оказавшись на людях, джип умело и стремительно превратился в идеальную прислугу высшего ранга, бездушный механизм, искусно сконструированный для удовлетворения желаний нанимателя.
Когда дверь отворилась, Джон оказался лицом к лицу с Фрэнком. По бокам стояли Норкросс и еще один смотритель. Юноша был безукоризненно одет в черное. Он посмотрел на Холдсворта, затем на экипаж, который ждал на гравийном развороте перед дверью.
— Мы собрали пару саквояжей, сэр, — сказал Норкросс. — Несомненно, ее светлость пошлет за остальными вещами.
— Благодарю, весьма признателен. Где ваш хозяин?
— Доктор Джермин передает свои наилучшие пожелания, сэр, и сожалеет, что не располагает свободным временем, чтобы принять вас.
— Прекрасно. Не станем вас больше задерживать. Мистер Олдершоу, соблаговолите сесть в экипаж.
При этих словах Малгрейв щелкнул каблуками, как солдат. Не обращая внимания на Джона, Норкросса и смотрителя, Фрэнк спустился по лестнице, прошел по гравию и поднялся в экипаж. Холдсворт последовал за ним. Малгрейв закрыл дверцу и сложил лесенку. Олдершоу сидел в дальнем углу, лицом вперед. Джон сел по диагонали напротив. Малгрейв забрался на козлы. Экипаж дернулся и тронулся в путь.
— Я уполномочен ее светлостью отвезти вас в коттедж на север от Кембриджа, сэр, — сказал Холдсворт, пока они медленно катили по дорожке. — Это уединенное место, где нас никто не потревожит. Малгрейв будет навещать нас. Больше никто.
Фрэнк промолчал. Он смотрел на пустое сиденье перед собой.
— Мы должны проехать через Барнуэлл и затем через Кембридж, чтобы достичь места назначения, — продолжил Холдсворт. — Чтобы избежать неудобств, предлагаю поднять стекла и опустить занавеси, пока мы проезжаем сквозь город.
Они медленно ехали сквозь Кембридж, часто со скоростью пешехода. Внутри экипажа было темно и тесно. У Холдсворта болели руки и ноги. Ему казалось, что большую часть последних трех дней он провел, скрючившись в экипаже. Было несложно следить за дорогой по скорости продвижения, поверхности под колесами и звукам, проникавшим из внешнего мира. Сначала были булыжники и мощеные дороги. Тембр перестука колес изменился, когда они покатили по большому мосту рядом с колледжем Магдалины. Они ненадолго набрали скорость и затем притормозили на холме рядом с крепостью. Затем повернули направо, покинув главную дорогу в Хантингтон, и направились на север по дороге, которая становилась все более и более разбитой.
— Если хотите, можно поднять занавеси, сэр, — предложил Холдсворт.
Фрэнк не ответил.
Холдсворт поднял занавеси на своей стороне, и свет затопил экипаж. Также он опустил стекло. Они ехали по длинной прямой дороге с обширными ровными полями по обе стороны.
Внезапно на противоположной стороне кареты поднялась суматоха. Фрэнк поднял занавеси и опустил стекло. Он наполовину высунул голову из окна. Встречный ветер взъерошил волосы, сдувая с них пудру клубами. Холдсворт наблюдал за юношей, но не шевелился.
Через мгновение Фрэнк вернулся на место и сел прямо.
— Я… признателен вам, сэр, — произнес он так небрежно, как будто ничего необычного не произошло. — Мистер Холдсворт, если не ошибаюсь?
— Да, сэр. Помните, меня послала ее светлость? Она надеется, что вы скоро поправитесь и сможете вернуться к ней.
Фрэнк скривился и отвернулся.
— Какой в этом смысл? — пробормотал он. — Я жалкая развалина. Лучше бы я умер.
21
Уичкот собрал деньги на обед, продав мебель жены. У него была давняя договоренность с владельцем «Хупа», который по такому случаю одолжил своего французского повара и нескольких официантов. Часть еды была приготовлена на кухнях гостиницы. После завтрака прибыли три ливрейных лакея — отец и два сына. Они уже работали на Уичкота и, подобно владельцу «Хупа», настояли на оплате вперед. Им потребовался почти час, чтобы завить и напудрить волосы и облачиться в ливреи, предоставленные мистером Уичкотом. Сюртуки были прискорбно поношенными и сидели на своих новых владельцах не слишком ладно.
Днем Уичкот удалился в кабинет и запер дверь. В углу комнаты, невидимый со стороны окна и из дверного проема, в нишу был встроен высокий шкаф. Обшитая панелями дверь обладала двумя замочными скважинами, но была лишена ручки. Он отпер оба замка и открыл дверь.
В шкафу хранились архивы клуба Святого Духа, а также некоторое количество связанных с ним предметов. На одной полке стояли разнообразные бокалы, чаши для пунша, блюда и искусно украшенные столовые приборы. На верхней полке выстроился ряд переплетенных в кожу томов, запечатлевших членство, деятельность, счета и решения клуба Святого Духа за тридцать лет его существования. Здесь также стояли книги пари и книги учета вин.
Уичкот достал текущую книгу учета вин. Клуб обладал собственным запасом вин, представлявшим значительный и постоянный интерес для его членов, а также служивший для них источником солидных трат. Уичкот уже выбрал вина для вечера и достал их из той части погреба Ламборн-хауса, которая была отведена для их хранения. Однако, поразмыслив ночь, он решил, что не повредит принести еще полдюжины кларета и столько же портвейна. Он проследил за их изъятием сразу после завтрака. Теперь же отнес книгу на стол, сделал пометку, что именно взято, и вернул том на полку.
Филипп провел указательным пальцем по ряду корешков. Он прочел или, по крайней мере, пролистал все тома. Клуб был основан Мортоном Фростуиком в 1750 году. Полноправное членство было ограничено председателем клуба, известным как Иисус, и двенадцатью апостолами. Клубные развлечения быстро стали в Кембридже легендарными, поскольку их характер был равно загадочным и расточительным.
Оба эти качества — заслуга Фростуика. Он много лет прослужил в Ост-Индской компании в Бенгалии, где сказочно разбогател. Вернувшись в Англию, посетил Кембридж и счел профессорскую комнату в Иерусалиме столь замечательным местом, что поступил в колледж сотрапезником начальства. Он наслаждался обществом более молодых людей и благодаря необычайной щедрости заслужил титул Набоба Фростуика. Он подарил колледжу маленький мостик через Длинный пруд — уменьшенную копию знаменитого деревянного моста мистера Эссекса в Колледже королев.
Фростуик за свой счет закупил вина для клубного погреба, а также бокалы, столовые приборы и блюда, сплошь искусно украшенные, которые до сих пор использовались на клубных обедах. Среди них был ритуальный бокал, который полагалось осушить каждому соискателю: он удивительно напоминал эрегированный пенис с яичками, вмещал около половины пинты вина, и каждый кандидат должен был проглотить его содержимое одним махом. Фростуик внезапно покинул Кембридж после некоего случая, имевшего, по слухам, отношение к одному из сайзаров Иерусалима, и уехал за границу, где якобы завел гарем из катамитов[22] и позже умер от холеры.
