Марина Серова - Экс-баловень судьбы
В пользу ее непричастности говорило то, что Зильберг совершенно свободно рассказала о ссорах с профессором, не пыталась скрыть этот факт, понимая, что частые ссоры можно трактовать как мотив.
В пользу причастности говорило то, что, имея устойчивую психику и сильный характер, Вера Иосифовна, даже под давлением приведенных мною фактов, не выдала ничего такого, чего бы сама не захотела сказать. Она сумела дать вполне удовлетворительные ответы на мои вопросы, но достаточно вспомнить, как она отреагировала на вопрос о покровителях, чтобы убедиться: несмотря на мою осведомленность, оказавшуюся для нее неожиданной, она чувствовала себя достаточно уверенно и совершенно отчетливо «фильтровала базар».
Только однажды, как мне показалось, она несколько превысила допустимый уровень эмоциональности: когда рассказывала, как Разумов устроил скандал в Зале Царства. Интересно — из-за чего? Наверняка — из-за денег. Это как же он должен был наскандалить в тот раз, если Железная Леди — Зильберг — даже по прошествии столь долгого времени так эмоционально об этом вспоминает!
Мотив пока не вырисовывается. Но и для того, чтобы однозначно ответить «не виновна», данных тоже не хватает. Надоесть он ей мог? Мог. Свинью подложить мог? Вполне. В особенности учитывая, что, по словам Зильберг, профессор был человеком капризным, а такие люди всегда злопамятны: ведь должность в университете досталась не ему. В конце концов, они могли бабки не поделить? Еще как могли!
Я вспомнила, что приблизительно такими же рассуждениями я руководствовалась, когда отрабатывала Залесского, и что закончилось это полным разочарованием. Неужели и на этот раз будет то же самое? Однако по Залесскому я имела совершенно твердые факты, свидетельствующие о его непричастности, а по Зильберг — пока все вокруг да около. Вроде бы могла, а вроде бы и не могла… Чтобы исключить ее из списка, необходимо иметь на руках что-то более существенное.
Чует мое сердце, не миновать пугливой девушке Зине неприятного разговора! Теперь-то я точно знаю, на какие кнопки давить. Только жалко девчонку. Нет никакого сомнения, что и она, и вся компания вовлечены в секту, значит, и без меня есть кому обрабатывать бедных детишек.
Размышляя об этом, я отправилась спать, твердо решив ехать завтра в Покровск и не возвращаться, пока не разберусь наконец в этих сектантских хитросплетениях и не добуду данных, которые совершенно неопровержимо доказывали бы либо причастность Зильберг к убийству, либо полную ее невиновность.
Глава 13
Чтобы снова не попасть впросак и, как в прошлый раз, не упустить своих студентов прямо из-под носа, я приехала пораньше, и благодаря этому мне пришлось ждать. Просмотрев расписание в вестибюле, я поднялась на второй этаж, нашла аудиторию, в которой должна была заниматься группа 3705, и приступила к унылому ожиданию. «Не понос, так золотуха, — раздраженно думала я. — То домой смываются когда не надо, хоть бросайся догонять их, то на паре сидят — не дождешься!»
До конца пары оставалось еще минут двадцать, когда на лестнице послышались шаги. Оказалось, что это не кто иной, как Влад Незнамов, опоздавший на пару и теперь тоже спешивший на второй этаж, чтобы встретиться со своими друзьями.
Но встретился он со мной, и я решила воспринять это как неожиданный подарок судьбы. Хорошо, если что-то новенькое сможет поведать мне Зина, но еще лучше, если свою лепту внесет и Влад, благо интимная обстановка пустого коридора весьма к тому располагает. Ведь именно он теснее всего общался с профессором, и именно он узнал что-то такое, что вызывало ужас в глазах Зины. Но в случае с Владом давление как метод воздействия совершенно не годится.
На ходу меняя планы, я выразила на своем лице бурную радость по поводу неожиданной встречи и решила действовать на стороне противника. Участвуете в религиозных сектах? Что ж, прекрасно! Вот и мы тоже очень хотим поучаствовать!
— О Влад! Рада тебя видеть!
— Здравствуйте.
Я уже начинала привыкать к тому, что при каждом обращении Влад сначала вздрагивал, а потом уже отвечал. Но сегодня, присмотревшись к нему повнимательнее, я словно впервые увидела, насколько он худ, какие у него заостренные черты лица и синие круги под глазами, как он ходит, будто аист, не сгибая, а словно переламывая ноги в коленях. И какие недетские складки залегли между углами рта и носом этого совсем еще мальчика. Как же их обрабатывают в этой секте?
Я вспомнила, что у него больная сестра, подумала о том, как этот мальчик, от природы очень эмоциональный и чувствительный, должен переживать события, способные даже черствого человека выбить из седла. Я представила себе все это и почувствовала, что сосредоточилась сейчас совершенно не на том. Высказать соболезнования я еще успею, а сейчас надо дело делать. Я перешла в наступление.
— Что, опоздал?
— Да…
— Ничего, бывает. А я как раз поджидаю вашу группу, хотелось поговорить.
— Хотели собрать какие-то новые сведения?
— Не то чтобы сведения, а… как бы тебе сказать… Видишь ли, в какой-то момент жизни каждый человек приходит к тому, что задает себе определенные вопросы. С какой целью он пришел на эту Землю? В чем его предназначение? Что есть зло, а что добро? Я всегда думала, что христианская религия может ответить на эти вопросы, но в последнее время она все больше разочаровывает меня…
«Разочарования и противоположности», — ни с того ни с сего мелькнуло у меня в голове.
— Когда приходишь в церковь и на каждом шагу видишь ящики для подаяний, а заходя в храм, сначала попадаешь в лавку, а уж потом к иконам… теряется ощущение, что ты находишься в таком месте, где во главу угла ставится духовность. Занимаясь этим делом, я узнала о том, что существуют люди, которым так же чужда официальная христианская религия, как и мне. Люди, познавшие свет истинной веры, которым завещал нести в мир свет ее сам Христос! И недаром они называют себя обществом «Сторожевая Башня», ведь на них возложена высокая миссия оградить и уберечь истинных служителей веры от сатанинских плевел…
Извергая из себя эту галиматью, я постепенно вошла в раж и разливалась соловьем. Я говорила и об истине, и о добре, и о зле, и о том, как тяжело сейчас в современном мире, полном соблазнов, сторожить эту самую «Башню», и еще много такого, за что мне пришлось бы стыдиться до конца своих дней, если бы фразы, произносимые мной, не слетали с языка автоматически, без малейшего участия в процессе моего сознания. Хорошо еще, что, начав свою вступительную речь, я не стала включать диктофон, который на этот раз не забыла захватить с собой. Иначе никого, кроме себя, записать я бы уже не смогла: места бы не осталось. Бездумно выбрасывая в пространство потоки слов, я совсем позабыла о своем собеседнике и о том, что именно для него я сейчас говорю и что именно он должен под влиянием моего монолога доверчиво рассказать мне о том, как это хорошо — быть членом секты «Свидетели Иеговы» и какие интересные случаи в этой секте бывают…
Чтобы определить, достаточно ли уже обрадовался Влад или мне нужно еще потрепать языком, я взглянула на него — и моя речь оборвалась на полуслове.
Непроизвольно дергая то ногой, то рукой, Влад учащенно дышал, шевелил губами, как будто силился и не мог сказать что-то, и на лице его, сменяя друг друга, появлялись то злобные, то болезненные, то какие-то жалкие гримасы. Мальчишку трясло. Как будто его подсоединили к высоковольтной линии электропередачи и он не может ни отсоединиться, ни позвать на помощь.
Наконец, разбрызгивая вокруг себя слюни, слезы и сопли, Влад произнес, чуть ли не по слогам выговаривая никак не идущие наружу слова:
— Истинная вера?.. Да?.. Высокая миссия?.. Да?.. А известно вам, что они… что они…
Тут нервы его окончательно сдали, и он разрыдался. Размазывая по щекам слезы, которые текли из его глаз, так, что казалось, конца-краю им не будет, Влад бормотал что-то невнятное, и только время от времени мне удавалось уловить какие-то слова, произнесенные более четко. То это было слово «сестра», то слово «деньги». Но чаще всего слышалось сочетание звуков, которое напоминало слово «проклятый» или «проклятая».
Я была в шоке. Что это?! С чем я столкнулась? Какая трагическая загадка кроется за всеми этими безудержными всплесками? Что же случилось с бедным мальчиком и связано ли это с тем, что он узнал о профессоре… и что так пугает Зину?
Посмотрев на часы, я увидела, что до конца пары осталось каких-то пять минут. Нужно было срочно что-то делать. Невозможно было допустить, чтобы Влада сейчас увидели студенты, выходящие на перемену.
Постаравшись хоть немного успокоить его, я предложила спуститься в институтский парк.
— Там воздух… развеешься немножко, успокоишься…
— Да… да, конечно, пойдемте… — всхлипывая, но уже не рыдая в голос, говорил Влад.
