Марина Серова - Млечный путь
А вот это, похоже, как раз мяч в ворота. Пожалуй, осталось совсем немного. Нужно хорошенько продумать план…
Где-то через час я позвонила Родиону Перетурину и поделилась с ним своим планом, нам предстояло либо найти разгадку убийства Колесникова, либо окончательно похоронить надежды на то, чтобы отыскать когда-нибудь его убийцу. Существовала некая вероятность того, что убийство совершил случайный человек, связь которого с Колесниковым вряд ли удастся обнаружить. Но я все же склонялась к тому, что это не было случайностью…
* * *В кабинете у Эдуарда Россошанского собралось много народа. Здесь присутствовали я, Перетурин, Павел Лукашенок, Ксения Колесникова, еще одна женщина-врач и даже Артем Омельченко, который пришел долечивать зубы, но в связи с тем, что лечившая его стоматолог тоже находилась сейчас в кабинете Россошанского, вынужден был ждать. Людмила Омельченко ходила туда-сюда с подносом, не успевая подавать напитки. Сам Россошанский сидел во главе стола. Вид у него был очень серьезный. Он вообще, после того как его отпустили из милиции, стал вести себя еще более сдержанно и строго, чем раньше. Первым делом он, кстати, навестил Веронику Вересаеву в больнице, переговорил с ее родителями и обеспечил перевод девушки в элитную больницу, хотя и Первая городская славилась своими врачами. Однако элитная больница, конечно, была более комфортной. Состояние Вероники очень медленно, но улучшалось, и Россошанский, потерявший, казалось, всякий интерес к жизни, теперь явно воспрял духом.
– Я собрал здесь людей, которых так или иначе касается история с исчезновением Вячеслава Колесникова, – проговорил он. – И хочу сообщить одну важную новость.
Глаза всех присутствующих пристально смотрели на хозяина кабинета. Он выдержал паузу и продолжил:
– Дело в том, что Вячеслава нашли.
– Он жив? – вскричала Ксения и заплакала.
– К счастью, да. Его, оказывается, три дня назад вытащили из Волги, буквально минут через десять после того, как его туда бросили. Это просто чудо, что на него так скоро натолкнулись, иначе все закончилось бы совсем плохо. Правда, у него сильная травма черепа, поэтому он пока без сознания, но врачи говорят, что жизнь его вне опасности.
– А где же он? – нахмурился Родион.
– Он в Третьей больнице. Его привезли туда люди, которые купались в том месте. Слава богу, что они наткнулись на него почти сразу после того, как Вячеслава столкнули в воду.
– Так его все-таки хотели убить? – подал голос Павел Лукашенок.
– Ты поразительно догадлив, – усмехнулся Россошанский. – Теперь осталось только дождаться момента, когда он придет в себя и расскажет, кто это сделал. Вас всех я прошу хранить пока эту информацию в секрете.
Все понимающе закивали головами.
– Господи, неужели все скоро закончится? – выдохнула Людмила.
У нее подрагивали руки, Ксения продолжала плакать, Лукашенок хранил невозмутимое спокойствие, Родион вопросительно смотрел на меня. Артем Омельченко вел себя как совершенно случайно попавший в кабинет человек.
– Что ж, больше пока мне нечего вам сообщить, спасибо, что пришли, – поднялся Россошанский. – Все могут заниматься своими делами.
– Эдик, можно мне поехать к нему? – спросила заплаканная Ксения.
– Езжай лучше пока домой, – сказал Россошанский. – Все равно к нему пока никого не пускают. Ты, Люда, убери здесь все, пожалуйста, я пока пойду покурю. Извини, что мне приходится эксплуатировать тебя сегодня.
– Да о чем ты! – махнула рукой Людмила. – Работа такая.
– Ксения, ты сегодня будешь дома? – спросил Россошанский девушку. – Я хотел к тебе заехать.
– Только вечером, – ответила Ксения. – Днем я собираюсь на тренировку, и так сколько дней пропустила!
– И во сколько ты вернешься?
– Часам к шести точно буду, – сказала девушка. – Раз в больницу нельзя.
– Ну, слава богу, – обрадованно всплеснула руками Людмила. – Вот видите, как все хорошо, а мы волновались. Скоро конец всем нашим волнениям.
– Я вот о чем думаю, – нахмурившись, произнес Павел Лукашенок. – То, что Вячеслав нашелся, это прекрасно, но ведь преступник-то до сих пор неизвестен… Ведь кто-то же ударил его и бросил в воду.
– Кто это сделал, мы узнаем очень скоро, – успокоил его Россошанский. – Вот Вячеслав окончательно придет в себя и все расскажет.
– Если только он вообще знает этого человека, – добавил Родион. – Может быть, это вообще какой-то случайный грабитель.
Все помолчали, повздыхали и начали расходиться.
– Артем, а ты давай отправляйся лечить свои зубы и потом сразу домой, – зашипела Людмила на брата, выпроваживая его из кабинета. – Я тебя прошу сегодня не шляться по клинике и не мешаться. Видишь, что здесь творится!
Артем вяло отмахнулся от сестры и последовал за позвавшим его врачом в коридор. Все вышли из кабинета и отправились по своим делам.
Мы с Перетуриным сели в машину. Тут же к нам присоединился Россошанский, вышедший на улицу с сигаретой в руке.
– Ну что, вы думаете, ваш план сработал? – обратился он ко мне.
– Должен сработать. И дальше давайте действовать так, как договорились. Вы пока последите здесь и сразу же сообщите мне на мобильный, если он отправится не домой, а куда-то еще.
Россошанский кивнул.
– А может быть, денег уже нет? – помолчав, спросил он. – Как тогда поступим?
– Деньги есть, – уверенно заявила я. – По крайней мере, большая их часть должна быть на месте. Ему нельзя было в эти дни настолько светиться и выдавать себя.
– Ну ладно, посмотрим, – махнул рукой Россошанский. – Давайте езжайте. Адрес помните?
– Помним, – ответила я.
– Ну, удачи.
Родион завел мотор и повел машину по знакомому уже адресу. Ехать пришлось минут пятнадцать, наконец Перетурин сказал:
– Ну вот, приехали. Где только мы расположимся?
– Вон там, – показала рукой я. – Нас не видно, а мы сможем вести наблюдение.
Родион заехал в переулок, загнал машину за гараж и заглушил мотор. Вскоре после этого позвонил Россошанский и сообщил, что объект сел в автобус и направляется, скорее всего, в сторону своего дома, поэтому нам лучше продолжать наблюдение. Я ответила, что все поняла, что большего пока от Эдуарда не требуется, и отключила связь.
Родион понимающе кивнул и откинулся на спинку сиденья, не переставая внимательно следить за пятиэтажным домом. Примерно через полчаса к второму подъезду торопливой походкой прошагал Артем Омельченко. Он был явно взволнован, по сторонам не смотрел и шлепал к дому прямо по лужам – ночью прошел дождь. Резко рванув на себя подъездную дверь, Артем скрылся внутри.
Я набрала номер капитана Арсентьева и быстро доложила ему обстановку, после чего обратилась к Перетурину:
– Теперь сидим и просто ждем, когда он выйдет. Скоро подъедет Арсентьев.
Капитан появился минут через пятнадцать. С ним были двое оперативников, которые остались стоять возле машины. Сам же капитан сел в мою и спросил:
– Ну как?
– Нормально, он пришел. Думаю, что скоро появится.
И точно, через некоторое время Артем вышел из подъезда. В руках он нес небольшую спортивную сумку.
– Это наверняка та самая сумка, – проговорил Перетурин, во все глаза следя за парнем. – Та, с которой в тот день уехал Вячеслав.
– Что ж, все, как я и думала, – кивнула я и посмотрела на Арсентьева.
– Пора, – произнес он, подталкивая Перетурина.
Родион завел мотор и потихоньку выехал из переулка. Оперативники двинулись в ту же сторону. Омельченко стоял возле дороги и ловил машину. Арсентьев вышел из машины, а двое его подчиненных быстро подскочили к Артему и, пока тот не успел среагировать, быстро скрутили ему руки. Омельченко завертел головой, задергался, пытаясь отбросить сумку, но оперативники держали его крепко, а один из них уже защелкнул на его запястьях наручники.
Арсентьев открыл «молнию» на сумке, и все увидели туго перетянутые пачки денег.
– Надеюсь, что все на месте, – облегченно произнес Перетурин и, не удержавшись, вдруг с силой двинул Омельченко кулаком в челюсть, бросив: – Это тебе за все твои подвиги!
Омельченко охнул, и Родион тут же залепил ему по другой щеке. От сильного удара Артем едва устоял на ногах и чуть не упал.
– Прекратите! – вмешалась я. – Мы свое дело уже сделали, теперь нужно отправить его в отделение.
Омельченко-младшего погрузили в милицейскую машину, и все поехали к Арсентьеву.
* * *Капитан Арсентьев сидел в своем кабинете за столом, и вид у него был весьма довольный. Кроме него, в кабинете находились Родион, я, Эдуард Россошанский, вызванная специально Людмила и Артем Омельченко. Людмила была очень взволнована. Она не понимала, что происходит, постоянно пыталась вмешаться, что-то сказать, спросить, апеллировала к своему брату, который только угрюмо молчал. Арсентьев несколько раз призвал девушку успокоиться и не мешать. Я молчала, так как понимала, что Людмиле и так скоро предстоит все узнать, и новости эти будут для нее нерадостными.
