Наталья Андреева - Ангард!
– Из-за чего? – спросил Алексей.
– Ревновала. А ведь хорош шельмец! Как бабу ее понять можно. Посмотришь на Валерика, так просто картинка! Когда трезвый. Пьяный – свинья свиньей. Маринка враз забыла, что мы с ее отцом вместе служили. Даже «здрасьте» порой от нее не услышишь, когда мимо проходит. Но, правду сказать, трезвой я ее видел редко. А имущество они потихоньку стали спускать.
– Откуда знаете?
– Народ говорил. Люди-то все видят. Понятно, прислугу они отпустили. Жили плохо. Очень плохо жили. – Иннокентий Павлович еще раз вздохнул.
– Как она умерла? – тихо спросил Алексей.
– Умерла? Говорят, несчастный случай. Было это лет шесть назад. Я тогда еще служил. Постоянно здесь не жил, так что знаю с чужих слов. Да толком никто ничего и не знает. Народу в поселке было много, да все по домам, потому что дождь. С утра зарядил. Вот и попрятались. Чего нам друг за другом следить? Говорят, выпили они крепко и поругались. Для них это было обычное дело. Маринка пошла в ванную, да там и упала. Ударилась об угол виском и умерла. Шкафчик у них там стоял, для банно-прачечных принадлежностей. Милиция приезжала. Соседей опрашивали, свидетелей. Режиссера этого.
– Рощина? – встрепенулся Алексей. – А он был здесь, когда это случилось?
– Говорят, был. Он же и подтвердил: ушла в ванную и там упала. Вот вам и вердикт – несчастный случай.
– А могли они сговориться? Белкин с Рощиным?
– Кто знает, – пожал плечами Иннокентий Павлович. – Кому нужны проблемы? Милиции? Тем более все знали – Маринка пила. Крепко пила. Говорят, экспертиза подтвердила наличие большой дозы алкоголя в крови. В том, что пьяный человек пошел в ванную и там ему стало плохо, нет ничего странного. Давление у нее скакало. Потеряла сознание, упала, при падении раскроила череп. Словом, состряпали отказ в возбуждении уголовного дела. А Белкин получил эту дачу в наследство.
– А также квартиру и имущество.
– Ну, бог шельму метит, – усмехнулся Иннокентий Павлович. – Квартиру-то он спустил. Или разменял. Третья жена хорошо его пощипала. Та еще попалась стерва! Я ее видел. Глаза злющие. Ребенка родила да в суд на мужа подала. Мол, гуляет, изменяет. А я тут бедная, несчастная, всеми брошенная. Дачу, правда, Белкин отстоял. Ох, сколько же у него проблем с бабами! А Маринку жалко. Хотя и непутевая была.
– Да-а-а… – протянул Алексей. И подмигнул Сереге: – Вот тебе и роковая тайна!
– Это еще доказать надо, – засопел Барышев.
– Марго говорила о второй жене Рощина. К той, мол, милиция приезжала. А зачем приезжала? – глянул он на друга, словно ответ был спрятан у Сереги в кармане.
– Неужели же Рощин ее по голове стукнул? Эту Марину? – высказался Барышев. – А что? На него похоже!
– А мотив? Скажите, Иннокентий Павлович, какие отношения были у Марины с Рощиным?
– Отношения? – удивился тот. – Да никаких! В гости к ним приезжал. И все.
– А теперь, значит, на этой даче Манины родители орудуют, – задумчиво сказал Алексей. И Барышеву: – Ну что, Серега, заглянем?
Тот кивнул:
– Надо бы посмотреть.
– Спасибо вам, Иннокентий Павлович, за содержательную беседу, – церемонно сказал Алексей, поднимаясь с лавки.
– А кто ж режиссера-то убил, сыщики? – спросил тот, прищурившись.
– Да по всему выходит Белкин.
– Белки-ин… С трудом верится. Ладно, пойдемте, я вас провожу.
…К даче, ныне принадлежащей Валерию Белкину, они пошли пешком. Держа ориентир на черный «мерседес», стоящий у ворот. Ворота были распахнуты. Подойдя поближе, мужчины услышали громкие рыдания. Рыдала Маня. Левая передняя дверца черного «мерседеса» была широко открыта, за рулем сидел тучный мужчина мрачного вида. Мужчина заметно нервничал. На крыльце стояла рыдающая Маня и высокая женщина лет сорока, очень на нее похожая. Женщина уговаривала:
– Манечка, девочка, ну поедем уже. Поедем.
– Я его дожду-у-усь, – всхлипывала Маня. – Где он, мама? Ну где?
– В тюрьме, – громко и отчетливо сказал Алексей.
Тучный мужчина стал вылезать из «мерседеса». Лицо его все мрачнело и мрачнело.
– Кто вы такие? – нелюбезно спросил он.
– Старший лейтенант Барышев. Оперуполномоченный.
– Начальник службы безопасности Алексей Алексеевич Леонидов.
– Дочь сказала мне, что Валерика подозревают в убийстве. Я не поверил.
– Напрасно. Мария! – крикнул Алексей. – Спускайтесь, он сегодня не вернется! А ваш попугай погибнет от жажды.
– Кешка спился, – мрачно сказал мужчина. – Что теперь с ним делать, ума не приложу! Маня! Я долго буду ждать?!
– Я его люблю-у-у… – рыдала Маня. – Я замуж за него хочу-у-у…
– Господи! Не выйдешь же ты замуж за уголовника! – всплеснула руками высокая женщина.
– Выйду, выйду, выйду!
– Жена декабриста, – вздохнул Алексей. – Времена меняются, но в жизни всегда есть место подвигу. Маня, он не за свободу.
Не за отмену рабства. Он человека убил. Спускайтесь.
– А… кого он убил? – с опаской спросил тучный мужчина.
– Евгения Рощина. Режиссера. Предположительно, – добавил Алексей.
– Боже мой! – ахнула женщина. – Какой скандал! И подхватив одной рукой объемную сумку, другой вцепилась в дочь и потащила ее с крыльца. Маня упиралась.
– Софья, ты поведешь «тойоту». Машину надо забрать, – велел мужчина. – А Маньку давай сюда, ко мне.
– Папа… Ну папа же!
– Дура! – рявкнул мужчина. И пожаловался: – Растишь их, растишь. Ни в чем не отказываешь. Репетиторов нанимаешь. Квартиры покупаешь. А получается вот что.
– Она вырастет, – утешил его Алексей. – Это переходный возраст.
– Дурь у нее переходная, – буркнул мужчина. – Манька! В машину садись!
– Скажите… – трагическим шепотом Маня обратилась к приехавшим мужчинам, – а я могу прийти к нему в тюрьму?
– Можете, – весело ответил Алексей. – Можете даже сесть рядом. Он в «обезьяннике».
– В… как?
– Езжайте домой, – вздохнув, посоветовал Барышев. И покачал головой: – Ведь вы же его вчера ненавидели.
– Это было вчера. А ночью я думала…
– Понимаю, – кивнул Алексей. – Нахлынули воспоминания. Мария, Белкин здорово попал. И не надо его жалеть.
Маню удалось-таки запихнуть в машину.
Мрачный мужчина, не прощаясь, захлопнул дверцу, и «мерседес» рванулся прочь. Следом поехала «тойота». Ворота пришлось запирать Барышеву.
– Вот как бывает, Леха, – сказал он, гремя засовом. – История повторяется, но в виде фарса. Не дай бог, с Маниными родителями что-нибудь случилось бы. Этот Белкин – ловкий парень.
– Или его вдохновитель Евгений Рощин. Надо ехать к его второй жене.
– Надо ехать к нашим женам. Хватит на сегодня.
– Думаешь? – с сомнением спросил Алексей. – У меня по плану тренер по фехтованию.
– С тренером поговорить успеешь. Сам сказал, он всегда дома. Сколько ему лет?
– Восемьдесят.
– Восемьдесят! – присвистнул Серега. – А он не того? Не маразматик? Всяко бывает.
– Марго говорит, в здравом уме и твердой памяти. Ну, все?
– Все. Поехали.
Барышев последний раз посмотрел на добротный кирпичный дом:
– Что теперь с ним будет? Вот так. Одни наживают, другие спускают. Если бы быть уверенным в том, что все твое достанется твоим детям…
Своих жен и детей они нашли возле каруселей. Из стоящего рядом шатра доносился рев моторов, аттракцион был заявлен как «Гонки по вертикали», а на площадке, где стояли карусели, гремела музыка. Какофония звуков будоражила души. Вкупе с весной она рождала ощущение праздника. Старшая Ксюша оседлала серую в яблоках лошадку. Младшая Вика рыдала и просилась туда же.
– Ты упадешь, – уговаривала дочку Анечка Барышева. – Давай я тебя на паровозике покатаю. На ручках.
В ответ Вика ревела.
– Почему плачет моя дочь? – улыбаясь, спросил подошедший Серега.
Анечка переглянулась с Сашей:
– Сашенька, лица этих мужчин не кажутся тебе знакомыми?
– Да, что-то отдаленно напоминают, – откликнулась та.
– Хватит тебе, – вздохнул Леонидов. – Мы вернулись. Ксюша, деточка, иди к папе.
Та уже слезла с серой лошадки, но теперь нацелилась на пони. Живого, не игрушечного.
– Кататься! – сказала девочка.
Саша рассмеялась:
– Я же говорю! Ребенок тебя забыл!
– Ну, пони я не конкурент. Ксюшенька, иди к дяде Сереже, он тебя покатает, – посоветовал папа.
Серега тут же протянул к девочке могучие руки:
– Ксюша, пойдем домой.
Увидев это, Вика тут же начала ревновать.
– А-а-а… – зарыдала она и кинулась к папе.
– Хватай обеих девок и тащи к дому. Пива холодного хочу, – сказал Алексей лучшему другу.
– А нас кто-нибудь спросил? – переглянулись женщины.
– Барышев, времени на уговоры нет. Действуй, – подмигнул Алексей.
Серега подхватил на одну руку Ксюшу, на другую Вику и широко зашагал по тропинке. Дети от восторга визжали. Вне всякого сомнения, Серега Барышев был лучше, чем пони. Алексей же взял под одну белу ручку свою жену, под другую жену лучшего друга и церемонно повел их следом.
