Марина Белова - Выйти замуж за немецкого рыцаря
Но я промолчала. Что бы я в эту минуту ни говорила, ее вряд ли бы это утешило. Да и пообещать, что все будет хорошо, я не могла – поскольку не провидица.
– Может, еще чаю? – тихо попросил Виктор Николаевич. – Если честно, я еще не завтракал, а день с утра так нервно начался.
– Да, конечно, – засуетилась Ирина. – Хелен! – крикнула она. – До обеда еще далеко. Наша повариха – немка. Она до чертиков пунктуальна. Завтрак прошел, обед раньше она не подаст ни за что, но мы ее уговорим наделать нам каких-нибудь бутербродов.
На пороге появилась Хелен. Не скажу, что, выслушав хозяйку, она с радостью помчалась выполнять указание. Напротив, скроила такое недовольное лицо, что Ирине пришлось на нее прикрикнуть.
– Извините, последние события на всех так повлияли. Хелен и Марта ходят как вареные мухи, на меня косятся. Полагаю, они все неприятности связывают со мной. До меня они ведь жили как у Христа за пазухой. Густав дома только завтракал. Обедал и ужинал в ресторанах. Пользовался двумя комнатами. Гостей приглашал редко. А с моим появлением все изменилось: надо убирать, готовить, гостей принимать. Родственников сколько понаехало.
– Ирина, а кто-то из… – начала я и замялась.
Мне опять пришла в голову мысль, что вором может быть кто-то из прислуги. Ирина подсказала мне мотив преступления. И Марта, и Хелен, и Франц – люди пожилые. Им уже работать трудно. А что, если они сговорились подставить Ирину? Мол, как хорошо жили, а пришла она, и несчастья не заставили себя долго ждать.
Вслух я этого не сказала, но Ирина поняла меня с полуслова.
– Нет. Я вам уже говорила, что и Хелен, и Марта, и садовник Франц работают у Густава очень давно. Во-вторых, они из тех немцев, которые закон чтят наравне с Библией. И, в-третьих, в тот злосчастный день все трое, не дожидаясь, когда их вызовет к себе Густав, пришли к нему и на Библии поклялись, что все эти годы они верой и правдой служили ему и к пропаже ценностей не имеют никакого отношения. Более того, Марта даже к витрине боялась притронуться: она очень суеверна. А Хелен никогда не поднимается на второй этаж, у нее проблема с коленным суставом. Франц по дому не ходит. Он астматик и только спит в помещении. Зайти в кабинет, где пыльные книги? Вы шутите! Ни у кого из них нет ни детей, ни знакомых. Выходные они проводят здесь, в отпуск не ездят. Им не нужны деньги. Вся их семья – это Густав, которого они лелеют с детства. Умирая, фрау Шульц именно этим людям поручила заботиться о своем мальчике. Они не могут предать его даже под страхом смерти.
– Что ж, мы вернулись на круги своя. Значит, кто-то из твоих родственников – мнимых или настоящих – обокрал твоего мужа.
– Да, – кивнула Ирина, – получается, что, как ни крути, виновата во всем я. Ведь все эти люди приехали ко мне.
– Ладно, Ирина, не казни себя. Ты ведь не знала, что половина всех этих людей самозванцы. И мама твоя хотела как лучше. Чтобы все как у людей было. Гости со стороны жениха. Гости со стороны невесты. Кто же знал, что так получится?
– Ну да, заварила мамочка кашу. Сама где-то странствует, а мне расхлебывать.
«Была бы жива, а кашу мы расхлебаем», – понадеялась я на везение.
Наш разговор был прерван Хелен. Она вкатила в комнату тележку, на которой привезла чайник и большую тарелку с тремя бутербродами. Хелен сочла, что каждому из нас вполне достаточно одного кусочка хлеба с тоненьким ломтиком ветчины.
– Кушайте, Виктор Николаевич, – предложила я ему свой бутерброд.
– А вы?
– Мне есть не хочется, – вздохнула я.
Есть мне и правда не хотелось. Я поглядывала на телефон, в уме прикидывая, закончилась у Курта экскурсия или нет. Если нет, то он вряд ли возьмет трубку. Хотя можно ведь и рискнуть? Я набрала его номер, но он предусмотрительно отключил телефон.
«Вот ведь гад!» – в сердцах обозвала я его.
Через час я возобновила попытку, и опять Курт не соизволил мне ответить, зато позвонила Алина.
– Да!
– Ну что? Кое-какие новости у меня есть. Не знаю, правда, как к ним отнестись, – замялась она.
– Ты не томи.
– Буду краткой, – последовала моему совету подруга. – У Куприяновых алиби. Лиза мне билеты на поезд показала.
– Значит, они не имеют отношения к ограблению? – обрадовалась я. Лиза мне нравилась, и мне не хотелось в ней ошибиться.
– Смотря к какому. Как оказалось, эта парочка тоже не без греха, – усмехнулась Алина.
– То есть?
– Кирилл стянул у поварихи деньги, которые Ирина выдала той на продукты. Он мне признался.
– Вот так и признался? – спросила я и, прикрыв ладонью трубку, взглянула на Ирину: – Деньги на продукты пропадали в доме?
– Вроде бы Хелен говорила, но ты же понимаешь, какие это крохи против того, что мы потеряли. Мы с Густавом махнули на эту пропажу рукой, даже Хелен успокаивали. Она хотела возместить убыток, каялась, что по неосторожности оставила деньги на столе. Но она всегда так делала – в доме никогда деньги не пропадали.
– Понятно. Алина, и как же тебе удалось выдавить признание?
– Я позвонила в дверь Куприяновых с твердым намерением вывести эту парочку на чистую воду, – призналась Алина.
«Представляю, как это выглядело», – вздохнула я.
Алина, забыв, что пообещала быть краткой, стала рассказывать со всеми подробностями.
Открыла дверь Лиза. Увидев мою подругу, она насторожилась.
– Вы к нам?
– К вам, к вам, – подтвердила Алина. – Пройти можно? – спросила она, отодвигая хозяйку в сторону и проходя в квартиру.
Первым делом Алина взглянула на пол. Пара мужской обуви стояла под вешалкой, тогда как мужских тапок там не было. Следовательно, Кирилл был дома. Он снял туфли и обул ноги в домашние тапки. Трудно представить, чтобы выходец из СНГ по европейскому образцу ходил дома в уличной обуви. На всякий случай Алина взглянула на ноги Лизы. На ножках хозяйки красовались розовые шлепки, украшенные пушком.
«Значит, муженек дома», – справедливо решила Алина.
– Как там Ирина? Вы ведь от нее? Как Густав? Как все? Надеюсь, все в порядке? – зачастила Лиза.
– Где мы могли бы поговорить? – глядя Лизе в переносицу, достаточно враждебно спросила Алина.
В глазах Лизы промелькнул испуг. Еще бы! Ведь тон для беседы Алина избрала отнюдь не дружелюбный. В таком тоне разговаривают судебные приставы, троллейбусные контролеры и инспектора пожарной безопасности. Алина частенько пользуется этим приемом, наверное, подсмотрела его в кино: сначала испугает донельзя, а потом словно клещами вытянет нужную информацию. Бывает еще, что для полноты картины помашет перед носом жертвы фальшивым удостоверением работника правоохранительных органов или другой серьезной организации. Разумеется, не все идут на поводу у Алины и требуют предъявить документы, но в данном случае произошло прямое попадание. Алина прочувствовала Лизину слабину и стала играть с ней словно кошка с мышкой.
– Я бы хотела говорить с вами и с вашим мужем. Кажется, у вас есть что мне сказать. Не так ли?! – с нажимом спросила она. Лиза в испуге отпрянула к стенке. – И бежать не надо, – предупредила Алина, заметив, что ее жертва, прикасаясь спиной к стене, движется к двери. – Это вас не спасет.
– Я не бегу, – пролепетала Лиза. – Кирилл там. Я хотела предложить пройти в комнату.
– Вот сюда? Да?
Алина пропустила вперед себя Лизу. Из мебели в комнате были лишь платяной шкаф, диван и пара стульев. У окна стоял мольберт с незаконченной картиной – все те же цветочки в вазочке. Очевидно, это все, на что была способна Лиза как художник.
Кирилл с газетой лежал на диване. Вряд ли он ее читал. Скорее делал вид, что крайне заинтересован газетными новостями. Увидев Алину, он поздоровался и принял вертикальное положение. Алина кивком ответила на приветствие. Поставив стул напротив дивана, она сказала:
– А вы, Лиза, присядьте к мужу. – Обменявшись взглядом с Кириллом, Лиза села, куда ей велели. – Вот и ладненько, – улыбнулась Куприяновым Алина. – Поговорим? Пока вам нечего бояться. Все в ваших руках. И в моих… Надеюсь, вы оцените благородство моего поступка. Обладая достаточной информацией, я пошла не в полицию, а к вам. Объяснить? Вы мои соотечественники. Мне вас чисто по-человечески жалко. Трудно предположить, что с вами будет, если вы попадете в лапы фашистов, – хмыкнула Алина, живо представив Лизу и Кирилла, которых допрашивают люди в нацистской форме. Наверное, ту же картину представила себе и Лиза. Она побледнела и задержала дыхание, как будто боялась, что слишком громко стучащее сердце может выдать ее. Алина поняла, что добилась желаемого. – Ну-ну, каждый имеет право на ошибку, как говорится, черт попутал. И я сделаю все зависящее от меня, чтобы избежать скандала. Это и в интересах Ирины и Густава. Но! – Она подняла указательный палец вверх, требуя от Куприяновых предельного внимания. – Но при одном условии. Вы возвращаете все, что взяли из их дома.
Упершись глазами в пол, Лиза кивнула. Кирилл попробовал изобразить на лице полное непонимание происходящего, но жена, положив свою ладонь на его колено, сказала:
