Екатерина Савина - Искусство любви
Какая-то тень мелькнула с противоположной стороны джипа, Антон двинулся было за ним, но вдруг что-то тяжелое опустилось ему на плечи. От неожиданности Антон подался назад, внезапный и сильный удар по затылку швырнул его далеко вперед.
Он упал на колени. Откуда-то бесшумно появились какие-то люди.
«Охранники, – стукнула Антона мысль, – те, трое... Как я их пропустил»...
Антон попытался подняться на ноги, но подскочивший парень в черных брюках и дорогом кашемировом пальто схватил его за волосы и дернул назад. Ноги вывернулись из-под Антона и он упал на спину.
– Пусти... – захрипел Антон, но тут же получил сильный удар ногой в живот и задохнулся.
Следующие несколько ударов в голову и по лицу, он ощущал уже не со всей отчетливостью – голова Антона будто наполнилась жарким ватным туманом.
Откуда-то из-за завесы тумана раздавались истошные крики Светы: – Степочка, родной, прости меня! Я ни в чем не виновата! Меня заставили... Отпусти руку, я тебе сейчас все объясню...
Антон снова попытался подняться на ноги. Его опять свалили точным ударом. Туман в голове мешал смотреть – Антон почему-то видел перед собой только ледяной асфальт, покрытый почему-то мельчайшими осколками кирпича и примерзший к земле земле обрывок от этикетки жевательно резинки.
Когда туман немного рассеялся. Антон в очередной раз попытался встать. Его схватили за плечи, куда-то потащили, швырнули...
Он пошарил руками вокруг себя – оказалось, он сидит у колеса автомобиля. Разбитое лицо саднило, немного подташнивало, как бывает от сильных ударов по голове. Антон повернул голову на раздавшийся слева от себя шорох, но увидеть ничего не успел – вынырнувший невесть откуда кулак с необычайной силой обрушился на его висок.
* * *«Не смог я Свете помочь... – тяжело думал Антон, дыша пропитанным одуряющим запахом бензина спертым воздухом, – Не успел... Но кто этот старый мудак был? И что она ему кричала... Называла Степочкой... Черт возьми, о чем я думаю... Что с ней? Господи, хоть бы она жива осталась»!..
Антон хотел поднять голову, но у него ничего не получилось.
– Где... я? – спросил он сам у себя и сам же ответил, когда глаза его привыкли к темноте:
– В багажнике машины... движущейся машины...
Антон попытался нащупать руками замок крышки багажника, но обнаружил, что у него скованы руки.
– Вот суки... – сквозь зубы, прохрипел Антон, – наручники... Мало того, что избили до полусмерти, запихали в багажник, так еще и сковали руки... Интересно, куда меня везут?
Тут Антон смолк, потому что руки его, скованные сзади нащупали на грязном дне багажника тонкий гвоздь.
«В самый раз», – подумал Антон.
Автомобиль куда-то свернул, на несколько секунд притормозил, потом проехал еще несколько метров и остановился. Антон поспешно спрятал свою находку в рукав.
* * *До места назначения мы – Даша, Васик, облаченный в рясу священнослужителя, безумный отец Никодим и я – доехали без приключений. Если, конечно, не считать того прискорбного факта, что на одном из перекрестков нас остановили сотрудники ГИБДД. Один из милиционеров – черноусый старший лейтенант – бодро козырнув, представился и сунул через опущенное окошко в салон автомобиля лоснящуюся от хронического перекорма и мороза физиономию.
Вдохнув ужасающего перегара, которым Васик и отец Никодим щедро насытили атмосферу салона, черноусый широко улыбнулся.
– Выпивали? – осведомился он у Даши и сам же ответил на собственный вопрос:
– Конечно, выпивали.
– Никак нет, – оскорбленно выговорила Даша, – я не пила. Я вообще не пью.
– Ничего себе – не пью, – отозвался, ухмыляясь, черноусый, – меня от вашего запаха самого накрыло, как будто я стопочку маханул.
– Это потому что вы с мороза в тепло попали, – предположил Васик и глупо захохотал.
Черноусый нахмурился и оглянулся в сторону стоявшей неподалеку патрульной машины, откуда уже бросали на нас плотоядные взгляды еще трое сотрудников государственной инспекции безопасности дорожного движения.
– Видите ли в чем дело, – вступила в переговоры я, – нас поручено отконвоировать в больницу одного типа, – я кивнула на заднее сиденье, где находились Васик в рясе и отец Никодим, на котором из одежды были только семейные трусы, – это священник, у него белая горячка.
Черноусый удивленно посмотрел на Васика. Васик хохотал уже без остановки, очевидно, догадавшись о том, что за священника приняли его.
– Святой отец сошел с ума, – торопилась я объяснить, пока степень изумления, в которую впал милиционер, не успела перейти в болезненную, – сами понимаете, эти священники... вынуждены пить, чтобы не страдать так сильно от несовершенства окружающего мира.
Физиономия черноусого вытянулась. Ничего, судя по всему, не понимая, он переводил взгляд с Васика на отца Никодима и обратно – с отца Никодима на Васика. Васик между тем хохотал, а безумный священник вращал глазами так, что мне, когда я увидела его, поглядев в зеркало заднего обзора, стало положительно не по себе.
– Горячительные напитки приводят к белой горячке, – объясняла я, путаясь и злясь от того, что мы теряем драгоценное время.
– А это кто? – обалдело спросил черноусый милиционер, указывая своим полосатым жезлом на отца Никодима. – Почему он в трусах?
– Это тоже священник, – сказала я, решив не докладывать милиции о ситуации с переодеваниями, – и у него тоже белая горячка.
– Убери этот знак Сатаны! – рявкнул вдруг отец Никодим и подскочил на месте, стараясь дотянуться до полосатого жезла. – Ибо не ведаешь ты, что творишь! Не ведаешь, что мешаешь нам изловить черта, вышедшего из глубин преисподней, чтобы погубить твою грешную жизнь!
Васик хрюкнул и закатился от хохота.
Черноусый милиционер отпрянул в сторону от машины и некоторое время стоял в раздумье.
«Вот и все, – пронеслось у меня в голове, – теперь он возьмет, да и задержит нас. Отец Никодим все испортил. Эх ты, надо было не объяснять и дожидаться, пока эти два алкоголика что-нибудь выкинут, а сразу воздействовать на сознание старшего сержанта... Чтобы он моментально отпустил нас. Конечно, не в моих правилах сопротивляться закону, но ведь у нас есть более важное дело, чем стоять тут на обочине и заливать про священников, белую горячку и несовершенство окружающего мира»...
Черноусый старший лейтенант думал, примерно, две минуты, после чего сказал:
– Ладно... То, что белая горячка у него, я и сам вижу. У меня сосед есть, так тот тоже – как нажрется – чертей ловит... А второй ваш священник ржет, как сумасшедший...
– Он и есть сумасшедший, – поддакнула Даша.
– Проезжайте, – разрешил черноусый.
Мы поехали дальше.
Через два квартала мы, подчиняясь безумным завываниями отца Никодима, свернули налево, потом отец Никодим приказал нам свернуть направо – когда мы проехали еще несколько кварталов, а потом велел остановить машину, вышел на улицу и – как был в одним семейных трусах – опустился на колени посреди заснеженной улицы и стал принюхиваться.
Через минуту до нас стали долетать изумленные восклицания. Увидев, что на тротуаре собирается толпа зевак, Даша заметно занервничала, но отец Никодим, по всей видимости, уже заканчивал свои странные манипуляции.
– Я нашел! – завопил он, вскакивая на ноги. – Я нашел след дьявола! Он там! Он там! Он там!!!
Безумный священник, обжигая розовые пятки о грязный снег, подпрыгивал на одном месте и указывал скрюченным пальцем на высящийся неподалеку дом.
– Поехали! – скомандовала Даша.
Он открыла дверцу, отец Никодим прыгнул в машину и мы рванули с места, провожаемые воплями собравшейся толпы зевак. Через минуту мы уже въезжали во двор дома.
– Здесь? – спросила я, поворачиваясь к отцу Никодиму.
– Здесь, здесь, – закивал он патлатой головой, – здесь исчадие ада устроило временное пристанище! Сюда ведут следы, горящие пламенем преисподней.
– Проще говоря, мы у цели, – резюмировала Даша, – постойте-ка... – нахмурилась она вдруг, – отчего-то мне кажется, что в этом доме я когда-то была... Когда-то очень давно. Странно... Почему-то это воспоминание у меня ассоциируется с детством.
– Лирика после, – отрезала я и снова повернулась к отцу Никодиму. – Квартиру сможешь определить?
– Следы черта горят пламенем преисподней, – глухо ответил тот, – я не могу ошибаться. Я приведу тебя к эмиссару повелителя тьмы.
– Пойдем, – сказала я, выходя из машины.
– А я? – спросил Васик, намереваясь выбраться наружу вслед за отцом Никодимом.
– А вы с Дашей останетесь в машине, – твердо выговорила я, – и подождете нас тут.
Отец Никодим уже стоял возле машины, приплясывая на снегу от мороза.
– Почему ты нас не берешь с собой? – не глядя на меня, спросила Даша.
