Лариса Соболева - Это знал только Бог
Не зная, как быть дальше, Николай несколько дней шатался по притонам в сопровождении Фургона, который знакомил его с босяками. Не то все это, не то. Тарас давал советы, как действовать, но ведь милиция тоже не была способна выйти на след убийц Пахомова. Николай приуныл, единственным бодрящим элементом оказалась Сонетка, ночевал он только у нее, окончательно забыв в жарких объятиях певички Веру. Как-то спросил ее:
– Ты обещала узнать, кто из баб ходит на мокрое.
– Я собиралась выведать у Кобылы, больше не у кого.
«Ювелир» теперь никому не скажет, тем более органам. Николай совсем упал духом, а развязка наступила неожиданно и без усилий с его стороны.
В сумерки он вышел из бильярдной вместе с Фургоном и с барышом в кармане. Шли через парк по заснеженной аллее, ежась после теплого помещения, и, как обычно случается, ничто не предвещало угрозы. Парк был пуст, Николай намеревался просадить выигранные деньги в кабаке, Фургон хвастал последним подвигом, как «расписал» пальто жирного борова и выудил лопатник.
У выхода от арочной стены отделилась фигура.
– Закурить не найдется?
Николай достал пачку папирос… Внезапно их окружили еще двое, к спинам приставили дула пистолетов. Тот, кто просил закурить, шагнул к Николаю, тихо и внушительно сказал:
– Не рыпайся, Викинг, пристрелим. Твоя баба у нас. Не хочешь получить ее по частям? Иди за мной к ней на свиданку.
– Какая баба? – Холодок пробежал по коже Николая – он подумал о Вере.
– Нет, вы чего? – залепетал Фургон. – Чего надо, а?
Их молча подтолкнули дулами пистолетов, пришлось подчиниться. Николая с Фургоном подвели к крытому брезентом грузовику, заставили залезть в кузов. Николай перебросил ногу через борт, а взгляд его с надеждой прошелся по улице. Вот когда слежка милиции не помешала бы, но его грубо толкнули внутрь. Трое захватчиков сели в кузов, держа пистолеты в руках для устрашения, грузовик тронулся. По пути Николай гадал, что эти люди знают о нем, кто такие и почему взяли его. Вопросы эти не имели ответов, а вывод был: дело дрянь.
Грузовик подпрыгивал на ухабах, значит, выехал в один из окраинных районов. Тряска длилась недолго, мимолетная задержка дала знать, что приехали, потом грузовик, буксуя, куда-то въехал. Николаю и Фургону приказали выходить. Спрыгнув на землю, оба огляделись. Это был просторный двор частного дома, сам дом в темноте светился окнами.
Прошли тесные сени, очутились в большой и светлой комнате. Николай остановился, увидев съежившуюся, закутавшуюся в шубку с широкими рукавами Сонетку в углу, глядевшую на него затравленно и с надеждой. Возле стола у окна сидела Мадера с папиросой в зубах, закинув тощую ногу на ногу, рядом с ней стоял Бимбер. Но одна фигура особенно привлекла внимание Николая – коренастый и плотный мужчина в телогрейке, который сидел у стены напротив, широко расставив ноги и держа ладони на коленях. Голова его была опущена, когда же в комнате прекратилось движение, он ее поднял, и Николай все понял.
– Мое почтение, – на всякий случай сказал Фургон, сняв кепку…
Вячеслав закурил. Его уже не удивлял особнячок размером с Зимний дворец, он не рассматривал интерьер, как папуас, впервые увидевший плоды цивилизации. Повествование протекало под трескотню дров в камине, внося чарующую струю в атмосферу. Линдер заговорил о работе:
– Пришла пора спросить, господин Алейников, вы согласны поработать на меня? Завтра… то есть уже сегодня, я должен лететь в Лондон. Вы летите со мной?
– Да. Я согласен.
– Отлично. Тогда на покой, как говорили мои родители. Вас проводят в вашу комнату. (Вячеслав про себя усмехнулся: в этом лабиринте без провожатых не обойтись. Какое счастье, что он не завистлив, иначе жаба задавила бы до смерти.) Ни о чем не беспокойтесь, все нужное вы получите. Я имею в виду одежду, деньги и так далее. Бумаги подпишем в самолете.
После ухода Линдера Вячеслав выкурил еще одну сигарету и выпил вина, размышляя над своим согласием. Справится ли? Все же звезд с неба не хватал, а старику дал надежду. Но, может быть, надежда лучше, чем ничего?
17
Безусловно, работу Роман Георгиевич забросил. В случае непредвиденных сбоев на фабрике заместитель созвонится с ним. Обычно сбоев не бывает, да и фабрика – одно название, по площади мизерная, выполняет заказ военных, рассчитанный на полгода, а все же – как бы чего не вышло.
Сам же Роман Георгиевич в течение двух дней беспрерывно звонил, Далила упорно игнорировала звонки, он приходил то в бешенство, то в отчаяние. Был у нее на работе, там узнал, что она ушла в отпуск за свой счет. А завтра он должен указать браткам местонахождение Далилы. Даже не представлял, где состоится встреча, думал об этом в перерывах между звонками. Думал и о том, как ему быть, если кретинка Далила не ответит. Кретинка, дура пустоголовая. Куда вляпалась, если ему, бывшему мужу, угрожают смертью? Ему и его матери! Разумеется, она спряталась, чтобы не платить долг, но он-то при чем? Нет уж, пусть сама разбирается с уродами, решил он и снова схватился за трубку.
– Не берет! – потирая подбородок, проговорил он вслух и кинулся на кухню: – Мама! Позвони Далиле.
– Зачем? – переворачивая оладьи, спросила та.
– Набери номер Далилы со своей трубки. Со мной не хочет говорить, а мне она нужна. Позарез.
– Тогда ты последи за…
– Оставь свою жарку.
Нетерпеливый сын переставил сковородку на другую конфорку, а мама умостилась на стуле и, поглядывая на сына с недоумением, приложила мобильный телефон к уху.
– Не отвечает, – сказала она. Сын в волнении заходил по кухне, три шага в одну сторону, три в другую. – Ромочка, что с тобой?
– Со мной? – переспросил он, остановившись. – А что со мной? Ничего… Мама, тебе надо уехать. Срочно. Немедленно. Иди, собирайся.
Он насильно поднял мать со стула, потащил в комнату.
– Ку… куда? – сопротивлялась старушка. – Рома! Что за блажь? Ты почему выгоняешь меня из собственной квартиры? Да ответь же!
А сын уже кидал в чемодан вещи мамы, косметику, расставленную строго в определенном порядке, сгреб с полки в пакет единым махом. Мама такого варварства не ожидала, кинулась к обезумевшему сыну, отняла пакет:
– Отдай! Все перемешал… Ты взбесился!
– Мама, собирайся! – закричал Роман Георгиевич, вырвав пакет и бросив его в чемодан. – Если я говорю, что надо уехать, то уехать надо! – Он снова стал кидать вещи в чемодан, а она вынимать. – Мама! Ты же не ребенок!
– Именно! У себя на фабрике командуй! А мной не смей! Он приказывает уехать! Будто я овца в стаде – куда погнали, туда и пошла!
– Хорошо. – Как опытный руководитель, Роман Георгиевич понял, когда следует переломить ситуацию, тем самым подчинить бунтующую сторону. Иногда эта тактика помогала в отношениях с Далилой. – Я скажу. Но предупреждаю: правда тебе не понравится. Мне угрожали.
– Не смеши. Ты не олигарх, чтоб тебе угрожать.
– Я ни при чем. Далила влезла в дерьмо, ее ищут братки, она задолжала им, а спрашивают с меня. И если я не дозвонюсь этой идиотке, то убьют меня вместе с тобой!
– Ой, – шепотом произнесла мама, машинально схватившись за сердце. – А нас за что?
– Я тебе все объяснил. Быстро собирайся и думай, куда поедешь.
Она засуетилась. Хоть ей и много лет, но кончить жизнь желательно естественной смертью. Не успел сын защелкнуть замки, а мама уже оделась в брючный костюм, правда, первый испуг прошел.
– Ромочка, может, ты преувеличиваешь?
– К сожалению, нет. Завтра будет поздно. – Мама в ужасе замахала руками. – Ты подумала, куда поедешь? Это должен быть другой город.
– М… м… К Женечке в Кострому.
– Отлично. Как только сядешь в поезд, я позвоню твоей подружке.
С величайшими предосторожностями, маневрируя по закоулкам и выясняя, не пасут ли его, он привез мать на железнодорожный вокзал, купил билет на проходящий поезд. Ждать пришлось три часа, он нервничал, постоянно названивая Далиле с мобильника матери… Есть одно место! Как он сразу не догадался! Роман Георгиевич набрал дочь:
– Милочка, это папа. Как ты?
– Сносно. А ты как?
– Да… твою мать разыскиваю. Она у тебя?
– Была, когда я лежала в больнице. Уехала. Что-то срочное?
– Кое-какие дела… формальные, но их надо решить. Позвони матери, скажи, что мне надо с ней увидеться, она не берет трубку, когда звоню я.
– Опять поссорилась с тобой? Папа, я поражаюсь тебе: сколько ты будешь унижаться перед ней? Хорошо, позвоню.
Не рассчитывая, что дочь договорится с упрямой ослицей Далилой, он продолжал названивать с телефона матери.
– Рома, а как же ты? – дошло до нее, что сын-то в опасности.
– Тебя отправлю и подумаю. В милицию пойду… Нет, нельзя. Меня предупредили, чтоб я не смел туда обращаться. А все Далила! Куда эта дура влезла? И ты хороша, прыгала перед ней на задних лапках.
– Потому что ты хотел сойтись с ней, я для тебя старалась, – оправдалась мама со слезами на глазах. – Сходи, сходи в милицию. Они обязаны защитить.
