Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ
Она прикурила, с трудом поймав огонек кончиком прыгавшей в трясущихся губах сигареты. Неживая тишина пустой квартиры физическим грузом давила на плечи, в углах что-то шуршало, краем глаза она улавливала какое-то быстрое, почти незаметное движение то за правым, то за левым плечом. "Схожу с ума, - подумала Валентина. - Зря я отправила Антошку к маме, он так не хотел. А неплохо было бы сойти с ума. А еще лучше просто умереть".
Валентина нашла пульт дистанционного управления и включила телевизор, чтобы хоть чем-то заполнить ставшую нестерпимой тишину опустевшего дома. Передавали новости. Опять кого-то убили - какого-то генерала и депутата. Над головой диктора красовалось изображение пистолета - видимо, того самого, из которого застрелили генерала. Валентина слушала невнимательно: звуки доносились до нее как сквозь вату.
В убийстве призналась жена... Бывают же такие жены.
"А что тебе не нравится? - спросила она себя. - Ты ведь тоже убила мужа. Мужа и дочь. Они оба не хотели идти на улицу: Сережа хотел дочитать главу, а дочь требовала, чтобы папа научил ее рисовать собачку. А ты сказала, что нужно погулять. И еще тебе срочно требовалось молоко, молока в доме не было..."
Снова защипало глаза. Интересно, сколько в человеке слез? Четвертые сутки, а они не кончаются... Где же их столько умещается?
Она выключила телевизор: показывали суету вокруг генеральской дачи: машины, погоны, следователи в штатском...
К ней приехали два милиционера. Один из них был с собакой. Собака показалась Валентине полной дурой: облаяла Антошку, погналась за соседским котом, а потом вообще принялась исследовать содержимое мусорной урны. Милиционеры были не лучше: тот, который без собаки, никак не желал принимать у нее заявление о пропаже мужа и дочери. Оно и понятно: зачем портить статистику? Нет заявления - нет и преступления. Не генерал все-таки...
Сигарета обожгла губы. Она вздрогнула и стряхнула с коленей пепел. В пепельнице все еще лежали окурки сигарет, выкуренных мужем. Она все время пыталась отучить его курить в комнате. Вот и отучила.
Она пыталась разыскать их сама. Обзвонила все больницы, все морги. Мама, глядя на нее, растрепанную, со страшным, опухшим от слез лицом, в распахнувшемся халате, молча забрала Антошку и увезла к себе в Тушино. Потом позвонила и спросила, не нужно ли приехать. Она сказала - нет. Я хочу побыть одна.
И снова принялась терзать телефон. Она обзвонила всех знакомых и полузнакомых, номера которых помнила. Никто ничего не знал, и всем было до ужаса интересно: а что, собственно, произошло? Пропал? Шерше ля фам, подруга. Я же тебя предупреждала... Ах, вместе с дочкой? Ну, тогда я не знаю. Да ты не волнуйся, придет. Ну и что, что с дочкой? Она ж маленькая, ничего не понимает. Ты разве не в курсе, чего Катькин-то учудил? Ну, как хочешь. Пока.
Сергей? Нет, не знаю. Неделю уже не виделись, вот как он в отпуск ушел, так и не виделись. Нет, не звонил. Не собирался, нет. А что случилось?
Климов? Это который же Климов? Ах, у Баранова... Как же, припоминаю. Что? Да нет не был. Не звонил, нет. А что?..
Она обзвонила всех. Бегала по окрестностям, высматривала, даже звала, обращая на себя внимание. Один раз к ней пристали два каких-то подонка со стеклянными глазами наркоманов. Она не испугалась - на это уже не было сил. Расцарапала слюнявую рожу ногтями и убежала, но бродить по вечерам перестала:
она была нужна Антошке. Мама уже старенькая. Именно поэтому она ничего с собой не сделала - она была нужна Антошке, а мама уже старенькая.
Мама не слишком жаловала ее мужа. Она лелеяла надежду, что дочь выйдет за "своего" и уедет, наконец, из этой страны, прихватив и ее. Она мечтала сидеть на берегу моря в шезлонге и нянчить кудрявых внуков. Именно в шезлонге и именно кудрявых. А море должно быть непременно Средиземное. Сергей боя не принимал:
уважал тещу издалека и исподволь приручал, никогда не забывая о дне ее рождения. И, конечно же, неизменные гвоздики к Восьмому марта. Постепенно она смягчилась, и, когда зять пропал вместе с обожаемой внучкой, немедленно приехала. Она не заламывала рук - мама была сильная женщина и помогала, как могла. Но Валентина прекрасно видела, что она уже прикидывает, кто бы мог составить Дочери выгодную партию. Иногда Валентине казалось, что мама чересчур сильная.
Валентина понимала, что несправедлива к матери. В конце концов, в том, что случилось, ее вины нет. Какой-то мерзавец пришел и что-то сделал с ее любимыми людьми. С работой Сергея это не могло быть связано: уволившись из армии, он закончил, по его собственному выражению, "компьютерный ликбез" и работал в газете. Дело свое любил и в течение года сумел стать техническим редактором, отвечающим за компьютерный набор и выпуск газеты в свет. Вряд ли у себя на работе он мог стать свидетелем чего-то такого, из-за чего его следовало бы убить.
А может быть, он что-то увидел на улице? Увидел и вмешался - он всегда вмешивался, когда видел, что кто-то нуждается в помощи. Они и познакомились-то, когда он, отчаявшись добиться чего-то с помощью слов, расшвырял по ночной улице дружков ее чересчур ревнивого ухажера. Ухажер тогда удрал без памяти и больше не появлялся: звонил пару раз, просил прощения, угрожал, но она про него уже начисто забыла - у нее был Климов. Был. То-то и оно.
"Ты не бойся, глупая, - говорил он ей каждый раз после очередной драки, нас, десантников, плевком не сшибешь". Вспомнив о десантниках, она вспомнила еще кое-что. Был еще один человек, которому она не звонила. Бывший не то сослуживец, не то однокашник мужа. Сергей привел его домой в самом начале минувшей зимы. Как же его звали? Быков... Да, Виктор Быков.
Надежда была слабенькая, но она разыскала блокнот, в который они оба заносили адреса и телефоны знакомых. Да, так и есть, вот он: Виктор Быков, Ленинградское шоссе... телефон... ага.
Она сняла трубку и решительно набрала номер. Он ее, конечно, уже не помнит, придется представляться, долго объяснять, кто она и что ей от него нужно... При мысли о всех этих, скорее всего, бесплодных усилиях к горлу подкатила тошнота. Но это была соломинка, а Валентина не могла пренебрегать даже соломинкой. Трубку сняли после третьего гудка.
- Слушаю, - сказал осторожный мужской голос.
- Здравствуйте. Я говорю с Виктором Быковым?
- Да. Кто это?
- Моя фамилия Климова. Валентина Климова. Вы меня, наверное, не помните...
- С чего вы взяли? Я вас прекрасно помню. Вы жена Сергея, так ведь?
- Да, я...
- Как он там? Что-то он опять пропал, не звонит, не заходит... Скажите хоть вы ему, что так не годится. Я ему, черту полосатому, бока намну.
- Видите ли... - слезы опять начали душить ее, голос дрогнул и исказился. Видите ли, он пропал. В самом деле пропал. Вышел погулять с дочерью и не вернулся.
- Не может быть! Как пропал? Это чепуха какая-то, ошибка. Не мог Серега просто так взять и пропасть!
- Значит, вы ничего не знаете. Простите за беспокойство, я должна...
- Постойте, постойте, не кладите трубку! Что вы, в самом деле, нельзя же так. Когда это случилось?
- В среду. А какое это имеет для вас...
- Я хочу вам помочь, Валя. Сергей был... Сергей мой друг, и я хочу помочь вам найти его. Поймите, я спросил не из праздного любопытства. Мне кажется, я знаю, куда он мог пойти. В среду, говорите?
- В среду. Что вы знаете? Скажите, умоляю вас!
- Мне не хотелось бы обсуждать это по телефону. Боюсь, он встал кое-кому поперек дороги.
- Его убили? Их убили?
- Надеюсь, что еще нет. Но, повторяю, это не телефонный разговор. Нужно встретиться.
- Может быть, стоит позвонить в милицию?
- Что вы! Они же все испортят. У них обе ноги левые, вы же знаете.
- Да, - с горечью сказала она, припомнив двоих с собакой, - да. Когда вы сможете приехать?
- Приехать придется вам. Подозреваю, что за мной следят. Не хотелось бы привести их к вам домой. Эти люди способны на все. У вас есть мой адрес?
- Да, у меня тут записано. Но...
- Никаких "но". Приезжайте немедленно. Им же грозит опасность, вы что, не понимаете? Я жду.
Быков положил трубку. Она заметалась по квартире, лихорадочно и бестолково отыскивая ключи, сумочку, деньги...
На миг остановилась перед зеркалом. Господи, ну и чучело... Волосы копной, под глазами мешки, да и глаза, как у кролика - красные, зареванные... Хоть сейчас в фильм ужасов на главную роль. Ну, с глазами ничего не поделаешь, придется потерпеть, а остальное можно поправить. Надо поправить, а то дочка испугается.
Господи, взмолилась она, только бы они были живы! Ничего мне не надо, только бы они были живы. Уж я их как-нибудь выручу, любые деньги соберу, на панель пойду... Катька давно зовет, между прочим. Быков поможет. Он сильный, он тоже десантник. Он, хоть и хромой, им всем еще покажет... Ни к селу ни к городу в голову полезли старые фильмы перестроечных времен: неустрашимые афганцы возвращаются домой и вступают в неравный бой со всевозможной мафией. И, конечно, побеждают. А как же иначе? Так и надо, чтобы побеждали...
