Татьяна Устинова - С небес на землю
…Нельзя дважды войти в одну реку?.. Совершенно точно нельзя? А если вдруг так получилось, что это единственная река, в которой можно плыть, и выгребать против течения, и стараться не перевернуться, и как-то латать дыры в днище, и на ходу успевать любоваться окрестностями, и иногда бормотать себе под нос, что устал и сил никаких нет, а иногда, наоборот, затягивать лихую разбойничью песню — от радости жизни?! Если нету другой такой реки?! Если во всех остальных наверняка потонешь?! Только сделаешь первый шаг, сразу и потонешь, прямо у берега, на мелководье. Неужели в эту все равно нельзя вернуться?!
— Я же просил! — громко и радостно сказал Береговой, рассматривая печь, старую знакомую. Ему удалось вернуться в собственную реку, и казалось, что теперь все на свете всегда будет удаваться. — Я же просил ее отдать! Жанна! Почему не отдали?!
— Никто не спрашивал, а мы… забыли.
— Забыли они! — фыркнул Береговой, отыскал за печью тюбик с термопастой и провозгласил: — Всех уволю!
— Может, не надо? — осторожно осведомились из-за перегородки.
— Надо. Слушайте, раз уж у нас есть бесхозная печь в аб-со-лют-но рабочем состоянии, может, сосисок нажарим, а? Кто хочет сосисок?
Хотели все.
Анна Иосифовна очень заботилась о здоровье вверенного ей коллектива, поэтому в столовой никаких сосисок не практиковали. Ни сосисок, ни кока-колы, ни — боже избави! — гамбургеров! Пакеты из «Макдоналдса» считались вне закона, их даже в урны не выбрасывали, утаскивали с собой, чтобы директриса, проходя по коридору, случайно не обнаружила веселенькие бумажки и картонки, выпирающие из мусорницы, и не устроила потом на три часа собрание, посвященное «правильному питанию», — она это вполне могла!.. Старый повар с каким-то музыкальным именем, то ли Цезарь Антонович, то ли Модест Петрович, готовил паровую рыбку, запекал индейку, а особенно ему удавался «гречневый пирог с морковью». Все это было вкусно, конечно, и, главное, очень здорóво — Цезарь Антонович или Модест Петрович был добыт Анной Иосифовной не в каком-то там кулинарном техникуме, а, ясное дело, в ресторане «Прага» — но иногда так хотелось сосисок, лапши из пакета и зажаренных пончиков, обильно присыпанных сахарной пудрой!..
— Значит, посылаем бойца за сосисками, — решил Береговой. — Чего еще кому охота? Печенья? Вафель? Соображайте быстрее! Сколько там у нас общественных денег?
— Восемьсот пятьдесят три рубля. Или нет, нет! Пятьдесят пять!..
— Хватит?..
Пока радостные сотрудники составляли «бойцу» список — «а еще сигарет, мы в окно покурим, дверь запрем!» — пока решали, сок или безалкогольное пиво, Владимир Береговой вышел в коридор.
…И мать выздоровеет!.. Ну, конечно, выздоровеет, такого быть не может, чтобы она все болела и болела!.. Нужно просто найти хорошего врача, который — раз, и вылечит ее! Ведь есть на свете хорошие, понимающие врачи. И вообще хороших, понимающих людей на свете гораздо больше, чем плохих, это уж точно!..
Вот Митрофанова, к примеру. Сука и сволочь, а все-таки перед ним извинилась. Конечно, ее Анна Иосифовна заставила, но ведь она извинилась!..
Стоп.
В этом состоянии из-за счастья возвращения в его собственную, единственную реку он совершенно позабыл о Митрофановой!.. И о том, что преступление как-то связано с ней — а оно точно связано!.. И если раньше ему, Владимиру Береговому, было наплевать на то, что происходит в «высших сферах», скажем так, в капитанской рубке корабля, который плыл по этой самой единственной реке, то теперь-то ему никак не наплевать!
Он должен разобраться, кто виноват во всей этой петрушке и причастна ли к преступлению Митрофанова. Ну, то есть, понятное дело, она причастна, он своими глазами видел фотографии, где ее рука вытаскивает из кармана убитого пропуск! Но как именно причастна?..
В то, что Екатерина Митрофанова могла зарезать человека в коридоре издательства, Береговой никак не мог поверить, хотя Ольга толковала ему именно об этом!
Очутившись под дверью ее отдела, он смутился немного, зыркнул по сторонам, как будто в том, что один сотрудник издательства пришел — исключительно по делу! — к другому, можно заподозрить нечто двусмысленное, неловкое.
— Здрасти, — слишком громко от неловкости сказал он, просунувшись в комнату, — Ольга, можно тебя на минутку?..
Ему показалось, что она недовольна его приходом — или он придумал это неудовольствие, потому что смущался и никогда не умел правильно ухаживать за девушками?..
Впрочем, он вообще не умел за ними ухаживать!..
— Ну, привет. Я рада, что тебя так быстро… что Анна так быстро во всем разобралась, короче!..
— Пойдем кофе выпьем? — бухнул Береговой и покраснел. — Мне поговорить с тобой нужно.
Она внимательно посмотрела ему в лицо.
Ничего особенного. Лишь щеки и уши горят, наверное, он только что с улицы.
Он не должен был вернуться! В ее планы это никак не входило. Он должен был остаться за бортом… навсегда. Здесь, в издательстве, он может быть опасен. И что ему от нее нужно?..
Впрочем, он ничего не должен заподозрить, а заморочить ему голову ничего не стоит.
Она посмотрела ему в глаза — он моментально отвел свои, и уши у него покраснели еще больше, — мило улыбнулась, взяла его под руку, и они пошли к лифту, как самая настоящая парочка.
В «Чили» она сразу же уселась на тот же самый диван, где они сидели тогда, вздохнула и попросила капучино с шоколадной крошкой.
— Оль, — с трудом начал Береговой, когда она деликатно отхлебнула и облизнулась, на верхней губе осталась пенка, очень соблазнительная. — Ты кому-нибудь говорила про бабкин комп?..
Он смотрел только на ее губы, румяные и в молочной пенке, и поэтому проглядел все остальное.
А она перепугалась так сильно, что рука у нее затряслась.
— Про… какой бабкин комп, Володя?
— Ну, про то, что я ей ноутбук покупал и сетевые розетки ставил! И еще почтовый ящик для нее открывал. Помнишь?
— Нет, — громко и резко сказала Ольга. — Ничего этого я не помню. А что такое?
Тут Береговой догадался взглянуть ей в лицо и поразился. Она смотрела на него с ненавистью — по крайней мере, ему так показалось. Впрочем, вполне возможно, что и померещилось, ибо он никогда не умел читать по женским лицам!..
— Как же не помнишь? Я тебе рассказывал! — удивленно забормотал он. — Ну, мы с тобой еще смеялись, что бабка всем говорит, будто она эти самые компы терпеть не может и работать за ними не умеет, а сетевую розетку ей поставь и ноутбук…
— Володя, ничего такого я не помню! И когда это было? Три года назад? Или пять?
— Пять лет назад я еще здесь не работал.
— И какая разница, ставил ты ей комп или не ставил?!
— Да, в общем, никакой, но… этот новый зам… как его… мне звонил и спрашивал про бабкин компьютер.
— О господи! — Ольга с грохотом вернула чашку на блюдце. Сливочная горка дрогнула и покачнулась. — А мне-то что за дело?!
— Оль, ты что? Сердишься на меня?
— Да! — почти крикнула она. — У меня работы полно, рукописей до чертовой матери, и все талантливые, одна лучше другой, а ты ко мне пристаешь с какой-то ерундой!
— Прошу прощения. Я не подумал.
— Ты бы лучше подумал!..
— Оль, ты из-за бабкиного компа так рассердилась?!
Тут она поняла, что чуть не опростоволосилась. Конечно, он туп как пень, этот самый начальник IT-отдела, но все же следует быть осторожней. Кроме того, бабка зачем-то вернула его на работу, причем с молниеносной скоростью!..
Ей нужно позвонить. Срочно. Прямо сейчас.
Ольга глубоко вздохнула — он моментально уставился на ее грудь. Пригубила кофе — он перевел взгляд на ее губы.
Обвести тебя вокруг пальца ничего не стоит, милый. Один раз я уже это сделала, и ты клюнул, попался. Сейчас я, кажется, дала маху, но все можно исправить.
— Володечка, — она придвинулась к нему поближе, — я сбегаю за телефоном, ладно?.. Ты подожди меня. Про компьютер я правда ничего не помню. Может, ты и говорил что-то, но я забыла давно!
Ольга улыбнулась ему, поднялась, очень деловито, протиснулась, даже коснулась легонько его плеча — мол, сейчас, сейчас, я всего на секундочку! — и быстро пошла, а потом побежала к выходу.
Береговой проводил ее взглядом.
Уши у него пылали, и сердце колотилось где-то не на месте — от стыда.
Телефон лежал у нее в заднем кармане, и он отлично это видел, потому что ему нравилось смотреть на ее задницу, аккуратно упакованную в тугие джинсики!..
Значит, она просто не желает с ним разговаривать. Он ей противен. До такой степени, что даже сидеть рядом с ним на диване ей невмоготу.
— Володь, привет! — Стрешнев хлопнул его по плечу. — Рад видеть. Слушай, у меня опять редакторская программа не идет, как только запускаю, сразу…
— Я посмотрю потом, — сказал Береговой, улыбаясь растерянно, и поднялся, очень высокий и неловкий. Коленкой он задел стол, и сливочная шапка брошенного Ольгой капучино опять дрогнула. — Я зайду к тебе, ладно?..
