Анна Малышева - Трюфельный пес королевы Джованны
– Я рассказывала тебе об отце Иоаси… О Лукасе… – шептала Маргарита. Ее поникший голос, в котором слышалось глубокое горе, звучал слабее шелеста сухих листьев, растираемых между ладонями. – Мы прожили с ним два года, я любила его. Ну да, любила, а не просто хотела с его помощью устроиться в цивилизованной стране. И даже когда забеременела, не стала на него нажимать, требовать жениться. Он всегда ненавидел государственные структуры, был ненавистником формальностей. Мне не хотелось чего-то требовать, хотя, думаю, он, в конце концов, пошел бы мне навстречу. Все мечтала, что это произойдет добровольно… Но ждать пришлось бы долго…
– Что мешало ему признать ребенка, не женясь на тебе? – спросила Александра. – Такое происходит повсеместно.
– Что мешало? Кто, скорее. Ему было все равно, но его семейка… Они ни за что не желали признавать ребенка от меня, полулегально живущей в Дании иностранки из «бывшего СССР»… Пока Лукас был жив, пока его родители не остались вообще без наследников. А потом они очень даже этого захотели, и в то время, когда я пыталась всеми путями заработать денег, купили у моих родителей девятилетнюю Иоасю. Совсем уже большую девочку купили, будто куклу! Меня они боялись даже на горизонте увидеть, боялись, что я заберу ребенка. Но кто знает, с помощью умелого посредника, может, мы и договорились бы до чего-то… Я согласилась бы, скажем, чтобы дочка жила полгода с бабушкой, а полгода со мной… А они помогли бы мне встать на ноги, может, открыть наконец, свой магазинчик… Хотя бы цветочный, ну и конечно, там, а не здесь!
– И тут ты попыталась выкрасть дочь вместе с этим серебряным псом, – подвела итог Александра, так как подруга вдруг замолчала. О том, что она не уснула, свидетельствовало ее частое, прерывистое дыхание.
– Да… – ответила она, помедлив. – И все испортила, собственными руками! Захотела всего и сразу. С тех пор как это случилось, я живу в аду… Надежды больше нет. Только одно меня заботит – найти этого проклятого пса!
– Когда ты его украла?
После очередной паузы (было ясно, что признания даются ей все труднее) Маргарита произнесла:
– В сентябре.
– В этом сентябре? Значит, ты совсем недавно пыталась увезти дочь?
– Да, три месяца назад, – тоскливо подтвердила женщина. – Но в Россию вернулась не с нею… Андрей уговорил меня довериться ему в последний раз, отдать пса в залог… Я послушалась… А что мне было делать? После того что я натворила, у меня на свете остались одни враги! Даже мои собственные родители ничего не желают слышать о том, чтобы вернуть внучку! Ей-де там намного лучше, а я ей враг, пытаюсь разрушить эту идиллию и отнять у нее такое блестящее будущее! А, да я ведь ничего тебе не рассказала о семье Лукаса…
Иоася, судя по словам Маргариты, попала в богатую и уважаемую семью. Мать Лукаса была из старинного рода коммерсантов, которые несколько столетий назад, спасаясь от гонений, прибыли в Данию из Италии и чудом перевезли с собой остатки огромного состояния. В Скандинавии им удалось закрепиться и вновь разбогатеть, во многом при поддержке местного купечества. Спустя столетия эта семья была богата и уважаема, как и встарь. Их денег и знакомств хватило даже на то, чтобы уцелеть от гонений во времена Второй мировой войны.
– Пока остальных евреев по всей Европе отправляли в концлагеря, датские граждане жили спокойно. Им даже во время оккупации не вменялось обязательное ношение желтой звезды. А когда в сорок третьем году было введено прямое оккупационное правление и евреев начали готовить к отправке в лагеря смерти, почти все они спаслись. Большинство из них датские рыбаки перевезли в Швецию, кого-то спрятало местное население. Среди тех немногих, кто спрятался на родине, были бабушка и дедушка Лукаса.
– Удивительная история! – воскликнула увлеченная Александра.
– Тсс! – ее губ немедленно коснулись ледяные пальцы подруги. – Твоя мама опять проснется и выставит меня. Мне не улыбается снова оказаться на улице теперь, когда я нашла единственного человека на свете, который меня прощает и способен выслушать…
– Мама не выгонит тебя, – твердо, но все же понизив голос, произнесла Александра. – Это чепуха. Она шутила.
– Когда человеку не везет так, как мне, ему уже ничто чепухой не кажется! – резонно возразила Маргарита. – Представь, я ведь могла войти в эту семью, жить как барыня и никогда в жизни горя не знать… Но все было против меня! К тому времени, как мы сошлись, Лукас, единственный наследник мужского пола, давно уже откололся от родных… Жил в трущобах, время от времени толкал краденое, дружки у него были один хуже другого… Когда его убили, я не очень удивилась этому… А родители на похоронах сына даже не хотели на меня взглянуть, хотя я была беременна, и они знали об этом…
– Постой, – перебила ее Александра. – Они знали, что ты беременна от Лукаса, уже тогда?
– Говорю же тебе…
– Но почему они захотели завладеть ребенком не сразу после того, как остались вообще без наследников? А сделали это, только когда твоей дочери было уже девять лет? Почему позволили тебе уехать? Не поддержали тебя, беременную? Почему столько лет ждали?
– Сама спроси их, почему! – огрызнулась Маргарита. Вопросы заметно ее рассердили. – И вообще, я устала до смерти. Давай поспим.
Она отвернулась, шумно взбила подушку, отрывисто пожелала спокойной ночи и затихла.
Александра тоже лежала не шевелясь. Она следила за тем, как по потолку двигалась узкая полоса света. Во двор въехала машина, через старые рамы был слышен липкий шелест шин по слякотному асфальту. В жестяной отлив подоконника дробно ударились несколько крупных капель. Снова начиналась оттепель.
Маргарита, которую она считала уже уснувшей, заставила ее вздрогнуть от неожиданности, громким шепотом проговорив:
– Они мне не поверили тогда, много лет назад, что ребенок, которым я беременна, от Лукаса. Думали, от другого парня.
– Вот оно как… – помедлив, ответила Александра. – А что заставило их поверить столько лет спустя?
– Кто ведает. Может, осознали, что отрицать очевидное глупо. Время-то прошло, страсти утихли… Понятия не имею, как они нашли ребенка, адреса моего киевского я вроде никому не оставляла… Но – вот!
– Сперва не желали помочь в беде и нищете, потом передумали и купили себе девочку… – Александра не разыгрывала сочувствие, это было не в ее обычае. Художницу в самом деле глубоко возмущала история с продажей ребенка. – Как подло… А ты уверена, что, если мы найдем этого серебряного пса, они допустят тебя к девочке?
– Я уверена только в том, что, если пес не найдется, меня к ней не допустят. Больше ни в чем! Но мне надо смыть с себя это пятно, чтобы начать хоть какие-то переговоры.
– Хорошо. Я согласна помочь, если ты будешь давать мне максимально правдивую информацию. Как только я почувствую, что ты темнишь и врешь, выйду из дела.
Маргарита, воодушевившись, горячо поклялась, что будет говорить только правду.
– Я понимаю… От этого зависит все!
– Давай думать. Когда ты передала пса адвокату?
– В конце сентября, сразу, как приехала в Москву. Ты спросишь, конечно, почему я к тебе не заглянула… Прости, состояние у меня было не то. Да и потом, я всего боялась, меня ведь искали. Андрей меня напугал.
– Ты говорила, вы с Деминым были в близких отношениях?
– А… – равнодушно протянула Маргарита. – На помойку такие близкие отношения! Он настаивал, я согласилась, думала, это мне поможет, подвигнет его стараться больше, да и денег не возьмет… Но этот тип был из другого теста. Он даже считал, что сделал мне одолжение, затащив к себе в постель! И вышло только еще хуже. Я все ждала, когда он начнет вести себя как человек, как мужчина, наконец, и теряла время. Все дошло до критической точки… В Дании из-за этого проклятого пса поднялся страшный переполох! Думаю, они на этом фоне даже не слишком переживали из-за того, что я пыталась увезти Иоасю. Когда я в этот приезд попросила Андрея вернуть пса, он сказал, что статуэтки у него больше нет. Что он продал ее еще в октябре, искать пса бесполезно. Это был конец всему…
– И тогда ты…
– Нет, я не трогала его! – горячо заверила подруга. – Клянусь, пальцем не тронула!
– У тебя, в таком случае, был сообщник. Ты должна мне сказать, кто, – твердо заявила Александра. – Иначе я пальцем ради тебя не шевельну!
Ответом было тяжелое молчание.
– Хорошо, – проговорила художница. – Ты слышала мои условия. Или полная открытость, или все разговоры о псе закончены. Завтра тебе придется уйти.
Маргарита села:
– Что тебе даст имя? Зачем оно? Я ведь могу назвать любое, соврать, как ты проверишь?
– Просто назови.
– Это совершенно ни к чему. Этого человека уже нет в Москве. Он уехал.
– Убил, уехал и бросил тебя? Кто он?
– Это была случайность, глупая и ужасная случайность, – Маргарита шептала быстро, лихорадочно, путаясь в словах. Она то и дело комкала на груди слишком просторную ночную рубашку, которую выдала ей со своего плеча мать Александры. – Это старый друг, он пришел навестить меня… А я встречала его и на лестнице столкнулась с Андреем, он спускался от тебя. Мы все вошли в квартиру, там я поссорилась с Андреем… Требовала от него вернуть пса, он сперва просто отказал, потом стал издеваться… Н у, мой друг вступился. Даже драки не было – так, толчок в плечо… Андрей упал, ударился виском и умер. Мы испугались и уехали.
