Пятьдесят на пятьдесят - Стив Кавана
Кейт схватилась за голову.
В голове у нее промелькнул целый ряд возможных действий. Ни одно из них не предполагало посещения квартиры Леви.
– Нет, спасибо, – ответила она.
Леви попятился – видимо, осознав, что все-таки перегнул палку.
Кейт очень хотелось засунуть свой лэптоп Леви в задницу, но вместо этого она щелкнула мышкой, возвращая потухший экран к жизни, и проверила электронную почту, на которую только что пришли заметки Брэда, Чеда и Андерсона для комментариев. Она распечатала их, а потом еще два документа. Достала листы из копировального аппарата, схватила пальто и нажала на кнопку вызова лифта. Пока она стояла там, у нее возникли некоторые сомнения. То, что она собиралась сделать, было опасным и совершенно возмутительным. Это могло стоить ей карьеры.
Двери лифта открылись, и Кейт вошла в кабину – совсем одна. Отдел кадров располагался этажом ниже. Она уже подумывала о том, чтобы нажать на кнопку этого этажа, пойти к начальнику отдела и подать жалобу на сексуальные домогательства и дискриминацию. Двери начали закрываться.
Она напомнила себе, что она – Кейт Брукс.
И нажала на кнопку с цифрой «один». С нее хватит. Пришло время прибегнуть к радикальному варианту. Любые жалобы на Леви не выдержат никакой критики. Практически невозможно доказать, что человек сделал что-то плохое, когда работаешь в офисе, на фирменном бланке которого красуется фамилия этого человека.
Так что никаких заявлений о сексуальных домогательствах.
То, что Кейт держала сейчас в голове, было гораздо более разрушительным.
Глава 13
Эдди
Я прождал в своем офисе до половины шестого, а потом позвонил Софии. Она опаздывала уже на полчаса, и я хотел убедиться, что она все-таки появится.
На сей раз София ответила на мой звонок.
– Господи, простите! Я, наверное, задремала… Можно я прямо сейчас приеду?
Я глянул на часы. Через полчаса мне надо уже было уходить к Гарри, так что этот вариант исключался.
– Может, завтра с утра? Годится? – спросил я.
– Конечно, спасибо. И еще раз: простите, пожалуйста.
– Нет проблем. Послушайте, я могу сам завтра к вам заско…
– Нет, – резко оборвала она меня, – я сама к вам приеду. Мне так удобней.
Я дал отбой, мысленно проклиная предстоящий вечер. Всяческие светские тусовки наводили на меня тоску еще со студенческих времен. Едва закончив юридическую школу, я дал себе торжественное обещание избегать любых подобных мероприятий, особенно требующих вечерних нарядов. Все полученные мной приглашения с пометкой «смокинг обязателен» отправлялись прямиком в мусорную корзину.
Но от этого приглашения было никак не отбрехаться.
Смокинга я дома не держу и, блин, уж точно не собирался брать его напрокат. В китайский ресторан Вонга я заявился в обычном черном костюме, белой рубашке и черном галстуке – наряде, вполне уместном что на светском приеме, что на похоронах. В кармане пиджака до сих пор лежала программка заупокойной службы с последних похорон, на которых я в нем присутствовал. Хоронили престарелого афериста по имени Билли Бэнгс, который в семидесятых обчистил половину «Золотой мили» в Лас-Вегасе. Эти похороны оказались чертовски депрессивными. Уже в самом понятии «престарелый мошенник» есть что-то унизительное. Эта профессия не слишком-то хорошо сочетается со старостью. Я засвидетельствовал почтение покойному и по-быстрому свалил оттуда.
На сей раз у входа в хорошо знакомый ресторан мне вручили бокал шампанского с серебряного подноса, и официантка провела меня в глубь заведения. С потолка длинного, ярко освещенного зала свисало множество китайских фонариков и две люстры в форме драконьих голов. Прием начался в шесть, а пришел я около семи. Отклонить приглашение я не мог, но мне не требовалось являться вовремя. Гарри Форд знал, что я здесь в знак протеста.
Гарри я приметил в другом конце зала, в котором толклись мужчины в смокингах и их жены в сверкающих вечерних платьях – сплошь видные адвокаты, судьи и сотрудники суда. Все они явились сюда ради Гарри. И наверняка девяносто девять процентов из них сейчас находились здесь, потому что это от них ожидалось. Оставшийся же один процент гостей ставил своей целью проследить за тем, чтобы Гарри благополучно управился с происходящим. Я тоже относился к этой однопроцентной категории. Я пришел сюда в первую очередь для того, чтобы поддержать своего друга Гарри Форда.
За небольшой трибуной в другом конце зала я увидел судью Стоуна. Гарри стоял слева от него. Стоун как раз заканчивал свою речь:
– Заслуги судьи Форда перед этим городом неизмеримы. Он один из наших самых уважаемых коллег, который в свое время был просто-таки замечательным адвокатом и стал еще более замечательным судьей. Дамы и господа из Южного округа Нью-Йорка, прошу вас поднять бокалы. Тост! За Гарри Форда! Пожелаем же ему еще долгих лет безмятежной жизни на пенсии, чего он безусловно заслуживает. За Гарри!
– За Гарри! – вразнобой подхватила толпа, и все вежливо пригубили шампанское. Я одним махом осушил свой фужер, огляделся в поисках места, куда бы его поставить, и тут увидел ее.
На этой женщине было длинное платье, открывавшее спину чуть ли не до самой талии, волосы закручены в замысловатые локоны и украшены яркими драгоценными камнями. Она обернулась, словно ощутив на себе мой взгляд.
– Харпер? – осторожно произнес я.
Она улыбнулась и, извинившись перед четырьмя или пятью окружившими ее мужиками, направилась ко мне.
– Так и знала, что ты опоздаешь… Я и сама только что ввалилась, – сказала Харпер.
– Ты выглядишь… просто офигительно, – запинаясь, вымолвил я, не в силах – или, может быть, не желая – говорить что-либо еще.
Ухватив меня за локоть, Харпер приблизила свои ярко-красные губы к моему уху. Я ощутил ее дыхание у себя на шее, которую словно обожгло огнем.
– Никогда еще не бывала в одном помещении с таким количеством придурков. Пошли выручать Гарри, – шепнула она.
Мы стали вместе пробираться сквозь толпу. Я никогда еще не видел Харпер в таком наряде. Это явилось для меня полным откровением. И я не мог сказать ей, что при этом почувствовал. Не мог вообще ничего сказать. Как будто в горле у меня застряла пробка. Кляп. Может, это было и к лучшему. Харпер заслуживала кого-то поприличней меня.
– Предоставляю слово виновнику торжества! – объявил судья Стоун, отходя от микрофона, чтобы освободить место для Гарри.
Я увидел Гарри впервые за две недели, и мне показалось, что за это время он
