Воскреснуть, чтобы снова умереть - Ольга Геннадьевна Володарская
И все же не это стало главным ударом для пожилой женщины. И даже не смерть единственного сына. Внучка беременной оказалась! Пятнадцатилетняя тихоня вдруг начала пухнуть. Крупная от природы, по ней не сразу поймешь, от чего, но бабка заподозрила неладное. Отправила к гинекологу. Оказалось, Маша на пятом месяце. Аборт уже нельзя делать. Пришлось на искусственные роды отправлять. Благо, знакомые в гинекологии были, и все провернули без огласки. Но бабка, надо отдать ей должное, поинтересовалась, не изнасиловали ли Машу. Не сразу на ней клеймо «шлюха малолетняя» поставила.
— Нет, — честно ответила Маша.
— Ты что же… Сама согласилась? На секс? — Девочка кивнула. — Что тебе за него пообещали? Вечную любовь?
— Ничего.
— То есть тебя еще и уламывать не пришлось? Дала тому, кто пальчиком поманил?
Она пожала плечами. Что отвечать на это? Правды не скажешь, а придумывать смысла нет.
— Шлюха малолетняя, — вынесла вердикт бабка.
Маша не возражала. Лучше пусть так думает и поносит ее, как хочет. Главное, чтоб до Саши не добралась.
Это он, брат, стал тем, с кем она потеряла невинность. С кем занималась сексом два с половиной года. И от кого в конечном итоге забеременела. Родной брат стал отцом ее не рожденного ребенка. Только поэтому Маша смирилась с его потерей. В любом другом случае она отстояла бы своего малыша. Сбежала бы из дома, уехала, забилась в подвал или в теплотрассах родила. Все равно где! Главное, от любимого…
Если он не брат!
Саша и Маша Курецкие начали с невинного — в объятиях друг друга они спасались от страха. Спали дети на раздельных кроватях, но кто-то из них постоянно перелезал к другому, чтобы успокоить, приласкать, согреть наконец. В их доме батареи были старыми, они плохо отапливали его, и окна продувались, и полы не утеплялись хотя бы ДСП. В доме не было хозяина, только ХОЗЯИН. Самодур. Диктатор. Псих. Он сам себя довел до смерти. Раздухарился, хлеща сына ремнем за сквернословие (тот сказал «говно», наступив на собачьи экскременты), раскраснелся, вошел в раж, сердечко и не выдержало. Умер на месте. С ремнем в руках.
Брат с сестрой росли, их объятия становились теснее, ласки откровеннее. В итоге они пересекли черту. И сожалению ребят не было предела. Они поклялись друг другу больше не делать ЭТОГО. Держались долго, целых два месяца, но сорвались, когда отец запер их в кладовке. Сам он ушел из дома, прихватив мать. Он редко брал ее с собой, но тут снизошел. Дети остались одни в кромешной тьме замкнутого пространства. Оба боялись и того, и другого. И чтобы не сойти с ума, сидели в обнимку, Маша дышала в шею Саше, он гладил ее по пушистым волосам…
Много позже, когда брат отучился на психиатра и начал работать в кризисном центре для подростков, узнал о том, что их случай не только не единичный, а частый для неблагополучных семей. И все же Курецкие отличились: они сохранили свои отношения на годы. И став взрослыми, поняли, что им никто больше не нужен. Они — идеальная пара. Любящая, понимающая, верная.
Ни Саша, ни Маша не спали больше ни с кем. Но пытались попробовать.
Ребята жили с бабкой до двадцати семи. Их мать уже умерла (залечили ее), а старая грымза жила им назло. Любимого своего сыночка она родила поздно, и когда он умер, ей было за семьдесят. Она уже тогда болела, но держалась бодро. Не сломили ее и два инсульта. И только перелом шейки бедра уложил в кровать. Она не ходила, не говорила, почти не видела, но и в таком состоянии умудрялась портить жизнь внукам. Ради развлечения она колотила в стену судном. Только так его использовала, а испражнялась исключительно на чистую кровать.
— Она нас ненавидит, — вздыхал Саша.
— За то, что мы пошли в мать? — Та была крупной, ширококостной, густоволосой, низколобой. Свекровь называла ее неандерталкой. И считала, что она не пара ее утонченному сыну.
— Довели его до смерти.
— Мы? Его?
— А кто еще? Вы были настолько невыносимы, что его сердце не выдержало.
— Давай ее сдадим в дом инвалидов, — предлагала Маша. Не раз и не два.
— И чем мы лучше ее тогда? — Саша считал, что матери могла помочь щадящая терапия, но свекровь упекла ее в дурдом. Сбагрила, чтоб та не мешала жить. — Потерпи, Машенька, бабушка не вечна.
Но Машенька уже сомневалась в этом.
Она заочно училась в вузе, работала администратором в архитектурном бюро, там же мыла полы, чтобы заработать больше денег и потратить их на сиделку. Один из соучредителей обратил внимание на скромную, работящую девушку с широкими бедрами. Именно такую он искал, чтобы взять в жены. До сорока лет жил вольно, нагулялся, захотелось семьи, крепкого тыла. Жену-хозяйку, кучу ребятишек. Детей мужчина загадал как минимум троих, так что рожать супруге придется одного за одним, чтобы папа успел каждого отучить, пристроить, а еще внуков понянчить.
О своих намерениях начальник Маше сообщил за ужином. До этого он несколько раз приглашал ее на кофе, и она понимала, что ею интересуются не как работницей. Но за ней и не ухаживают, как за понравившейся женщиной. К ней, скорее, присматриваются.
— Вы предлагаете мне стать вашей женой? — переспросила Маша. Вдруг неправильно поняла?
— Именно так.
Она молчала — переваривала.
— Если нужно сделать красивое предложение, с кольцом, скрипачом, чтобы показать фотографии подружкам, родственникам, а в будущем — нашим детям, я все организую.
— Неправильно это, — выдала она наконец. — Вы меня не любите, я вас тоже.
— Чувства могут прийти. Пусть не пылкие, но это даже лучше. В семье должны царить мир и покой.
— О такой я всегда и мечтала, — вздохнула она, вспомнив свою.
— Так давай осуществим твою мечту. С кем, если не со мной?
Да, кандидат на роль мужа не просто хороший — отличный. Бездетный холостяк при деньгах, образованный, уравновешенный, энергичный, не жадный (с этой стороны его работники тоже знали), о таком может мечтать девушка поинтереснее. Но начальник выбрал ее, ничем не примечательную барышню. Даже Машина комплекция не была выдающейся. Она не великанша, не толстуха, не атлетка, в ней нет изюминки.
— Могу я подумать? — спросила она у жениха.
— Конечно. И я рад, что ты не согласилась сразу же. Из безбашенных дамочек редко получаются хорошие жены.
Тем же вечером Маша поговорила с Сашей. Они перестали заниматься друг с другом сексом, когда брат поступил в вуз, а сестра перешла в выпускной класс. Решили начать
