Русский вечер в Ницце - Екатерина Барсова
– Сколько?
– Пятнадцать тысяч долларов.
– Сумма серьезная. Кем она работала? Что собой представляла?
– Нигде не работала.
– Тогда все выглядит более чем странно.
– И я о том.
– Заключение судмедэксперта готово?
– Пока нет. Только предварительное. Ее сильно толкнули, и девушка упала навзничь, стукнувшись головой о стену дома, откуда торчал железный обрубок. Смерть наступила мгновенно.
– Деньги исчезли?
– Нет. Очевидно, убийца не успел их взять, ему помешали.
– А может, он не хотел их брать?
– Не знаю. Сейчас мы выезжаем и побеседуем с матерью.
– Прямо сейчас?
– А чего медлить…
Мать Матросовой, Марина Николаевна, была убита горем. Она не смотрела ни на Анну, ни на Баринова, а поминутно заливалась слезами и мотала головой.
– Леночка! – всхлипывала она. – Леночка!
Баринов кивнул Анне. Та в ответ согласно склонила голову.
– Марина Николаевна, – начала она, – мы понимаем ваше состояние. Но мы хотим помочь вам и найти убийц вашей дочери.
– Что? – Женщина подняла на нее остекленевшие глаза. – А кто мне Леночку-то вернет? Никто!
– Конечно, вашу дочь… – Анна запнулась. – Но убийца разгуливает на свободе.
Несчастная мать только махнула рукой.
Анна и Баринов сидели в небольшой комнате на стульях около стола. Марина Николаевна – на диване. Женщина высморкалась в большой платок и посмотрела на посетителей.
– Спрашивайте.
– Марина Николаевна, – заговорил Баринов, – чем занималась ваша дочь?
– Она… ничем не занималась. Училась в училище на швею, но бросила.
– Почему?
Матросова пожала плечами.
– Говорила, что швеи сейчас никому не нужны. И учеба – зря потраченное время.
– А зачем же она пошла туда?
– У нее были склонности к шитью. Да и я могла помочь ей.
– Вы тоже работали по этой части?
– Да. В Большом театре. В костюмерном цеху.
– Но ваша дочь не хотела продолжать семейное дело?
Марина Николаевна качнула головой.
– Нет. Сначала хотела, а потом – остыла. Стала говорить, что все это ерунда и чепуха.
– И давно она начала так говорить? – вмешалась Анна.
Женщина задумалась.
– Примерно полгода назад.
– И в то же время бросила швейное училище?
– Да. С тех пор я все время уговаривала ее передумать.
– У нее была на примете другая работа?
– В том-то дело, что не было. Она стала где-то болтаться. От рук отбилась. Я ей говорю одно, она мне – совсем другое. А раньше была послушной девочкой, у меня с ней не было особых проблем. А тут как с цепи сорвалась!
– Чем вы это объясняете? – задала вопрос Зарубина.
– Переходный возраст.
– Двадцать лет? Поздновато!
– Она у меня и была поздним ребенком. – Женщина снова заплакала. – У нее все было не так, как у других детей. И в школу пошла позже. И внешне сейчас выглядела не на двадцать лет, а на семнадцать-восемнадцать.
Анна с Бариновым молчали.
Женщина, одетая в темно-синее платье и черные разношенные шлепанцы, плакала, не вытирая слез.
– Кому понадобилось убивать Леночку? Ума не приложу.
– У вашей дочери были друзья, подруги?
– В последнее время – никого. Я ничего о ней не знала, она перестала со мной общаться. И часто грубила.
Анна с Бариновым переглянулись. Оставалось прояснить еще один неприятный момент.
– Марина Николаевна, вашу дочь убили, когда она возвращалась из банка. С большой суммой денег.
– Мне сказали. Но все это вранье. У Лены не могло быть таких денег. Откуда?
Вопрос повис в воздухе.
– Может быть, – протянула Анна, – она взяла в долг?
– Для чего?
– Значит, вы ничего не можете сказать по этому поводу.
– По какому?
– Откуда у вашей дочери такая сумма денег. Она поступила на ее расчетный счет.
– Нет, я понятия не имею. – Голос женщины прозвучал довольно резко.
Анна выразительно посмотрела на Баринова. Он – на нее.
– Ваша дочь принимала наркотики?
Женщина вздрогнула, как от удара хлыста.
– Конечно, нет!
– Вы могли просто не знать. Сами же сказали, что в последнее время контакт между вами был утерян.
– О таком я бы знала!
Анна усмехнулась. Родителям всегда кажется, что они знают про детей все. Или почти все. Но, как правило, самое главное проходит мимо них.
– Что Лена делала днем?
Марина Николаевна развела руками.
– Вставала и уходила из дома. Иногда приходила вечером. Иногда к обеду. Ела и опять уходила.
– Она не говорила, куда?
– Нет. Я думаю, просто болталась по улицам.
– Как прошел последний день вашей дочери?
– Как? Как обычно. Она встала, ушла из дома. Потом пришла в четыре. Посидела в своей комнате. В пять ушла. И все. Потом мне позвонили из милиции и сказали, что нашли ее тело. Недалеко от метро «Курская».
– Это было около одиннадцати вечера?
– Да.
– Деньги она сняла в половине восьмого. Куда она пошла с деньгами?
– Не знаю.
– Вам она не звонила?
– Нет.
– О своих планах не говорила?
– Она приходила, уходила. И все молчком. Если я спрашивала – огрызалась, начинала грубить.
– Ваша дочь что-нибудь говорила о том, что собирается куда-то уехать или что-то купить? Строила какие-то планы на будущее?
Марина Николаевна медленно покачала головой.
– Нет. Хотя… – женщина запнулась. – Лена как-то сказала, что скоро будет жить отдельно. Но я подумала, что она намекает на свою личную жизнь. Решила, у нее кто-то появился и она хочет переехать к нему.
– А подробнее не говорила?
– Подробнее – нет. Но я и не лезла. Думала, если что-то серьезное – сама расскажет.
– Выходит, у вашей дочери был друг?
– Не знаю. Сюда никто не ходил. А где бывала она – я не в курсе. К сожалению…
– Кто-нибудь звонил ей домой? Из мужчин?
– Нет.
