Положите ее среди лилий - Джеймс Хэдли Чейз
– Может быть, начнем медленно и по порядку? – предложил я мягко. – У нас еще полно времени. Почему было так важно, чтобы я не снимал трубку? Давайте начнем с этого.
– Потому что он узнал бы тогда, где вы, а он вас ищет, – произнесла она так, будто объясняла что-то слабоумному ребенку.
– Вы так и не сказали, о ком идет речь. Это Шеррил?
– Конечно, – коротко ответила она.
– И зачем он меня ищет?
– Он не хочет неприятностей, а вы создаете неприятности. Он твердо намерен избавиться от вас. Я слышала, как он велел это Франчини.
– Франчини – это такой маленький итальяшка с оспинами на лице?
– Да.
– И он работает на Шеррила?
– Да.
– Значит, это Шеррил спланировал похищение Стивенса?
– Да. И это помогло мне решиться. Когда я услышала, что бедный старик умер, я сразу пошла к вам.
– А Шеррил знает об этом доме?
Она покачала головой:
– Сомневаюсь. Я никогда ему не рассказывала, и он никогда здесь не бывал. Однако он может узнать. Он мало чего не знает.
– Ладно, теперь, когда мы с этим разобрались, может быть, начнем с самого начала?
– Сначала я хочу вас кое о чем спросить, – сказала она. – Почему вы приехали в поместье «Крествейз» и искали меня? Зачем вы поехали к доктору Бьюли? Вас кто-нибудь нанял, чтобы выяснить, что со мной происходит?
– Да, – подтвердил я.
– Кто?
– Ваша сестра Дженет, – сказал я.
Если бы я ударил ее по лицу, она и тогда не отреагировала бы так бурно. Она вжалась в спинку качелей, словно только что наступила на змею, и качели бешено заходили ходуном.
– Дженет? – Это имя было произнесено полным ужаса шепотом. – Но Дженет умерла. Что вы хотите сказать? Как вы вообще могли такое сказать!
Я вынул бумажник, нашел письмо Дженет и протянул ей.
– Прочтите.
– Что это? – спросила она, кажется опасаясь даже смотреть на письмо.
– Прочтите и обратите внимание на дату. Письмо задержалось на четырнадцать месяцев. Я сам прочел его впервые пару дней назад.
Она взяла письмо. Лицо ее окаменело, зрачки сузились, когда она узнала почерк. Прочитав письмо, она несколько минут сидела неподвижно, пристально глядя на листок. Страх, настоящий и нескрываемый, читался на ее лице.
– И вот это… это заставило вас начать расследование? – спросила она наконец.
– Ваша сестра прислала мне пятьсот долларов. Я счел себя обязанным заработать их. Я приехал в поместье «Крествейз», чтобы увидеться с вами и поговорить. Если бы вы оказались там и все объяснили, я вернул бы деньги и закрыл на этом дело. Однако вас там не было. А потом начали происходить разные события, и я продолжил расследование.
– Понимаю.
Я ждал, что она скажет что-нибудь еще, однако она молчала. Она сидела неподвижно и смотрела на письмо, лицо ее побелело, глаза сделались серьезными.
– Вас кто-то шантажировал? – спросил я.
– Нет. Я не понимаю, почему она так написала. Я предполагаю, она хотела спровоцировать неприятности. Она всегда старалась усложнить мне жизнь. Она меня ненавидела.
– Почему она вас ненавидела?
Мисс Кросби долго смотрела на сад, ничего не отвечая. Я выпил еще виски и закурил. Если она собирается что-то мне рассказать, подумал я, то расскажет, когда сочтет нужным. Она не из тех, кого можно поторапливать.
– Я не знаю, что мне делать, – произнесла она. – Если я расскажу вам, почему Дженет меня ненавидела, мне придется полностью сдаться на вашу милость. Вы сможете уничтожить меня.
На это мне было нечего ответить.
– Но если я не расскажу вам, – продолжала она, сжав кулаки, – не знаю, как сумею выпутаться из этого дела. Мне необходим кто-то, кому я могу довериться.
– Разве у вас нет адвоката? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.
– Он будет здесь более чем бесполезен. Он мой доверенный представитель. По условиям отцовского завещания, если я окажусь в центре какого-нибудь скандала, я потеряю все. А я увязла по уши в том, что выльется в грандиозный скандал, если выйдет наружу.
– Вы имеете в виду дела с Шеррилом? – уточнил я. – Это вы оплатили покупку шхуны «Мечта»?
Она оцепенела, затем повернулась и уставилась на меня:
– Вам это известно?
– Мне неизвестно. Я высказал предположение. Но если выяснится, что вы оплатили шхуну «Мечта», скандал действительно разразится.
– Да. – Она неожиданно придвинулась ко мне. – Дженет была влюблена в Дугласа. И я тоже была от него без ума. Я отбила его у нее. Она пыталась меня застрелить, но меня спас отец. Он попал под пулю вместо меня, – сказала она и закрыла лицо руками.
Я сидел словно каменный болван. Этого я никак не ожидал и был потрясен.
– Дело замяли, – продолжила она после долгой паузы. – Не важно как. Но Дженет не смогла выбросить это из головы. Она… она отравилась. Это тоже замяли. Мы боялись, что станет известно, почему она покончила с собой. Замять все оказалось просто. Врач был старый. Он сделал заключение, будто это сердечная недостаточность. Затем, когда я получила деньги, а денег было много, Дуглас показал свою истинную суть. Он потребовал у меня денег на покупку шхуны «Мечта» и пригрозил – если бы я отказала – пустить слух, что я отбила его у Дженет и что сестра пыталась меня убить, но нечаянно убила отца, а потом отравилась сама – и все это из-за меня. Можете себе представить, какой раздули бы скандал газетчики, и я потеряла бы все. Поэтому я дала ему денег, однако этого ему показалось мало. Он постоянно требует от меня больше и больше и следит за каждым моим шагом. Он узнал, что вы затеяли расследование, и очень испугался, что вы все раскроете, а тогда он потеряет свою власть надо мной. Он сделал все, чтобы вас остановить. Когда он услышал, что вы встречаетесь со Стивенсом, то похитил его. И теперь он намерен стереть вас в порошок. Я не знаю, что делать! Мне надо уехать куда-то и спрятаться. Я хочу, чтобы вы мне помогли. Вы мне поможете? Поможете? – Она уже держала меня за руки. – Обещайте, что не выдадите меня! Я в ответ сделаю для вас что угодно. Я серьезно! Вы мне поможете?
Позади нас послышался какой-то слабый шорох, мы оба обернулись и увидели высокого, крепкого телосложения мужчину с темными вьющимися волосами, одетого в красную майку и темно-синие брюки. В руке он держал револьвер 38-го калибра, нацеленный прямо на меня. На его загорелом лице играла довольная, снисходительная улыбочка, словно он радовался какой-то шутке, слишком изысканной
