Осколки прошлого - Карин Слотер
Первым делом она проверила машину — до того угловатую, что на ней мог бы ездить Фред Флинстоун в своем мультфильме. Краска нетронута. Шины на вид совершенно новые. На лобовом стекле наклейка с отметкой о смене масла четыре месяца назад. Как и везде в этом хранилище, на машине ни пыли, ни грязи. С тем же успехом ее можно было бы демонстрировать в салоне.
Энди заглянула в открытое окно с водительской стороны. Крутящиеся штуки — настоящие ручки, которые надо поворачивать, чтобы опустить и поднять стекло. Вместо двух кресел с панелью между ними — целый диван, обшитый темно-голубым винилом. Тугие белые кнопки радио. Большие серебристые переключатели и регуляторы с ползунками. Рычаг коробки передач на руле. Гладкие поверхности консоли обклеены пленкой под дерево. Одометр показывает всего 35 тысяч километров.
Логотип на руле — пятиугольник со звездой внутри — был незнаком Энди, но на кузове имелись выпуклые серебристые буквы: «РЕЛАЙАНТ КЕЙ ПЕРЕДНИЙ ПРИВОД».
Она обошла машину с другой стороны, потянула дверцу бардачка и отшатнулась. Оттуда выпал пистолет — револьвер, похожий на тот, который Джона Хелсингер направил в грудь Лоре. На месте сточенного серийного номера виднелись царапины. Энди не отрываясь смотрела на это угрожающего вида оружие, лежащее на коврике, и выжидала, будто оно может внезапно выстрелить.
Но оно не выстрелило.
Она нашла документы от машины.
«Плимут Релайант СЕ Вэгон», 1989 год.
Она пролистала страницы. Полиграфия была старой, иллюстрации явно сделаны от руки. Двадцатидевятилетняя машина почти без пробега. На два года младше Энди. Стоит в месте, о котором Энди не знала, в городе, о котором она ни разу не слышала, пока мать не велела ей туда поехать.
Столько вопросов.
Энди стала обходить машину сзади, но остановилась. Повернулась и встала перед закрытой дверью. Прислушалась, чтобы удостовериться, что с той стороны не подъехала машина и не ждет незнакомец. Окончательно поддавшись паранойе, она легла на живот. Вгляделась в щель под дверью.
Ничего.
Энди поднялась. Вытерла руки о шорты. Cнова пошла к багажнику — взглянуть на номер.
Канада. Номер такой же старомодно угловатый, как и машина. Синие цифры и буквы на белом фоне, между ними корона, внизу надпись: «Для твоих открытий». На наклейке с маркировкой выбросов значится: «Дек 18», то есть регистрация у автомобиля действующая.
Поскольку Энди работала диспетчером в полиции, она знала, что НИКЦ, Национальный информационно-криминологический центр, обменивается информацией с Канадой. Но штука в том, что в системе можно найти только украденные автомобили. Даже если коп остановит эту машину, максимум, что он может проверить — совпадает ли имя зарегистрированного владельца с именем в правах.
Значит, последние двадцать девять лет Лора содержала машину, которую невозможно отследить, и прятала ее от всего мира.
От Энди.
Она открыла багажник — пружины сработали бесшумно — и свернула виниловый чехол, которым было прикрыто его содержимое. Темно-синий спальный мешок, подушка, пустой холодильник, вяленое мясо, бутилированная вода, белая пляжная сумка, набитая книгами в мягкой обложке, батарейки, фонарик, аптечка.
Внизу лежал голубой чемодан марки «Самсонайт». Искусственная кожа. Золотые молнии. Удобный размер. Не на колесиках, такой придется нести. Дизайн имитирует двустворчатую раковину. Сначала Энди открыла верхнюю часть. Все в количестве трех штук: джинсы, белые шелковые трусы и белые же лифчики, носки, белые рубашки на пуговицах с поло-пони на груди и коричневые ветровки.
Ничего даже близко похожего на то, что могла бы надеть ее мать. Может, в этом и смысл. Энди стянула шорты и надела трусы. Она предпочитала хлопок, но все, что угодно, было лучше, чем шорты. Джинсы оказались велики в талии, но, опять же, она не в том положении, чтобы жаловаться. Она вытащила из косметички стопку двадцаток и засунула ее в задний карман. Переоделась в рубашку, но лифчик оставила свой, потому что у Лоры грудь на два размера больше. По крайней мере, была раньше.
Значит, мать упаковала эти вещи до того, как ей поставили диагноз три года назад.
Энди перевернула чемодан. Расстегнула его с другой стороны.
Мать твою.
Куча денег. Снова двадцатки, каждая пачка перехвачена фиолетовой бумажной лентой с надписью $2000. Купюры, похоже, старого образца, напечатаны до введения новых степеней защиты. Энди пересчитала пачки. Десять штук в длину, три в ширину, четыре в глубину.
Двести сорок тысяч долларов.
Она застегнула чемодан, снова накинула на все виниловый чехол и закрыла багажник.
Энди на секунду облокотилась на машину, у нее голова шла кругом. Стоит ли гадать, откуда ее мать взяла все эти деньги? Нет уж, легче догадаться, сколько в лесах осталось единорогов.
Полки на стене за машиной были пусты, не считая двух бутылок отбеливателя, жесткой щетки и стопки сложенных белых тряпок. В углу вверх ногами стояли метла и швабра. Энди провела рукой по полке из ДСП. Ни пылинки. Ее мать никогда не была фанатиком чистоты и порядка, но она отдраила это место сверху донизу.
Почему?
Энди села за столик в углу. Включила лампу. Проверила ящики. Пенал с ручками. Два карандаша. Карманный блокнот. Кожаная папка. Ключи от «Плимута». Во втором ящике обнаружилась куча пустых картотечных файлов. Она отодвинула их в сторону и в глубине нашла небольшую обувную коробку с примотанной скотчем крышкой.
Энди поставила коробку на стол.
Она открыла кожаную папку. Два отделения. В одном подтверждение регистрации темно-голубого «Плимута Релайант» 1989 года в канадской провинции Онтарио. Владельцем значится Даниэла Барбара Купер. Впервые машина была зарегистрирована 20 августа — в тот день, который Энди считала днем своего рождения, но на два года позже. В углу прикреплена квитанция об оплате ежегодного налога на автомобиль, датированная 12 мая 2017 года.
Прошлый год.
Она не могла проверить по календарю, но это должно было быть незадолго до Дня матери[16]. Энди попыталась вспомнить. Забрала ли она мать из аэропорта, прежде чем отправиться с ней на обед? Или это было в позапрошлом году? Лора нечасто покидала Белль-Айл, но по крайней мере один раз в год она посещала научную конференцию по своей специальности. Энди привыкла к этому с детства и никогда не наводила справок об этих мероприятиях, потому что — а зачем?
Но кое-что она знала наверняка: это ежегодное паломничество очень важно для матери. Даже когда Лоре было плохо после химиотерапии, она заставила Энди отвезти ее
