Ирина Лобусова - Рагу из зернистой икры
Потом пришла Марина и сообщила, что мы едем в ресторан. Мне совершенно не хотелось ехать.
— А можно в другой раз? Или вы поедете вдвоем, без меня? — я с надеждой уставилась на сестру. Та удивилась:
— Какая муха тебя укусила?! Вал. Евг. хотел сделать мне приятное, думал, ты обрадуешься…
— Вал. Евг?
— Моего мужа все называют сокращенно. Вал. Евг.
— Мне не хочется ехать. Я хотела бы побыть одна.
— Знаешь, что? Кажется, ты совсем забыла, что ты живешь в моей квартире и что я в любой момент могу тебя из нее выкинуть! А, пока ты живешь у меня, ты будешь подчиняться моим правилам и законам! И если мой муж, каждая минута которого на вес золота, тратит два часа своего драгоценного времени на то, чтобы повести тебя в ресторан, ты поедешь в этот чертов ресторан, чего бы мне это ни стоило! Он хочет сделать нам сюрприз! И я не позволю тебе из-за того, что ты по уши втрескалась в какого-то идиота, портить мне настроение! Тебе все ясно? Одевайся и быстро! Если ты не хочешь заработать от меня парочку оплеух, старайся двигаться больше, а разговаривать меньше! Или вообще заткнись!
— Ты сказала — идиота? Ты знаешь, кто он?
— Вот делать мне больше нечего, только тратить свое время на то, чтобы выяснить, с кем спит эта грязная потаскушка Веллер!
— Но ты же обещала!
— И обещание свое сдержу! Не волнуйся, узнаю. Но это не значит, что я узнаю быстро.
Я оделась (совсем не обращая внимание на то, что одеваю — но, раз Марина не вернула меня переодеваться, значит, это прошло) и мы сели в машину. В ресторане я смогла рассмотреть ее мужа — до этого мы общались мельком.
Он выглядел очень солидным, очень внушительным. Глаза у него были хитрые, а улыбка — натянутой. Он улыбался так, словно хорошо знал свою цену и выглядел человеком, который ничего не делает без причины. Я ему понравилась. Он не спускал с меня глаз. Сначала я чувствовала себя не ловко, но потом, когда заметила, с каким почтением смотрят на него окружающие, это стало льстить моему самолюбию.
В ресторане было много людей. Хорошо одетые, богатые, беспечные люди… Они казались мне марионетками, которых кто-то дергает за веревочки. А дергают такие вот, как муж моей сестры, Вал. Евг. Несмотря на то, что мне совершено не хотелось в это ресторан, вскоре я стала чувствовать какой-то душевный подъем. Если даже я не считала роскошью цветок в чашке воды, то другие считали это роскошью, и почему бы мне не последовать их примеру? Почему — нет? Чем же я хуже этих людей?
Марионетки, фигурки из компьютерной игры. Запрограммированные, безголовые и бездушные роботы. Им не было бы никакого дела, проходи я по улице мимо них. Но им есть дело, если я сижу в дорогом ресторане в такой вот компании! К Вал. Евгу и Марине вечно кто-то подходил здороваться, и, здороваясь с ними, кивал мне. Так почему бы не воспользоваться плодами всей этой роскоши? Ужин тоже поднял мне настроение. Шампанское было восхитительным. Сестра прикусила свой язычок, ее муж оказывал мне знаки внимания. А когда подали красную икру в хрустальных (блюдцах, что ли? Или пиалках? Я не знаю, как это называется, как написать! А впрочем, какая разница!), я едва не захлопала в ладоши. Вал. Евг добродушно рассмеялся:
— Любишь икру?
— Просто обожаю! Я хотела бы есть икру ложками! Все время есть икру ложками. Всегда!
— Ну, все время надоест.
— Никогда не надоест!
— Для бедной девочки это верх роскоши! — вступила моя сестра. Оба (и она, и ее муж) рассмеялись. Но как рассмеялись!.. Вал. Евг — снисходительно (так смеются, глядя на проделки ребенка). А моя сестра… В ее смехе мне почему-то почудилась горечь. А смотрела она так, словно боялась за меня. Странно так смотрела… Потом что-то прошептала…
— Что ты говоришь? — спросил Вал. Евг.
— Да, так… вспомнилось кое-что… в одном ресторане блюдо видела когда-то давно… рагу из лосося… для Нины, наверное, уместнее было бы рагу из зернистой икры. Впрочем, не важно…
Засмеявшись, Вал. Евг. завел разговор о другом, и мне вдруг показалось, что он понял, что она хотела сказать (хотя лично я ничего не поняла). Я пыталась определить, как Вал. Евг. относится к ней. Но это было очень сложно. Смотрел он на нее так, как больше не смотрел ни на кого, но был ли этот странный взгляд любовью? Внезапно мне подумалось, что она хотела как-то обидеть меня теми словами про икру. Приехала, мол, деревенская дура, дорвалась до роскоши… Да, дорвалась до роскоши! А почему нет? Что, я имею на эту икру меньше права? Может, я имею больше прав, чем любой из находящихся здесь!
Я тоже имею право жить в роскоши! Есть икру ложками столько, сколько захочу, и пусть только кто-то посмеет мне помешать или сказать что-то! Почему это я хуже? Может, я готова драться за свою икру зубами и когтями! По крайней мере, думая так, я поступаю лучше, чем моя сестра. Делает вид, что рада за меня, а сама ненавидит! Считает, что я приехала ее ущемлять! И приглашение это — сплошное лицемерие! Но, возможно, здесь так принято жить. Может быть, столицы — это города, где никогда не говорят в лицо правду. Что ж, если здесь так принято жить, я научусь так жить. Научилась же моя сестра! А чем она лучше? Внезапно эта мысль обожгла меня с головы до ног! А действительно, чем она лучше? Я и красивее ее, и умней! Да и вообще — нет в ней ничего выдающегося!
В этот момент звуки модной мелодии заполнили ресторан. На эстраде играл какой-то оркестр, но я не обращала на них внимания. Склонив голову на плечо, моя сестра вдруг принялась подпевать. Лучше бы она это не делала! Это было ужасно. Она фальшивила, не попадала в такт. Вблизи у нее не было даже признаков голоса! Какое-то хрипение, пищанье — дребезжащее, фальшивое, нелепое… Не только слуха, но и признаков голоса! Нет и в помине! Как же так? Ведь она эстрадная певица, звезда! Мои глаза расширялись все больше и больше…. Но самым интересным было то, что ее мужа совершенно не огорчило это ужасное пение! Он словно не обращал внимания на все это… И вот с таким голосом она стала звездой! Где же справедливость? Почему всё ей? Я не хуже её! Я лучше! Боже мой, столько лет она была моим идолом, а теперь… повергнутый идол, опрокинутая дешевая статуэтка… Это она дешевка, не я. Я никогда не буду дешевкой. Но все-таки…
Я поймала взгляд Вал. Евга. Он смотрел на лицо моей сестры. Для него она была идолом. Для него она была неповторимой, и черные точки в ее глазах (темные, словно нарисованные страданием) горели как яркие звезды. Он видел в ней идола, того идола, которого уже не видела я… И тогда меня осенило! Это было откровение, пришедшее свыше, шальная и спасительная мысль. Меня обожгло ею так сильно, что у меня перехватило дыхание! Вот оно, мое спасение, вот она, возможность стать такой сильной, неповторимой и притягательной для мужчин, как та девка! Вал. Евг! Я стану любовницей мужа моей сестры, я пересплю с Вал. Евгом и привяжу его к себе, и, когда я завоюю его, он даст мне все то, что нужно! Все то, что он дал ей! К тому же, если я буду любовницей такого богатого и солидного человека, это придаст мне необходимый блеск! Если я завоюю Вал. Евга, я завоюю и того парня из машины!
Я почувствовала, как в моих глазах зажегся огонь. Я послала Вал. Евгу ослепительную улыбку. План! Мне необходим надежный план. Что ж, я продумаю его, когда останусь одна, этой ночью. И, возможно, завтра уже претворю в жизнь. Ри продолжала фальшивить. Она ничего не заметила. Я поклялась себе, что совершу абсолютно все, чтобы сделать это, чтобы Вал. Евг стал моим. А тогда… тогда уже можно будет подумать о будущем. Потом. Когда я смогу его завоевать. А я сделаю это, в этом я абсолютно уверенна!
33
«Киреев, ФСБ».
Он положил листок бумаги фамилией вверх. Даже хмыкнул от восторга — ФСБ, ничего ж себе! Интересоваться его скромной персоной… Ну надо же!
Посреди захламленного стола, заваленного ворохом всевозможных бумаг, этот листок смотрелся инородным телом — как айсберг. Может, потому, что не было рядом с ним таких красивых, чистеньких, аккуратненьких бумажек! Да еще с надписью ФСБ. Телефон (старенький допотопный аппарат) зазвонил, но он не обратил на него никакого внимания. Телефон не замолкал, взрываясь ревом каждые пять минут. Тяжело вздохнув, он переложил две папки на столе (одну вверх, другую — вниз, и с тоской уставился на папку, которая находилась внизу. С делом, которым ему так хотелось бы заниматься. А не верхним! В той папке было много наработок, кажется, он вот-вот нащупал ключ, и… Двери в его кабинет распахнулись, и на пороге возникла внушительная фигура его начальника.
— Ты ехать собираешься или нет? Что с тобою?! Очнись!
— Да, конечно… только вот… а можно, я не поеду?
— А кто поедет?
— Ну…
— Слушай, мне твои идиотские выходки стоят поперек горла! Еще одна такая вот штучка — и можешь прощаться с работой! Хватит! Здесь тебе не детский сад, чтобы издеваться над людьми! И я здесь не подтираю сопли у разных придурков, а занимаюсь важными делами! Если ты сейчас не поедешь на этот обыск, то очень пожалеешь…
