Хараламб Зинкэ - Современный румынский детектив
— В восемь я позвоню вам, — предупреждает меня Бериндей. — А Григораш поедет со мной.
Но я уже не слышу его. Усевшись на переднее сиденье, рядом с Гаврилиу, я едва нахожу в себе силы, чтобы пробормотать ему:
— Домой!
Он жмет на газ. Полная тьма вокруг. Веки мои сами собою слипаются. Я уже почти нырнул с головой в спасительный сон, когда сержант сообщает:
— Я передал ее дежурному врачу. В общем-то, она вполне тихая… Все причитала только: «Я убила его!.. Я убила его!»
— Ка-ак?! — вскидываюсь я мгновенно. — Как она причитала: «его убила» или же «ее»?
— Обижаете, товарищ капитан, — протестует Гаврилиу, — я и сам это заметил, а именно что там, на чердаке, она все плакалась, что «убила ее», ну ту, что в постели лежала якобы, со свечами з изголовье, а в машине совсем другая музыка: «его убила», его… Я ни о чем ее не стал расспрашивать. Да и что может тебе ответить юродивая?!.
Едва ли уже что-нибудь ясно соображая, я вдруг вспоминаю о раскладушке, которая стоит за шкафом у нас в кабинете, и приказываю шоферу:
— В контору, сержант!
14
Я проспал на этой самой раскладушке добрых три часа. И спал бы еще хоть до второго пришествия, если бы не разбудил мепя мой друг и соратник Поварэ. Именно его физиономию я увидел над собою, когда открыл глаза.
— Вставай! Поздно уже! Сварить тебе кофе?
Только тут я вспоминаю, где нахожусь, и вскакиваю на ноги.
— Сколько времени?
— Да уж с полчаса как шеф требовал тебя к себе. Интересуется, что же такое произошло этой ночью на улице Икоаней. Я ему доложил про то, что было вчера в «Атене-Палас» и что утром нашел тебя спящим в кабинете. Он велел дать тебе еще полчасика поспать. А вообще сейчас полвосьмого.
В туалете я вижу себя в зеркале — рожа, конечно, достаточно помятая, но не так уж, чтобы очень. Из кабинета уже тянет запахом свежесваренного кофе. Я выпиваю его с жадностью, а Поварэ меж тем не сводит с меня своего сочувственного, товарищески-прямого взора. Обжигаясь горячим кофе, я рассказываю ему обо всем, что случилось после того, как мы расстались вчера вечером.
— Отчего же ты не взял меня с собой?! — упрекает он меня.
— А тебе так уж не терпелось провести бессонную ночь? Чтобы мы оба сегодня с ног валились?., А кофе был отличный. Ладно, я пошел к шефу.
На сей раз полковник Донеа читает газету. На его письменном столе пусто. Утренние часы — единственное время дня, когда он хоть сколько-нибудь дает себе передохнуть. Я вхожу, и oн откладывает в сторону газету, приглашает меня сесть и умолкает в ожидании моего доклада.
Как всегда, я стараюсь быть кратким. В заключение доклада выражаю надежду, что еще до конца дня закрою это дело.
Шеф слушает меня совершенно бесстрастно, чуть склонив голову на правое плечо. Мне даже в какой-то момент показалось, что он не слышит меня, а то и вовсе забыл о моем существовании.
— Да, дело прямо-таки из ряда вон, — неожиданно говорит он после долгого молчания. — В специальной литературе описано много преступлений, совершенных психопатами… Но это дело мне кажется особенным… Хорошо бы, если б после завершения следствия ты сделал специальное сообщение сотрудникам нашего отдела… Ясно?
— Как в солнечный день! — машинально отвечаю я.
Полковник смеется:
— Ну тогда полный порядок… Ты хоть погляди в окно!
Я оглядываюсь на окно — там, за ним, пасмурный, хмурый, осенний день. Отпуская меня, шеф добавляет:
— Хорошо бы пригласить н врача-специалиста на разбор этого случая.
Я повернулся было уходить, но не успел сделать и двух шагов, как полковник Донеа остановил меня:
— Чуть не забыл. Майор Стелиан просит тебя показать ему визитную карточку Паскару…
Та-ак… Стало быть, ребята из отдела борьбы со спекуляцией там все-таки были, просто я не сумел отличить их от прочих посетителей. Молодцы!
— Я им помешал как-нибудь?
— Напротив, — успокаивает меня шеф. — За соседним столом сидел какой-то иностранец с девицей, заметил?.. С сигарой в зубах, верно?.. Так вот, он не кто иной, как известный жулик, разыскиваемый Интерполом. По всему видать, что в намерение Паскару входило установить связь не только с тобой, но и с ним. Сами того не ведая, вы с Поварэ оказали немалую услугу парням майора Стелиана.
— Услугу?
Он опять смеется — то ли моей несообразительности, то ли над моей физиономией…
— Пока ты беседовал в вестибюле гостиницы с юным Паскару, девица с челкой встала из-за стола и подошла к столику иностранца. Прикинувшись, что беседует с его спутницей, она успела ему передать, чтобы он был осторожен, поскольку Паскару «сели на хвост». Вот этой-то детали и не хватало ребятам Стелиана.
— Хитер подонок!.. Он должен сейчас прийти ко мне на беседу.
— Пока он не пришел, зайди к майору, посоветуйся, может, ему еще чего-нибудь от тебя надо. Его советы пригодятся и тебе самому.
Я выхожу из кабинета начальника, составляя про себя план того, что мне предстоит сегодня сделать:
1) связаться с прокурором Бериндеем;
2) допросить Тудорела Паскару;
3) посетить Центральную психоневрологическую больницу.
Майора Стелиана я нахожу в его кабинете. Он приветствует меня, словно самого близкого друга.
Я показываю ему визитную карточку Тудорела Паскару и сообщаю, что к девяти часам тот должен прийти ко мне в управление.
— Меня интересует его почерк, — говорит майор, внимательно разглядывая записку Виски. — Чем я могу быть вам полезен?
Действительно, чем он мог бы мне помочь?.. Он не дожидается моего ответа:
— Эта беседа как-то связана со смертью его двоюродного брата?
— Вы в курсе этого дела?
— Относительно, — уточняет майор.
Поднимается, подходит к шкафу, вынимает оттуда пухлую папку, пролистывает ее и, найдя то, что искал, протягивает мне исписанный лист бумаги.
— Может быть, это вас заинтересует. Когда умер его двоюродный брат… Кристиан Лукач, если я не ошибаюсь?
— Позавчера, двадцать седьмого октября, около восемнадцати тридцати.
— Ну так вот, именно в этот день, между тремя и четырьмя часами пополудни, Тудорел Паскару навестил его.
Майор Стелиан не сводит с меня своих острых, пронзительных глаз, желая удостовериться, какое впечатление произвела сообщенная им информация.
— Вот это новость!.. — не скрываю я удивления.
— По моим сведениям, Виски посетил своего двоюродного брата еще и девятнадцатого октября, то есть восемь дней назад.
Я отмечаю про себя несоответствие между тем, что сказала Петронела Ставру, и тем, что рассказал Тудорел Паскару, а этот документ, который мне показал майор Стелиан, позволит мне установить истину.
— А не можете ли вы мне сказать, заходил ли Тудорел Паскару вчера, то есть двадцать восьмого октября, на медицинский факультет университета и не встречался ли он там с некоей студенткой, а именно с Петропелой Ставру?
— С абсолютной точностью — нет, не заходил, — отмечает майор.
«Итак, Петронела Ставру мне солгала, — решаю я, — преднамеренно ввела в заблуждение. Несомненно, что о смерти Кристиана Лукача она узнала от своего любовника, художника Валериана Братеша».
— Что же, спасибо.
Я поднимаюсь, чтобы уйти.
— Погодите-ка, дорогой мой! — Майор неожиданно расхохотался. — Хорош, свое получил, а чем отплатишь?
Нарушаешь святой принцип «ты — мне, я — тебе»! У меня тоже, капитан, есть к тебе просьба.
— Со всей душой, товарищ майор, все, что могу…
— Год назад Тудорел, будь он неладен, находился в весьма близких отношениях с некой Викторией Мокану, ассистентом в онкологической клинике. Так вот, ровно неделю назад он совершенно, по-видимому, неожиданно заехал к ней в клинику. Он провел там около двух часов… кстати, был на приеме у врача, Нe думаю, чтобы он был болен. Скорее всего, речь идет о каком-то очередном финте… Будешь с ним говорить, постарайся прощупать, что за этим кроется. Меня интересует в первую очередь причина, по которой он обращался к врачу… Только и всего, капитан.
— Попробую, — обещаю я ему.
Возвратившись к себе, я узнаю от Поварэ, что меня разыскивал прокурор Бериндей и просил непременно ему позвонить.
— И Лили тоже звонила!
И все же для начала я набираю номер прокурора. Он тут же с гордостью сообщает мне:
— Капитан, слово свое я сдержал! Вместе с гражданином Цугуй я произвел осмотр комнаты Лукреции Будеску. В старом чемодане найдена разорванная на мелкие клочки фотография Петронелы Ставру, а также ни более и ни менее как шесть фотографий Кристиана Лукача. В том же чемодане я обнаружил к тому же медицинские справки, помеченные сорок вторым — сорок третьим годом… ну и всякую прочую мелочь, не заслуживающую внимания.
