Иэн Рэнкин - Открытая дверь
— А что тут думать? Просто берешь и компенсируешь. А потом еще раз компенсируешь. И так — до утра.
Джерри хихикнул:
— В самом деле, Майк, приезжай, а?.. Хоть ненадолго. Только представь, как мы с тобой сможем оттянуться на пару!
— Спокойной ночи, Джерри.
— Спокойного утра, дружище.
Это была их привычная формула, и Майк слегка улыбнулся, выключая телефон. Положив мобильник на колени, он глубоко затянулся и стал смотреть на город — зубчатый темный силуэт в пятнах огней.
Что случилось?
Я проснулся…
Лучше, пожалуй, не скажешь. Лучше и точнее.
Майк вздохнул и подумал, что Джерри он мог бы рассказать о предстоящем ограблении все. Друг понял бы его правильно — понял, что за этим стоит. Да что там — рано или поздно он обязательно все ему расскажет, если, конечно, завтрашняя операция пройдет успешно. Впрочем, даже если их ждет неудача, это ничего не изменит. Джерри все равно будет восторженно вопить, свистеть и хлопать себя по ляжкам — точь-в-точь как в тот день, когда Майк сообщил ему о предложении венчурной компании выкупить их фирму за огромную сумму.
Ты сейчас должен развлекаться где-нибудь в баре…
Возможно, вот только с кем?.. Все друзья, которые у него еще оставались, превратились теперь в «деловых партнеров». Даже Аллан… Чиб Кэллоуэй мог бы составить ему компанию, но Майк слишком хорошо представлял себе его «программу»: бары и ночные клубы, вино, женщины, песни до утра… В этом не было, разумеется, ничего такого, против чего Майк возражал в принципе, но завтра утром ему хотелось быть свежим и отдохнувшим. Кроме того, он планировал в последний раз обдумать их план. Где та критическая точка, после которой повернуть назад будет уже невозможно? И нё может ли оказаться так, что эта критическая точка уже пройдена?
Что случилось?..
— Ничего. Просто открылась дверь… — ответил Майк самому себе, щелчком отправляя окурок в ночное небо.
17
В субботу в Эдинбурге был день открытых дверей.
Сыпался мелкий дождь, и дул холодный ветер, но это не могло напугать любителей городских достопримечательностей, для которых день открытых дверей давно стал такой же частью культурной жизни, как регулярные эдинбургские фестивали. Многие планировали продолжительные экскурсии, включавшие замок, масонскую ложу или главную городскую мечеть, и укладывали в сумки бутерброды и термосы с чаем. Большинство зданий, пользовавшихся популярностью у экскурсантов, располагались в городском центре и входили в перечень «Всемирного наследия» ЮНЕСКО, но были и другие — например, электростанция или установка по очистке сточных вод, построенные сравнительно недавно и находившиеся в окрестностях города.
В числе этих последних был и грантонский склад, в котором национальные музеи и художественные галереи хранили излишки своих фондов, не вошедших в постоянную экспозицию. В отличие от соседнего Лита, большая часть Грантона еще не подверглась перестройке и модернизации. Покрытые выщербленным асфальтом дороги, проезды и улицы пролегали между старыми складами и заброшенными фабриками, обнесенными глухими бетонными заборами. Кое-где между угрюмыми корпусами поблескивало серо-стальное Северное море, напоминая редким прохожим, что Эдинбург стоит все-таки на побережье и должен лучше использовать свое географическое положение.
Склад в Грантоне, в свою очередь, служил напоминанием о том, что, какими бы богатыми ни выглядели залы городских галерей и музеев, большую часть своих фондов они в силу обстоятельств вынуждены хранить под спудом в ожидании лучших времен.
— Вот что бывает, — мрачно заметил Гиссинг, — когда культура становится излишне корыстной.
Профессор сидел за рулем краденого фургона. Для маскировки он надел солнечные очки, твидовую кепку и клетчатую ковбойку. «Где же ваш знаменитый вельветовый костюм?» — нервно пошутил Аллан, когда они встретились в Грейсмонте. Сам он вместо привычного делового костюма был облачен в мешковатые джинсы и просторный свитер. На голову Аллан надел рыжеватый парик и синюю бейсбольную кепку. Остальная команда, состоявшая из Майка, Уэсти и четверых сорвиголов Чиба, уже сидела в задней части фургона. Молодые бандиты были в натянутых на самые глаза бейсболках и шарфах, прикрывавших нижнюю часть лица. До сих пор никто из них не издал ни звука, если не считать неразборчивого бормотания и редкого покряхтывания. Очевидно, парни действовали по принципу — лучше промолчать, чем брякнуть что-нибудь лишнее.
Майка, впрочем, это устраивало. Пошевелившись на сиденье, он бросил еще один взгляд на часы. Их неприметный белый «транзит» был припаркован на боковой дороге, откуда хорошо просматривались ворота, ведущие на территорию склада. С тех пор как склад покинула очередная экскурсия, прошло чуть меньше четверти часа. Аллан насчитал двенадцать человек, которые провели на складе сорок минут. Промежуток между экскурсиями составлял двадцать минут, а это означало, что следующая группа, так же сформированная по предварительной записи, должна вот-вот собраться перед воротами. Как и предыдущая, она состояла из двенадцати человек, только на этот раз семеро посетителей собирались участвовать в экскурсии под вымышленными именами.
Гиссингу и Аллану, сидевшим на переднем сиденье фургона, въездные ворота были видны лучше, чем Майку, поэтому они вели основное наблюдение, время от времени комментируя увиденное. Склад в Грантоне находился слишком далеко от любых маршрутов общественного транспорта; пешком сюда тоже было не добраться, поэтому экскурсанты прибывали и убывали в основном на такси или на собственных машинах. Только что два таксомотора подъехали, чтобы забрать хорошо одетых посетителей, и Майк невольно спросил себя, какова вероятность того, что среди участников экскурсии окажутся люди, которые хорошо его знают и сумеют опознать, даже несмотря на принятые меры предосторожности. Профессору эта опасность не грозила, поскольку он оставался в машине, а вот ему с Алланом придется идти на склад. Насколько Майк знал, на дни открытых дверей людей влекла не столько любознательность, сколько возможность побывать в местах, куда в обычные дни посторонние не допускались, однако на складе в Грантоне хранились картины из коллекций Национальной галереи, следовательно, среди посетителей вполне могли оказаться любители искусства или коллекционеры, с которыми он и Аллан когда-то сталкивались на выставках и аукционах.
Гиссингу они с самого начала велели не выходить из фургона ни при каких обстоятельствах — разве что ему будет угрожать серьезная опасность, однако сейчас Майк подумал, как было бы хорошо, если бы во время налета ни ему, ни Аллану не нужно было произносить вслух ни одного слова. И Уэсти тоже… Любители живописи частенько посещали дипломные выставки в Художественном училище, а Майк знал, что узнать знакомый голос лишь ненамного труднее, чем знакомое лицо.
Тонкая струйка пота пробежала у него по спине. Кое-что они все-таки не учли, а ведь достаточно было соответствующим образом проинструктировать парней Чиба, и тогда все команды отдавали бы они. Кроме того, до сих пор юные бандиты ничего не говорили — только слушали, и Майк начинал опасаться, что реплики, которыми обменивались профессор и Аллан, могут дать им богатый материал для догадок и умозаключений. Сначала Аллан довольно неосторожно проявил профессионально глубокие познания, когда речь зашла о городском строительстве и порядке его финансирования, а потом и Гиссинг принялся со знанием дела разглагольствовать об искусстве, о том, как выгодно вкладывать деньги в картины и антиквариат. Насколько сложным для парней Чиба окажется сложить два и два? Что, если когда-нибудь в будущем они на чем-то попадутся и, надеясь облегчить свою участь, расскажут полиции все, что знают и о чем догадываются?.. Достаточно ли силен их страх перед Чибом, чтобы заставить парней молчать столько, сколько потребуется?..
Одно радовало: фургон с пирожками по выходным не работал, значит, одним потенциальным свидетелем меньше.
— Похоже, прибыли первые двое экскурсантов, — подал голос Аллан, и Майк почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а в ушах зашумела кровь. Краем глаза он заметил, как Уэсти стиснул ладони между коленями, словно для того, чтобы унять дрожь. В целом, однако, молодой художник держался молодцом. Первая остановка, которую они сделали на пути сюда, была у его дома, где им предстояло погрузить в фургон готовые копии. Гиссинг, впрочем, не удержался, чтобы в последний раз не окинуть их критическим оком, после чего оценил работу Уэсти как «отличную» и пообещал, что именно такую оценку получит его дипломная выставка. Эта реплика, которая должна была подбодрить Уэсти и помочь ему немного расслабиться, подействовала и на Майка, но прямо противоположным образом. Теперь парни Чиба, которые во время погрузки уже сидели в фургоне, знали, что в группе есть студент Художественного училища и, возможно, один из его преподавателей или наставников.
