Татьяна Эльдарова - Свояченица
Видимо, всё-таки там было ДТП, две машины стояли, прилипнув друг к другу, как собаки в случке. BMV упирался "ниве" в правое заднее бедро.
Осветив этот "акт", Марья Павловна увидела две фигуры: мужскую и женскую (не тётю Люсю), которые торчали возле иномарки. Самой кастелянши что-то видно не было...
- Может, помощь нужна? - закинула она вопросик наудачу.
- У вас троса, случайно, нет? - раздался в ответ мужской голос.
- Есть, конечно! Мне на моём драндулете без троса нельзя! - капитан нарочно тянула время, пытаясь понять, что это за парочка, которая так активно преследовала беглянку-продюсершу.
Алексей передал Анне фонарик:
- Подойди, возьми у неё трос и пусть проваливает!
- Лёш, а как он выглядит? - спросила начинающая "водила".
- Провод такой длинный. Бери, что даст, некогда мне тебе лекцию читать! - поторопил он её.
Анна, собравшись с духом, пошла к женщине, запасшись приветливой улыбкой:
- Просто не знаю, что бы мы без вас делали! Где он у вас?
Что-то в облике подошедшей женщины показалось Марье Павловне знакомым.
Луканенкова продолжала тянуть время.
- Пострадал кто-нибудь?
- Нет, просто завязли слегка, а так - ни одной царапины, к счастью! Вы дайте нам трос, а мы уж дальше сами...
Марья Павловна, недоумевая, с какого боку им понадобился трос и что они с ним будут делать (завхозихе, что ли, на шею накидывать?), полезла в багажник. Анна встала рядом.
"Не удосужилась вовремя сактировать и передать на хранение - таскай теперь с собой!" - Чтобы добраться до свернутого в кольцо троса капитану пришлось приподнять кое-как сложенные там картины.
- Ой, что это у вас, вы художница? - любопытство "ожидавшей помощи" женщины было неподдельным.
- Да нет, это не мои! - постеснялась присвоить себе авторство Луканенкова. - Должна художнику вернуть, но его самого - как корова языком слизала!..
- А можно посмотреть?..
- Да, но не отходя от машины: я за них отвечаю!
Фонарный круг желтым блином осветил часть лежащего вверх ногами холста...
Анна вдруг позабыла, зачем тут стоит, развернулась и бегом бросилась к мужчине:
- Лёшка! Там твои картины! Они оказывается не сгорели! Пойди, сам убедись...
"То, от чего становится неловко... Попросишь слугу доложить о твоем приезде, а к тебе из глубины дома выходит кто-то другой, вообразив, что пришли именно к нему. И совсем конфузно, если у тебя в руках подарок."
Марья Павловна увидела, что мужчина приближается огромными семимильными шагами. Женщина кричала ему вслед:
- Лёша, не надо! Она так их отдаст! Она сама тебя искала!..
- Замолкни, жалельщица! - рявкнул через плечо Алексей. - Сам разберусь! За той стервой лучше следи!
Он подошел к багажнику "москвича" и пистолетом (теперь капитан разглядела у него оружие) велел ей поднять крышку.
Переставшей удивляться Марье Павловне такой оборот дела показался даже забавным:
- Арин, что ли, Алексей Анатольевич? - фыркнула она, стараясь не замечать металлического предмета в его руке.
Он круто развернулся к ней лицом:
- Собственной персоной! С кем имею честь?
- Собственной персоной капитан милиции Луканенкова! - отчеканила она. - На отдыхе! Была бы при исполнении, храбрый ты мой, давно бы уже землю целовал с дыркой в ноге. Это у тебя что, - она указала на пистолет, - кисть или палитра?
- Поллитра! - гаркнул художник. - Показывай!
Марья Павловна снова распахнула перед ним багажник.
- На, любуйся. Награда нашла героя!
Ей было удивительно, с маской какого холодного равнодушия он разглядывает повреждения на холстах.
- Здесь не все...
- Чем богаты... - пожала она плечами. - И так я вот уж двое суток ношусь с ними, оплакивая автора.
Алексей прищурил глаза:
- Ты же говорила, что на отдыхе?..
- Отдохнёшь тут в вашей Солотче, как же... - Она вздохнула. - Пушку-то спрячь, не игрушечные ведь ни она, ни я. Да Анну зови. Поговорим... Юрка у неё - забавный пацан, быстро с моей Маринкой общий язык нашел.
Челюсть у Алексея отвисла, а он-то думал, что его уж точно теперь ничем нельзя удивить!..
Марья Павловна закрепила успех:
- Тётю Люсю-то зачем обездолили?.. Сейчас я её тачку прижму, чтобы не рыпалась!
Она с молчаливого согласия ничего не понимающего Алексея, но под надзором "всевидящего ока" пистолета села за руль и, демонстративно не захлопывая левую переднюю дверь, аккуратно уперлась в задний бампер BMV. Потом вышла, вынула ключи зажигания и протянула их Анне:
- Будем знакомы! Луканенкова Марья Павловна - наследница следователя Колоскова Николая Васильевича. Теперь уже, правда, покойного.
Анна отшатнулась от неё, кинулась к Алексею, спрятала лицо у него на груди:
- Лёш, спаси меня, мы же ещё не всех вытащили! Я не хочу снова в тюрьму!..
Он мягко отстранил Анну.
- Не паникуй, Анюта, Пышку упустим. Их двое и нас двое.
- Пока вы будете ворковать, голубки, вы её действительно упустите! раздался язвительный резкий окрик Марьи Павловны.
Она спокойно прищемила дверцей выползающую из заблокированной тачки кастеляншу.
Анна как с цепи сорвалась и бросилась на эту дверцу всем телом.
- Падла! Сволочь! Сука белесая! Ты мне за Катьку ответишь! - рычала она. - Лешка, забери меня, я убью её, а она нам нужна живая! - вопила, теряя последние остатки разума...
Алексей растерялся. Он ещё не видел Анну в таком состоянии: мимо его глаз прошло то, как она душила бывшую подружку Бориса, и как воевала за дочь в подвале у Пышки. Он помнил только тумаки, которыми она наградила его по дороге в Солотчу, и предостережение Евгении Осиповны: "Присматривайте за ней, девочка - на пределе!"
Как ни странно, помощь снова пришла от капитана Луканенковой:
- Арбузова! - раздался её грозный окрик. - Номер камеры!
Несчастная Анька затравленно посмотрела на неё и, опустив голову, сжавшись, как от удара, пробормотала:
- Не помню...
Марья Павловна обняла её, ещё раз пришибла каменным бедром торчавшую в двери, но уже обмякшую Пышку, и улыбнулась:
- Вот и хорошо, что не помнишь. А скоро и навсегда забудешь... Алексей, чего стоишь столбом, помоги!
Он подхватил свояченицу под руки, опустил прямо на землю.
- Что ж ты делаешь, изверг! - возмутилась Луканенкова. - Она же придатки застудит, балда! Есть что-нибудь подстелить?
- Там, в машине, - он кивнул в сторону "нивы".
Марья Павловна залезла в незапертый багажник и крикнула, чуть погодя:
- Это в сумке с арсеналом, что ли?
Алексей только крякнул, досадуя на свою тупость:
- Ну, давай быстрее, раз нашла!
- Не запрягал! - одернула его милиционерша, выныривая из машины с армейским одеялом. Оно пришлось как нельзя более кстати: Анну трясло такой мелкой дрожью, что зуб на зуб как раз попадал - и очень громко!
- Эх, ей бы сейчас глотнуть чего-нибудь...
- Удивляюсь я на мужиков: как выпить - это они первые, а чтобы заранее позаботиться - всё на нас рассчитывают, - вздохнула Марья Павловна и полезла под сиденье "москвича", пока художник закутывал побледневшую, спавшую с лица Анну в тёплую колючую шерсть. - Уж не обессудь: посуду не припасла! Ваше счастье, что хоть водку сегодня успела купить. Видишь, местная, "Сергей Есенин" называется!
Капитан Луканенкова чертыхнулась, открыла бутылку и, поддерживая голову Анны, влила ей в рот несколько хороших бульканий. Та, естественно, закашлялась, начала отфыркиваться, как щенок, попавший в воду, потом порозовела, открыла глаза...
- Плохо твоё дело, подруженька! - констатировала Марья Павловна.
- Чем это моё дело плохо стало? - слабо возразила Анна. - Я своё отсидела, теперь надо как-то жить.
- Чтобы хоть как-то дальше жить, надо сначала отлежаться!
Анна замотала головой:
- Просто у меня аллергия на сволочей... - Она всё ещё тяжело дышала, потому говорила через паузу. - Слушай, чего привязалась?.. Хочешь показать, какая добренькая?.. Видала я таких добреньких...
Марья Павловна усмехнулась:
- Ну, всё сказала? - она повернулась к Алексею: - Ты такой запасливый, может, там браслеты найдутся?..
- Найдутся.
Он попытался бережно прислонить к темной, почти черной полированной стенке машины Анну, но она всё время заваливалась на бок.
- Не дёргай ты её, - остановила его Луканенкова, - я уже свои нашла.
Как великий маг и волшебник, она достала откуда-то из сарафана наручники, покрутила их на одном пальце, подошла к ошалевшей от страха Пышке, велела перебраться назад.
- Поза новая: может, слегка непривычно, но достаточно сексуально, громко объявила капитан и пристегнула её правое запястье к левой дверце.
Дебелую руку, с трудом преодолевшую равнины и взгорья холмистого торса жутко резал браслет. Кастелянше пришлось поджать под себя левую ногу и перевернуться лицом к окну, чтобы ослабить натяжение.
- Ну вот. А теперь послушайте меня... - Луканенкова заговорила с выражением благородного негодования на челе. - Это - моя благодетельница! Вчера в неурочный час поселила она меня в шикарный номер с бассейном. (Бедная Маринка, как она там без воды? Одна надежда - нижние соседи, на которых, наверное, уже сыплется штукатурка.) Так вот, запомните: я её в обиду не дам! Да, тётя Люся? - та судорожно закивала головой, как норовистая лошадь. - Правильно, не дам! Она женщина в возрасте, положительная, не раз премирована почетными грамотами (я правильно говорю, тёть Люсь? - "лошадиный аттракцион" продолжался). Она ведь понимает, что сейчас лучше всего - рассказать Марье Павловне всё, что ей известно. Верно, тётя Люся? Ведь она человек подневольный! Ей велели: работай в пансионате, - пожалуйста! Назначили директором киностудии, - как скажете. В министры выберут - и там справится. Да вы - что, обижать тётю Люсю?! Такие люди - на вес золота! Да ведь она открывала новые перспективы начинающим дарованиям!
