Агата Кристи - Изумруд раджи (сборник)

Через пять минут Энтони выкладывал свою историю инспектору Драйверу, сидящему напротив него с блокнотом в руке. Инспектор Драйвер был начисто лишен сочувствия и (подумал Энтони) совсем не походил на настоящего инспектора. Скорее на театральный персонаж. Еще один поразительный пример превосходства Искусства над Природой!

Энтони закончил свой рассказ. Инспектор закрыл свой блокнот.

– Ну? – с тревогой спросил мистер Иствуд.

– Ясно как день, – сказал инспектор. – Это шайка Паттерсонов. Они в последнее время провернули много удачных дел. Большой светловолосый мужчина, низенький черноволосый мужчина и девушка.

– Девушка?

– Да, темноволосая и очень привлекательная. Обычно работает приманкой.

– И… испанская девушка?

– Может и так себя называть. Она родилась в Хэмпстеде.

– Я же говорил, что в этом месте бодрящая атмосфера, – пробормотал Энтони.

– Да, это достаточно ясно, – сказал инспектор и встал, собираясь уходить. – Она вам позвонила и сплела историю. Была уверена, что вы придете, еще как. Потом пошла к старой матушке Гибсон, которая не прочь заработать, сдавая свою комнату тем, кому неловко встречаться в публичных местах, – любовникам, вы понимаете, никакого криминала. И вы клюнули, а потом они привезли вас сюда, и, пока один из них рассказывал вам сказки, другой удрал с добычей. Это точно Паттерсоны, их манера.

– А мои вещи? – с тревогой спросил Энтони.

– Мы сделаем все возможное, сэр. Но Паттерсоны необычайно ловкие воры.

– По-видимому, это правда, – с горечью сказал Энтони.

Инспектор уехал, и, едва он ушел, раздался звонок в дверь. Мистер Иствуд открыл. Там стоял маленький мальчик со свертком в руках.

– Вам посылка, сэр.

Энтони взял сверток с некоторым удивлением. Он не ждал никакой посылки. Вернувшись с ней в гостиную, он разрезал бечевку.

Это был набор для ликера!

– Черт, – сказал Энтони.

Потом он заметил, что на дне одного из бокалов лежит крохотная искусственная роза. Его мысли вернулись обратно в комнату наверху на Кирк-стрит.

«Вы мне и вправду нравитесь, да, нравитесь. Я это запомню, что бы ни случилось, а вы?»

Так она сказала. «Что бы ни случилось». Неужели она имела в виду…

Энтони сурово одернул себя.

– Так не пойдет, – укорил он сам себя.

Его взгляд упал на пишущую машинку, и он сел за нее с решительным видом.

Его лицо снова приобрело мечтательное выражение. Шаль Тысячи Цветов… Что же нашли на полу рядом с трупом? Ужасная вещь, которая объясняла всю тайну?

Ничего, конечно, так как это была всего лишь на ходу придуманная история, чтобы отвлечь его внимание, и рассказчик воспользовался старым трюком из сказок «Тысячи и одной ночи» – прервал рассказ на самом интересном месте. Но разве не могла там быть ужасная вещь, которая объясняла эту тайну? Неужели не могла? А если хорошенько подумать?..

Энтони вытащил из пишущей машинки лист бумаги, вставил другой и напечатал заглавие:

Пару мгновений он молча смотрел на нее.

А затем начал быстро печатать…

Золотой мяч

Джордж Дандас стоял в лондонском Сити и размышлял.

Вокруг него бурлили волны тружеников и предпринимателей, подобные нахлынувшему приливу. Но Джордж, красиво одетый, с элегантной стрелкой на брюках, не обращал на них внимания. Он был занят – думал, что делать дальше.

Кое-что случилось! Джордж и его богатый дядюшка (Эфраим Лидбеттер из фирмы «Лидбеттер и Джиллинг») «крупно поговорили», как выражаются в менее благородных кругах. Если быть точным, то говорил главным образом мистер Лидбеттер. Слова лились у него изо рта непрерывным потоком горького негодования, и то, что этот поток состоял из повторения одних и тех же слов, его не слишком волновало. Красиво выразиться один раз, а потом оставить это выражение в покое было не в правилах мистера Лидбеттера.

Тема была простой: преступная причуда и признак испорченности молодого человека устраивать себе выходной день в середине недели, даже не попросив на то разрешения. Мистер Лидбеттер, после того как высказал все, что мог придумать, и еще кое-что дважды, сделал паузу, чтобы перевести дух, и спросил Джорджа, что он при этом имел в виду.

Джордж просто ответил, что он чувствовал, что ему нужен выходной. И даже отпуск.

А зачем тогда, поинтересовался мистер Лидбеттер, существует вечер субботы и воскресенье? Не говоря уже о недавних трех днях каникул на Троицу и приближающихся августовских Банковских каникулах?

Джордж ответил, что ему не нравятся субботние вечера, воскресенья и Банковские каникулы. Он имел в виду настоящий день, когда можно найти такое место, где уже не собралась бы половина Лондона.

Тогда мистер Лидбеттер сказал, что он самым лучшим образом относился к сыну покойной сестры: никто не мог бы упрекнуть его в том, что он не дал ему шанса. Но теперь ясно, что все это бесполезно. И в будущем Джордж может пользоваться пятью настоящими днями, прибавив к ним субботы и воскресенья, и делать с ними все, что пожелает.

– Тебе в руки бросили золотой мяч удачи, мой мальчик, – сказал мистер Лидбеттер в порыве поэтической фантазии. – А ты не смог его поймать.

Джордж ответил, что, по его мнению, он только что это сделал, и мистер Лидбеттер сменил поэтическое настроение на гнев и велел ему убираться вон.

Поэтому Джордж и размышлял. Смягчится ли дядюшка или нет? Испытывает ли он к Джорджу скрытую привязанность или только холодное отвращение?

Именно в этот момент чей-то голос – самый невероятный голос – произнес:

– Привет!

Рядом с ним у бровки затормозил красный прогулочный автомобиль с чрезвычайно длинным капотом. За рулем сидела красивая и известная девушка из высшего света, Мэри Монтрезор. Ее внешность соответствовала описанию в иллюстрированных газетах, которые печатали ее портрет по крайней мере четыре раза в месяц. Она приятно улыбалась Джорджу.

– Никогда не видела мужчину, который был бы так похож на остров, – сказала Мэри Монтрезор. – Не хотите ли сесть в машину?

– С восторгом, – ответил Джордж без колебаний и сел рядом с нею.

Они медленно поехали вперед, так как быстрее не позволяло дорожное движение.

– Я устала от Сити, – сказала Мэри. – Поехала посмотреть, какой он. И теперь вернусь в Лондон.

Не осмеливаясь исправить ее познания в географии, Джордж сказал, что это блестящая идея. Они двигались вперед, иногда медленно, иногда стремительными рывками, когда Мэри Монтрезор замечала просвет, куда можно проскочить. Джорджу казалось, что она несколько оптимистично оценивает такую возможность, но он рассудил, что умирают только один раз. Тем не менее молодой человек решил, что лучше не пытаться вести беседу. Он предпочитал не отвлекать своего прекрасного шофера от выполнения стоящей перед ним задачи.

Мэри сама снова заговорила с ним, выбрав момент, когда они на дикой скорости свернули у Гайд-Парк-корнер.

– Вам хотелось бы жениться на мне? – небрежно спросила она.

Джордж ахнул, но, возможно, причиной был большой автобус, который грозил смять их автомобиль. Он гордился тем, что ответил так быстро.

– Даже очень хотелось бы, – весело ответил он.

– Ну, – туманно сказала Мэри Монтрезор, – возможно, когда-нибудь так и будет.

Они свернули на прямую улицу, не попав в аварию, и в этот момент Джордж заметил новые рекламные щиты у станции метро «Гайд-Парк-корнер». На одном из них, между заголовками «Серьезная политическая ситуация» и «Полковник на скамье подсудимых», было написано: «Светская девушка выходит замуж за герцога», а на другом: «Герцог Эджхилл и мисс Монтрезор».

– А как насчет герцога Эджхилла? – сурово спросил Джордж.

– Меня и Бинго? Мы обручились.

– Но тогда… то, что вы только что сказали…

– Ах это, – ответила Мэри Монтрезор. – Видите ли, я еще не решила, за кого действительно выйду замуж.

– Но зачем вы с ним обручились?

– Просто для того, чтобы проверить, смогу ли я. Все, кажется, думают, что это ужасно сложно, а оказалось – ни капельки.

– Как не повезло этому… э… Бинго, – заметил Джордж, подавив неловкость от того, что называет настоящего, живого герцога прозвищем.

– Вовсе нет, – возразила Мэри Монтрезор. – Бинго повезет, если ему хоть что-то пойдет на пользу, в чем я сомневаюсь.

Джордж сделал еще одно открытие, и снова при помощи подвернувшегося рекламного щита.

– Ну конечно, сегодня день скачек на кубок в Аскоте. Мне следовало догадаться, что это единственное место, где вы просто обязаны находиться.

Мэри Монтрезор вздохнула.

– Я хотела устроить себе выходной, – жалобно произнесла она.

– Надо же, я тоже, – пришел в восторг Джордж. – И в результате мой дядя вышиб меня на улицу, чтобы я умер с голоду.