Юлия Алейникова - Божья кара
– Не знаю. Даша была девушка неглубокая, не обремененная излишним интеллектом, но красивая, нагловатая и очень хваткая. Видели бы вы ее мужей! Только диву даешься, как такие умные, образованные мужчины на таких пустоголовых вертихвосток клюют, – с возмущением заметила Анна Петровна. – Вот у меня дочка и красивая, и добрая, и два языка знает, университет закончила, а нормального мужика себе найти не может, все какое-то не пойми что попадается. А ей уже двадцать восемь, замуж надо идти, – присев на край ванны, поделилась женщина. – Вы вот тоже, как посмотрю, не замужем?
– Нет, – недовольно подтвердила Женя, которую замечание уборщицы, как ни странно, тоже задело за живое.
– Вот. А эти вертихвостки уже раз по пять были и каждый раз не с пустым карманом уходили.
– Да, – протянула Женя, – и почему хорошим людям не везет? – Но потом опомнилась и вернулась к вопросу, приведшему ее поздним воскресным вечером в чужую ванную. – Так как вы думаете, что с Дашей могло случиться?
– А бог ее знает? Может, развлечься решила от скуки? Поперлась в метро, там нос свесила с платформы да и бухнулась на рельсы, – без всякого сочувствия проговорила Анна Петровна. – Понимаете, не тем она была человеком, чтобы под поезд кидаться.
– Но свидетели говорят… – начала было Женя.
– Да что там эти свидетели. Что полиция скажет, то они и подпишут. Надо им очень по допросам бегать из-за чужой бабы.
– Значит, думаете, это был несчастный случай? – уточнила Женя.
– А что еще? Не из-за чего ей было под поезд кидаться. Знаете, как она жила?
Женя покачала головой.
– Встанет в двенадцать и в джакузи. Потом поест мюсли с грейпфрутом и в фитнес, если не лень, а лень, так к телику или по бутикам. Вечером, часов в восемь, перья почистит и в клуб или еще куда на вечеринку. И так каждый день. А то вдруг начнет по врачам бегать, то у нее остеопат первый друг, то она тайским массажем увлечется, то к психоаналитику бегает, то йогой как полоумная занимается, ноги на уши вешает, то иглоукалыванием. Мается, одним словом, от скуки. Чего такой под поезд кидаться?
Но Женю слова домработницы не убедили. Именно сейчас она впервые заинтересовалась по-настоящему, до щекотки в носу, отчего это совершенно разные, но успешные молодые женщины вдруг взяли моду публично уходить из жизни. Это вам не Васильева, с той все ясно. Она закоренелая сволочь, убийца, и ей место в тюрьме. А вот с Дашей, Ирой Коваленко и Аней Лосевой все было не так однозначно.
Именно с этой мыслью в голове Женя покинула шикарные апартаменты покойной.
– Сильвер, отстань! – сердито пискнула Женя, накрываясь с головой одеялом.
Но вредный попугай, как всегда, не послушался. Он продолжал топтаться на Жениной голове, постукивая по макушке клювом, и приговаривал: «Есть давай! Есть давай». Самое отвратительное заключалось в том, что Женя отлично помнила: вчера вечером она насыпала целую кормушку корма, так что на три дня должно было хватить.
– Господи! Ну что тебе надо, надоеда несчастный? – не выдержала наконец Женя попугайской пытки.
– Есть давай! – снова повторил Сильвер и перелетел на комод, где лежал Женин телефон, и только когда попугай раза три поклонился телефону, до нее наконец-то дошло.
Сперва она взглянула на часы, потом на другие часы, потом с полными ужаса глазами спрыгнула с дивана и, путаясь в одеяле, кинулась к дрожащему, словно в эпилептическом припадке, телефону. Грохнулась по дороге на пол, но успела в падении схватить мобильник, выпустить его, снова схватить. И конечно, опоздала с ответом.
– Тьфу, пропасть! – обиженно буркнула Женя, выпутываясь из одеяла. – Вот так всегда. – Она протерла глаза, провела по дисплею и окончательно проснулась. Восемь непринятых звонков от Труппа и еще пять с незнакомого номера, наверняка его секретарша звонила.
– Есть давай, – наставительно повторил Сильвер, ковыляя к ней по одеялу, и с любопытством заглянул в телефон.
– Главный звонил, – объяснила Женя. – Я обещала сегодня с утра, а именно в десять, очередной отчет представить, а сейчас уже двенадцать, – собираясь с мыслями, пожаловалась она. – Проспала.
– Кошмар! – покачал головой попугай и заковылял прочь.
– Вот то-то и оно. – Но мозг Жени уже проснулся окончательно, а потому она бесстрашно набрала номер шефа и, дождавшись ответа, произнесла тихим, придушенным голосом: – Тенгиз Карпович, это Потапова. Я на похоронах. Говорить не могу. У меня еще один труп.
– Что? Ты что, издеваешься? – как-то неправильно отреагировал шеф. – Какой еще Трупп?
– Не какой, а какая. Под поезд кинулась. Четыре замужества, вилла в Ницце, а она под поезд в метро! Я сейчас на поминки поеду, поговорю с ее подругами и прислугой, – выговаривала Женя начальству наставительным голосом, словно это самое начальство простых вещей не понимает и само не знает, чего хочет.
– Ну, Потапова, с тобой не соскучишься. Ты бы поучилась выражаться ясно и однозначно, чтобы людей не путать. Журналист! Не забудь про отчет. – И он отключился, а Женя сладко потянулась.
Как это здорово, что она сегодня проспала, хоть немного отдохнула. И девушка, перетащив одеяло обратно на диван, направилась на кухню. Дойти, правда, не успела, потому что снова ожил мобильник.
– Ну кто еще? – проворчала Женя, беря в руки телефон. Судя по номеру, звонила Труппова секретарша, и Женя приготовилась обрадовать ее, что вопрос уже решился, но ошиблась.
– Это Евгения? – раздался в трубке в ответ на ее «Алло?» незнакомый напевный голос.
– Да, слушаю.
– Здравствуйте, это Настя говорит, мы вчера с вами на поминках познакомились, – представилась девушка.
Женя от удивления присела на диван и очень вежливо и осторожно, словно боясь спугнуть, проговорила:
– Да, Настя, здравствуйте.
– Мне надо с вами встретиться. Я вчера много думала о Дашиной смерти и хотела бы с вами поговорить.
– Разумеется, – оживилась Женя. – Где и когда вам удобно?
– В час в салоне «Бриллиантовый блеск» на Конюшенной вас устроит? – пропела Настя.
– Да, думаю, я успею, – в панике глядя на часы, покладисто согласилась Женя, а сама подумала: «Ну кто меня за язык тащил, нет чтобы на полчаса встречу передвинуть»!
– Отлично. Буду ждать вас у себя, – одобрила Настя и отключилась.
– А все потому, что она вся такая из себя расфуфыренная и важная, и голос у нее этакий повелительный, не говорит, а распоряжается, а я нищая и незначительная, вот и кланяюсь, как дура, – объяснила свое поведение топтавшемуся рядом Сильверу Женя. – Хотя с какой стати, если разобраться? Она мне никто, я от нее не завишу, до ее денег мне никакого дела нет, да и вообще, это она со мной поговорить хочет, а не я с ней. Тогда с какой стати я так охотно пляшу под ее дудку? – наморщила она лоб. – Да, как говорит папочка, «плебейские гены», это я от ничтожества Корытко набралась, – попыталась оправдаться она, глядя, как высокомерно отвернулся от нее Сильвер. – Вообще с возрастом приходишь к несложному выводу, – философски заметила девушка, – что народные пословицы всегда правы. Вот, например, «с кем поведешься, от того и наберешься». Так что пора нам избавляться от пережитков прошлого, – хлопнула она себя по коленке и взялась за телефон.
Дождавшись Настиного ответа, она твердым голосом сказала, что к часу не успевает, постарается приехать к половине второго – к двум. И, между прочим, дамочка это прекраснейшим образом проглотила.
– А надо было бы еще и место другое назначить, – расхрабрившись, проговорила Женя. – Да я не знаю какое, – с сожалением добавила она и направилась на кухню, чтобы не торопясь позавтракать.
Салон красоты был, естественно, элитным, весь отделанный черным мрамором, зеркалами, в стиле ар-деко, и Женя в своих простеньких джинсах и курточке сразу же во всем этом блеске и великолепии потерялась, отчего-то покраснела и никак не могла сообразить, как ей отыскать здесь Настю, ведь она даже фамилии ее не знает. И вообще, что эта Настя здесь делает? Прическу? Маникюр? Пилинг?
Пока Женя нервно перетаптывалась на пороге, к ней откуда-то из глубин салона бесшумно выскользнула администраторша и, улыбнувшись сияющей улыбкой, ласково спросила:
– Добрый день. Что вы желаете?
На что Женя, промокнув лоб, честно ответила:
– Настю.
– Вы, должно быть, Евгения? – тут же проявила похвальную осведомленность администраторша, облегчив тем самым Женины муки. – Проходите, раздевайтесь, я вас провожу, – предложила девушка, указывая Жене на плотные густо-лиловые шторы, за которыми, вероятно, располагался гардероб.
Как оказалось, Настя не делала никаких процедур, а просто владела салоном. Она сегодня выглядела гораздо проще и доступнее, чем накануне. Скромный серый свитер, хотя и дорогой и стильный, неброские украшения с известным всему миру логотипом Шанель все равно подчеркивали ее статус, поэтому Жене пришлось еще раз напомнить себе, что она свободная, независимая личность и ничуть не хуже этой самой Насти.
