Марина Серова - Танго Мотылька
– Ха…
– Ты представляешь себе, как трудно найти мужчину, который не пробовал бы перекроить меня на обычный женский лад? А после того, как мужчина называет женщину своей женой, его шовинистские наклонности возрастают в геометрической прогрессии.
– Холмс, тебе нужен не муж, тебе нужна жена.
– Теперь, когда ты это произнес вслух, я склоняюсь к той же мысли. Но какое тебе до этого дело, Хадсон?
– Я твой друг, и меня, как друга, не может не волновать твое благополучие. – Никита хитро прищурился, сдерживая улыбку.
– Кто-то несколько минут назад говорил, что он просто красивый парень в кадре, – я хмыкнула.
– Красивый парень не может быть твоим другом? Я же не требую от тебя, чтобы ты пригласила меня на свою свадьбу в этом году, я говорю о том, что тебе следует подумать о женитьбе.
– Когда-нибудь и подумаю. Чего ты ухмыляешься, Хадсон?
– Я смутил великолепного Холмса.
– Мне не нравится твоя противная ухмылка.
– Не буду больше, – Никита с трудом стер со своих губ улыбку, но серьезную мину на лице удержать ему не удалось. По квартире снова пролетел его громогласный хохот.
Я поджала губы, чтобы не рассмеяться вслед за ним. Потом решила ретироваться.
– Все, пора за дело.
Я позвонила Кире и выведала у него телефон того, кто занимался убийством Кускарева. Позвонила ему, договорилась о встрече во дворе дома Людмилы. Затем я подобрала себе наряд на сегодня. Джинсы, свитер с высоким горлом, шапка-шарф, дутая куртка и кожаные ботинки на толстой подошве. И вот я, не ваза династии Мин, готова к выходу на морозный воздух. Не вооружена и поэтому опасна вдвойне.
– Холмс? – Никита встал в дверях в любимую позу всех жен всех времен и народов. Уперев руки в бока.
– Да, Хадсон? – ответила я, скопировав его тон.
– С какой начинкой пирожки предпочитаешь? – его красивое лицо расплылось в улыбке. – И какой сорт шампанского?
– Ужин при свечах?
– Ну да, что-то в этом роде.
– Тогда сделай сюрприз, – я поцеловала его в губы, не удержалась все-таки, и выпорхнула за дверь. – Только не запихивай в пирожки кальмаров.
Сказав ему это через дверь, я рванула к лифту. Оказавшись в машине, я набрала номер Геннадия, он оказался дома, чего я и хотела от него добиться. Объяснив, что я еду и зачем это делаю, отложила трубку.
До места встречи я добралась быстро – выходной. Первым делом я окинула взглядом двор, искала старых знакомых. Обнаружили они себя быстро, просто вывернув в поле моей видимости из-за угла дома.
Я выпрыгнула из машины и помахала им рукой. Ребята меня узнали. Подошли.
– Что, нашла? – спросил Федор.
– Самого не нашла, но узнала кто и за что.
– Это немало. Приехала угощаться?
– Не совсем. По делу. Вы опознавать гада будете?
– Нуу…
– Быстрее решайте, у меня встреча с парнем, который ведет расследование.
– С ментом, что ли?
– Ага. Не могу же я сама этого героя посадить.
– Ладно, Танька, будем. И Ваську притащим, он машину запомнил.
– Вот и ладненько, сейчас все вместе и расскажем все, что знаем.
Мент оказался высоким сухопарым мужчиной неопределенного возраста, с умными печальными глазами.
– Не спится вам, Татьяна Ивановна, в выходной…
– Зло не спит, и я не сплю, – усмехнулась я. – Да и время-то к обеду уже… Вот, что я к вам имею, Владимир Леонидович.
Я вкратце рассказала историю, представила свидетелей.
Владимир Леонидович слушал внимательно, вдумчиво. По ходу задавал уточняющие вопросы.
– Я выслушал, что вы ко мне имеете, теперь скажите, что вы от меня хотите? – Он посмотрел на меня. Вместе с ним ко мне повернулись Юра и Федор.
– Справедливости. Посадите его, Владимир Леонидович. У вас руки подлиннее, объявите его в розыск, дело раскроете. Парень на скамье подсудимых, и все мы, добропорядочные граждане, спим по ночам с чувством выполненного долга. При расследовании на остальные убийства и налеты выйдете, парень надолго сядет.
– И вы мне просто так все сдадите? Готовое закрытие?
– Нет, блин, еще по морде съезжу… – вот уж не думала, что такой умный, и с такими предубеждениями! Что я, не человек, что ли? Мне не жалко, я свои денежки отработала.
– Не, а вам что не нравится? – вступился за меня Федор. – Девчонка всю вашу работу сделала, свидетелей уболтала, вам его только найти и посадить осталось.
– Вот! – я радостно показала на него руками.
Владимир Леонидович усмехнулся.
– Что ж, я к вашим услугам.
Я продиктовала ему адреса друзей Кускарева, телефоны Евгении Ильиничны, Святослава, Геннадия и Никиты. В принципе, он найдет лазейку, чтоб «закрыть» дело, не упоминая меня. Юрий и Федор при мне дали ему свои данные и адрес Василия. Владимир Леонидович все старательно записал. А потом спросил мой номер.
– Доложу о поимке, – усмехнулся он, глядя на меня. Надо сказать, кривая усмешка изменила его лицо, и он сделался даже привлекательным.
Я продиктовала свой номер.
А что? Совсем неплохо, если у меня появится еще один друг в органах.
Владимир Леонидович откланялся. Я повернулась к ребятам.
– Опять ты за рулем, – ворчливо пробормотал Федор.
– Простите, у меня еще одна беседа.
– Давай, Танька, решай все вопросы и приезжай на автобусе. Один раз выдержишь. – Он хмыкнул.
Я улыбнулась и направилась к Геннадию.
Геннадий меня выслушал не так спокойно и вдумчиво, как Владимир Леонидович. Было заметно, как играют желваки на скулах, как сжимаются и разжимаются кулаки.
– Значит, все из-за кусочка бумаги… из-за чертова куска столетней бумажки…
А ведь точно, если зрить в корень, по совету незабвенного Козьмы Пруткова, то так и получается. Все из-за чертова кусочка 140-летней бумажки.
– Вот, – Геннадий протянул мне сложенные пополам купюры. Спокойно, не жеманясь.
Я протянула руку.
– Здесь больше, чем вы мне должны, – заметила я.
– Если верить вам, то моя Люська теперь богатая невеста, – он подмигнул мне. Я улыбнулась.
– Как она?
– Лучше, пошла на поправку, – он улыбнулся, спокойно, удовлетворенно. – Врачи больше не опасаются за ее жизнь. А как Скрипач?
– Выписался, в Египет собирается.
– Пусть Люську не забывает, она уже про него спрашивала.
Я усмехнулась.
– Думаю, эти двое будут еще долго дружить.
– А знаете что? – Геннадий посмотрел на меня. – Приходите к нам, когда Люсю выпишут. Она будет рада с вами познакомиться.
– Хорошо. Тем более что у меня есть еще дела в вашей местности.
Распрощавшись в Геннадием, я вернулась в родные пенаты, где меня ждал таинственный ужин с моей личной миссис Хадсон, представленной в моей жизни прекрасным мужчиной со смеющимися шоколадными глазами. И великолепным телом. И очень ласковыми руками. И… но об этом воспитанные женщины не распространяются.
Я мечтательно вздохнула и повернулась к своему подъезду. Что за сюрприз ожидает меня дома?
По дороге я позвонила по телефону, что дал мне Святослав. Делу время – потехе час.
Оказалось, что он заходил к тете Жене, и та его уже просветила.
– И что дальше? – спросил он грустным усталым голосом.
– С вами свяжется Владимир Леонидович или кто-нибудь еще. Его найдут и посадят. Большего я не могу.
– Спасибо.
– До свидания.
Я вышла из лифта и попала прямиком в объятья Никиты.
– Привет, Холмс! Дело закрыто?
– Никогда. Больше. Так. Не. Делай, – сердито выдохнула я, когда первый шок прошел.
Никита насупился.
– Я могла тебе руку сломать. Или ногу, – пояснила я.
– Ты голодная и потому злая?
– Нет, я просто сердита на то, что ты схватил меня без предупреждения. Никита, побочный эффект моей работы заключается в том, что меня нельзя пугать из-за двери, или выхватывать из лифта, или еще что-нибудь в этом роде. Потому что в целях самозащиты я могу убить нерадивого шутника, – воспитательным тоном выдала я.
– Понял. Не пугать. Не хватать. Предупреждать. – Он улыбнулся. – Буря миновала?
– Да.
– Хорошо. У тебя больше никаких дел нет? Вообще-то ужинать еще рано. Да и не все готово.
– То есть ты мне предлагаешь еще погулять? – У меня отпала челюсть. – Но у меня нет больше дел на сегодня.
– Ладно, можешь сходить в магазин за свечами, их у тебя нет.
– Ладно, Хадсон велит, Холмс делает. Магазин я осилю. Больше ничего не надо?
Никита задумался на мгновение. Потом покачал головой и закрыл дверь у меня перед носом.
Мою дверь, перед моим носом. С тяжким вздохом я развернулась и зашла в лифт.
Через час я снова поднималась в лифте. Надо сказать, что свечи пришлось поискать, мне ведь захотелось красивые, а еще лучше ароматические. Поэтому я обошла четыре ближайших магазина. Еще я, не удержавшись, купила банку своего любимого кофе, он редко попадается мне на глаза, а мой уже кончается. Еще я позволила себе вольность в виде огромной плитки шоколада, а потом вспомнила, что я не одна, и взяла вторую. Если Никита не ест шоколад, мне больше достанется.
