Алина Егорова - Дар богов
– Отличная панорама для пейзажа. Завтра же сюда приду с планшетом! Вот бы еще погоду поласковее.
– У нас ласковее бывает только летом, – отрезала девушка. – Замерзли небось с непривычки-то?
– Есть маленько.
– Пойдемте. А то простудитесь еще, лечи вас потом.
Она встала, затем по-хозяйски подняла куртку Ивана и встряхнула ее, очищая от песка. Протянула ему. Иван накинул куртку Марине на плечи.
– Мне не холодно, – воспротивилась она, стесняясь принять его ухаживания. – Сами грейтесь.
– А то простужусь, и лечи меня, – усмехнулся он.
Девушка ничего не ответила, решительно и сердито просунула руки в рукава и застегнула молнию – мол, не хочешь греться, как хочешь!
Они шли, не произнося ни слова, по той же дорожке, что и пришли сюда. На развилке Иван заметил тропинку, ведущую в лес.
– А эта куда ведет?
– Эта – круговая. По ней тоже можно вернуться в поселок, но путь будет гораздо длиннее.
– Я подумал, может, там есть подходящие пейзажи?
– Нет их там. Лес да бурелом один. И вообще, поздно уже.
Она ускорила шаг, насколько ей позволил ее узкий учительский сарафан. Изрядно продрогший Иван был вовсе не против такой прыти. Он уже мечтал о теплом доме и чашке горячего чая. Прогулка ему, в общем-то, понравилась, вот только он не увидел главного, того, ради чего сюда приехал. «Ничего, – думал он, – в следующий раз они пойдут другой дорогой и тогда обязательно выйдут к Лысой горке. Если старуха ничего не перепутала, конечно».
Но ни завтра, ни через день Марина устраивать гостю экскурсию не собиралась. Она целыми днями пропадала в школе, а вечерами то возилась в огороде, то сидела в своей светелке, склонившись над тетрадями, а то и вовсе куда-то исчезала из дома.
Марина завтракала на бегу, ужинала позже всех, перехватывая что попало. Как называла ее перекусы Варвара Степановна, кусочничала. Иван пару раз пытался застать девушку в кухне и завести разговор на интересовавшую его тему, но Марина ускользала. Ему показалось, что она его избегает.
Днем он брал планшет и краски и уходил «на пейзажи», бродил по округе, пытаясь найти «подходящий вид». Вид не находился: то сосенки были низкими, то трава пожухлая, то теней много. Лысую горку он тоже не обнаружил. «А может, ее и вовсе здесь нет, наврала торговка, чтобы охотнее покупали ее товар?» – закрадывалась мысль. На бумаге появлялись наброски и эскизы, очень непонятные для любопытной Варвары Степановны.
– Вот уж не подумала бы, что это ели! Огурцы какие-то, – выдала она оценку, заглядывая в его планшет. Ей страсть как было интересно, что он там рисует.
– Так это же только набросок, – ничуть не обиделся «художник».
* * *В очередной раз блуждая вокруг Выхина, Иван вышел из мелколесья и издалека увидел похожую на жука-богомола фигурку Марины. Отрешенная, со сложенными в молитве руками, она стояла около пятачка взрыхленной земли и разговаривала с кем-то невидимым. Иван тихо, как он умел, когда выслеживал зверя, приблизился к девушке и затаился за широким стволом боярышника.
– Спасибо, что наконец-то я его нашла! Как же долго я ждала нашей встречи! Пусть он меня не отвергает. Ведь он меня любит, я это чувствую, – произнесла она с жаром своим поставленным учительским голосом.
Иван оторопел. Похоже, ему только что заочно признались в любви? Марина, как Асоль на берегу, ждала своего Грея; из-за отсутствия моря, быть может, она приходила к оврагу и мечтала, глядя на колыхавшуюся траву и слушая шум прибоя в ракушке. Вот и дождалась! Только вместо бравого красавца-морехода к ней явился он, Ванька Форельман. «И что теперь прикажете с этим делать? – спросил он самого себя и тут же ответил: – Во-первых, не паниковать. Во-вторых, уходить – тихо и очень быстро, пока Марина не заметила».
Отступая, он допустил непростительную для охотника оплошность – спугнул сидевших в траве птиц. Марина прекратила свой монолог и испуганно обернулась:
– Что вы тут делаете? Ах, да! Вероятно, вы здесь прогуливались. Можете не врать, я знаю – вы за мной следили!
– Ни в коем случае! Я пейзажи присматриваю.
– Ну и как?
– Фактура не та. Экспрессии нет. Мне бы что-нибудь необычное, чтобы глаз цепляло.
– За экспрессией – в город, там вся экспрессия. И не смотрите на меня так. Я не сумасшедшая! – вспыхнула Марина.
– Я и не смотрю.
– Нет, вы смотрите. Я знаю, о чем вы подумали. Сельская дурочка стоит над изрытой землей и разговаривает сама с собой. А это не просто изрытая земля, если хотите знать!
– Хочу.
Марина испытующе уставилась на Ивана, как на двоечника, пообещавшего хорошо учиться.
– Когда-то в этом месте был идол в виде солнца. Сначала – золотой; потом он исчез, а спустя какое-то время старожилы сделали его копию из камня. Каменный продержался довольно долго. Здесь еще холмик был, Лысая горка. А лет семь назад решили у нас лесозаготовительный комплекс построить. Часть болота осушили, горку с землей сровняли, а дальше дело застопорилось: то одно несчастье произойдет, то другое… Сначала бульдозерист, что горку ровнял, под собственным бульдозером погиб. Машина ни с того ни с сего с места тронулась, когда он перед ней встал, чтобы в капоте поковыряться. Списали все на неисправность техники: мол, машина уже старая была, ручной тормоз плохо фиксировался. Потом бригадир в болоте увяз. Болота у нас мелкие, отродясь никто в них не тонул, а он угодил в единственное глубокое место. А месяц спустя стройка остановилось из-за нехватки денег. Техника и материалы полгода лежали брошенные, пока их не увезли. А может, и разворовали все. О возобновлении строительства никто и не заикается. У нас в Выхине, как только услышали, что собираются лесозаготовительный комплекс строить, обрадовались, думали, работа появится, условия в поселке улучшаться. Только старожилы отнеслись к этой новости скептически, нельзя, сказали, на Лысой горке ничего строить, ибо место это – непростое, веками намоленное. Да кто же их слушать стал?
В наших краях жили вепсы. На Лысой горке когда-то было языческое капище. Я от одной женщины слышала, прабабушки своего ученика, что в начале пятидесятых сюда зэков сгоняли. Они всю округу перерыли, искали месторождение никеля. Якобы. А на самом деле – требище. То есть жертвенник.
– И что, нашли?
– Этого никто не знает. Тогда еще в Выхине воинской части не было, а женщина, что рассказывала об этом, из семьи офицера ВОХРа. Операция проходила под грифом «совершенно секретно», впрочем, как и большинство мероприятий, контролируемых МГБ. Но даже в пятидесятые годы Лысую горку не трогали, знали, что требище и капище – в разных местах. Вепсы не смели подходить близко к идолу, даже для того, чтобы оставить богам подношения, и оставляли их в стороне.
«Это точно», – отметил про себя Иван. Он-то знал, на каком расстоянии от Золотого Солнца расположен жертвенник.
– Вы, наверное, думаете, что я, как маленькая, верю в сказки? Прихожу сюда, с богами разговариваю… А вы знаете, какая сильная в этом месте энергетика? Вепсы не случайно здесь молились, и идола они поставили тут тоже не случайно.
– Как он выглядел, этот идол? – серьезно спросил Иван. Он уже понял, что после гэбэшников искать нечего. Если и было здесь что-то ценное, его уже забрали.
– Хотите его увидеть?
У Ивана замерла душа. Неужели у нее он… есть?!
– Да.
– Пойдемте! – Марина резко повернулась и, ухватив за руку, точно сына, повела Ивана за собой в сторону поселка.
Она шла широким шагом, как курсант, опаздывающий на построение, отчего выглядела неуклюже; Иван бесшумной кошачьей поступью следовал за ней. Он мог только догадываться, куда они идут. Удивляла перемена в ее настроении: то она шарахалась от него, как от холерного, а теперь вот за руку его ведет, да еще и не стесняется посторонних глаз, которые скоро появятся. «Ну-ну, посмотрим», – хмыкнул про себя Иван.
Уже показались первые одинокие дома поселка и чья-то сгорбленная фигурка.
– Баба Нюра к соседу выбралась, – прокомментировала девушка. – Это та самая прабабушка, которая рассказала мне о поисках никеля. Девятый десяток на носу, а все по женихам бегает… Добрый вечер, баба Нюра! Как здоровьице? – проявила интерес Марина, когда они поравнялись с пожилой женщиной.
– Спасибо, милая. Жива, слава богу. – Баба Нюра поправила на шее ниточку черного жемчуга.
Иван заметил, как она его разглядывает. Он ничуть не сомневался, что завтра же их с Мариной «поженят». Ему-то все равно, он как приехал, так и уедет, а Марине тут жить. Что и говорить, отчаянная девка! «А может, она нарочно это делает? – осенила Ивана мысль. – Придумала себе любовь и решила предъявить «жениха» обществу!»
Марина шла по поселку все тем же широким шагом и все так же, как ребенка, вела своего спутника за руку. За поворотом показалось двухэтажное здание школы.
– Мы идем на урок? – пошутил Иван.
– Уроки уже закончились.
