Ирса Сигурдардоттир - Последние ритуалы
— Ну-у… нет, — ответил Патти, хороший парнишка, уже много лет лучший друг Гильфи. Его пунктиком было считать, сколько месяцев, дней и часов осталось до того, как он получит водительские права. Иногда Тора проверяла его расчеты, и в основном они оказывались верными.
Тора улыбнулась девочке, которая смущенно стояла у вешалки. Тора не помнила, как ее зовут, хотя в последнее время она приходила к ним довольно часто. Гильфи сильно повзрослел, возможно, он в нее влюблен или даже встречается с ней… Она довольно милая, но такая малюсенькая по сравнению с Гильфи и его друзьями.
Соулей повесила пальто, аккуратно поставила обувь. Потом посмотрела на подростков, встала руки в бока и по-хозяйски нахмурилась.
— Вы опять прыгали на кровати? Нельзя это делать, от этого портится матрас!
Ее брат покраснел от стыда и заорал:
— Ну чем я заслужил такую семью? Почему вы такие тормозы?! Я вас обеих ненавижу!!! — Он психанул и выскочил из прихожей, хлопнув дверью.
Его друзья засмущались и стали быстро выходить.
— Пока, — буркнул Патти, закрывая за собой дверь, но тут же просунул обратно голову и заявил: — Вы и вполовину не такие тормозы, как мои. Просто у Гильфи сейчас черная полоса.
Тора улыбнулась и поблагодарила его. По крайней мере это была попытка вежливости, хоть и довольно неуклюжая.
— Что ж, — обратилась она к дочке, — приготовим ужин?
Сосредоточенно кивнув, девочка потащила один из пакетов с продуктами на кухню.
Они вместе, включая вернувшегося Гильфи, поужинали магазинной лазаньей, разогретой в микроволновке, а также питой, которую Тора прихватила в магазине, приняв за чесночный хлеб. Соулей отправилась поиграть в свою комнату, а сын начал мыть посуду. Было очевидно, что он сожалеет об опрометчивом выкрике насчет умственных способностей матери и сестры, но не может извиниться. Тора вела себя так, будто ей все равно, надеясь при этом, что избрала правильную линию поведения. Возможно, он в конце концов расскажет, что его беспокоит. Ей казалось, что она ясно дала сыну понять: вот она, здесь, всегда поможет. Тактически поцеловав Гильфи в щеку, она поблагодарила его за помощь и в награду получила вымученную улыбку. Сын пошел к себе.
Тора решила воспользоваться неожиданной тишиной и посмотреть файлы, скопированные из компьютера Гаральда. Она взяла ноутбук и устроилась на диване. Сначала она изучила несколько фотографий с операцией на языке, датированных семнадцатым сентября. Тора открывала их одну за одной, увеличивая некоторые фрагменты, отчего снимки становились чуть менее отвратительными. В основном это был рот и сама операция в последовательности, но кроме Гаральдовых челюстей в кадр попали и другие детали. Операцию проводили на дому, это несомненно, так как обстановка отличалась от зубного кабинета или другого медицинского учреждения. Тора обратила внимание на журнальный столик, заставленный стаканами и пивными банками. Еще на нем стояла громадная, полная окурков пепельница. Все происходило явно не у Гаральда — жилище выглядело грязным и дешевым, не чета его девственно-чистой и современной квартире.
На одну фотографию попала часть торса того, кто проводил операцию. Или ассистировал. Он (или она) был одет в светло-коричневую футболку с надписью, которая не читалась из-за складок на ткани. Тора ухитрилась различить «100» и «…или…».
На первых двух снимках разреза еще не было, но третий сделан уже после того, как пустили в ход нож: кровь текла изо рта Гаральда прямо на чьи-то руки. Если рана на языке сравнима с повреждением кожных покровов головы, то кровотечение должно быть обильным. Торе показалось, что на одной руке неизвестного есть татуировка. Она увеличила изображение и прочитала слово «дерьмо». Никаких рисунков или украшательств, просто — «дерьмо». Больше на снимках не обнаружилось ничего важного.
Тору заинтересовали фотографии приготовления еды, сделанные за три дня до убийства, в среду, что подтверждалось «свойствами файла». Особенно тщательно Тора изучила два снимка, где фотограф сконцентрировался на руках. На одном руки перемешивали салат, на другом — нарезали хлеб, но принадлежали они разным людям. Одна пара была в декоративных шрамах, с пентаграммой и изображением, похожим на смайлик с опущенными уголками рта и рожками. Скорее всего это руки Гаральда. Другая пара — изящная, женская, с тонкими пальцами и ухоженными ноготками. На одном из пальцев кольцо. Тора увеличила снимок. Кольцо с бриллиантом или каким-то другим прозрачным камнем выглядело довольно обычным. Вряд ли такое врежется кому-то в память, однако Тора решила показать фотографию Хюги — вдруг он узнает кольцо.
С того момента как Тора впервые побывала в квартире Гаральда, у нее не выходил из головы немецкий журнал «Бунте» в ванной комнате. Ведь совершенно ясно, что его читал не Гаральд. И вряд ли кто-то из его исландских приятелей. Скорее всего журнал привезли из Германии, и привезла женщина, поскольку журнал типично женский. С обложки улыбались Том Круз и Кэти Холмс, ожидающие прибавления семейства. А ребенок родился у них этой осенью, об этом трубили все новостные программы. Возможно, к Гаральду приезжал кто-то из Германии и жил у него дома. Тора вспомнила фразу Хюги, что перед вечеринкой в Скерьяфьордюр Гаральд исчез на неделю и друзья не могли с ним связаться.
Она позвонила Маттиасу, который ответил лишь через несколько гудков.
— Ты где сейчас? Тебе удобно разговаривать? — спросила она, услышав какие-то фоновые шумы.
— Говори-говори, — ответил Маттиас с полным ртом. Проглотил и сказал: — Я ем. Мясо! Хочешь разделить со мной десерт?
— Нет, спасибо. — На самом деле Торе ужасно захотелось красиво одеться, пойти в ресторан, испачкать помадой бокалы, которые потом вымоет кто-то другой… — Завтра детям в школу, и мне надо проконтролировать, что они вовремя легли спать. Слушай, у тебя есть телефон уборщицы Гаральда? Похоже, что незадолго до убийства у него были гости. Может быть, даже останавливались в его квартире. Все указывает на то, что это женщина из Германии.
— Где-то в списке адресов у меня есть телефон уборщицы. Давай я ей сам позвоню: мы с ней встречались, по-английски она говорит хорошо. Возможно, так будет лучше. Тебя она не знает, а меня наверняка помнит — я отдавал ей зарплату за последний месяц.
Так и решили, и Маттиас обещал перезвонить. Тора объявила дочери, что пора спать, и пошла с ней чистить зубки. Тут запищал мобильный. Она пристроила его между щекой и плечом и разговаривала, одновременно помогая Соулей.
— Уборщица рассказала, что в гостевой спальне кто-то жил, по меньшей мере пользовался кроватью. И кое-что она нашла в туалетной комнате — одноразовую бритву, женскую. Словом, ты права.
— Полиции она об этом сообщила?
— Нет, не посчитала важным — Гаральда ведь убили не в его квартире. К тому же она говорит, что у него часто оставались гости, и не один-два, а сразу несколько. Понятно, что в основном после ночных пирушек.
— Может быть, у него была девушка? Немка?
— Которая прилетела сюда заняться любовью, но спала в гостевой спальне? Сомневаюсь. Кроме того, я никогда не слышал про какую-нибудь его немецкую подружку.
— Они могли быть в ссоре. — Тора на секунду задумалась. — Или это не его девушка, а просто знакомая. Или родственница. Возможно, сестра?
Маттиас ответил не сразу.
— Если она, то мы не пойдем в эту сторону.
— Да ты что?! — взвилась Тора. — Почему, черт возьми?!
— Видишь ли, у нее недавно случилось несчастье — брата убили. И есть еще дополнительные переживания, связанные с ее будущим.
— То есть?
— Она талантливая виолончелистка и хотела посвятить себя музыке, однако отец настаивает, чтобы она пошла в бизнес и унаследовала банк. Никого ведь не осталось. Впрочем, если бы Гаральда не убили, его кандидатуру все равно бы не рассматривали. А семейный разлад из-за ее занятий возник гораздо раньше.
— Она носит украшения? — спросила Тора. Она вспомнила короткие ухоженные ногти на фотографии и подумала, что такие руки вполне могли принадлежать виолончелистке.
— Нет, никогда. Она не того склада, побрякушками не увлекается.
— У нее нет даже маленького колечка с бриллиантом?
Помолчав, Маттиас произнес:
— Кажется, есть. Откуда ты знаешь?
Тора рассказала про фотографии. Он пообещал, что подумает и, может быть, все-таки свяжется с девушкой. Они попрощались.
— Ты все? — спросила Соулей с полным пены ртом. Во время разговора бедняжка терпеливо ждала, пока ей почистят зубки — «белые жемчужинки», как говорила про них мамочка. Уложив дочь, Тора подоткнула одеяльце и немного ей почитала, пока та не стала клевать носом. Поцеловав полусонную девочку, Тора выключила свет, закрыла дверь детской и вернулась к компьютеру.
Почти два часа она внимательно просматривала оставшиеся файлы, но не нашла ничего полезного. Она решила лечь в постель и почитать «Молот ведьм», как советовал Маттиас. Чтение обещало быть не скучным.
