Марина Серова - Муж легкого поведения
Преодолев не без труда жижу на дороге, я попала во двор дома. Он оказался просторным и даже не лишенным уюта, здесь была оборудована неплохая детская площадка. Кроме того, я заметила множество деревьев, дававших приятную прохладу в летний зной.
Квартира семнадцать, по моим подсчетам, должна была находиться в первом подъезде. К нему я и пошагала. Металлическая дверь была оснащена кодовым замком, но, на мое счастье, он не работал. Поднявшись на третий этаж, я отыскала семнадцатую квартиру. Кажется, трехкомнатная. Дверь простенькая, деревянная, по старинке обитая рейками, покрытыми бесцветным лаком.
Не раздумывая, я надавила на кнопку звонка. Из квартиры до меня донесся неприятный резкий звук. Ничего себе, подумала я. Вот так уснешь, а кто-нибудь в гости заявится и в дверь позвонит. Да от такого звонка спросонья недолго и кони двинуть…
За дверью послышались шаги, и женский голос спросил:
— Вам кого?
— Пахомов Сергей Викторович здесь живет? — на всякий случай погромче спросила я и поднесла к глазку свои «корочки». — Я из милиции.
— Здесь, — проворчала женщина, отпирая замок.
Дверь открылась, и я увидела хозяйку. Это была преклонных лет женщина, неопрятно выглядевшая. Седые волосы, сколотые на затылке, выбились из-под шпилек. Халат в некоторых местах был разорван. Тапочки на ногах почему-то разные.
Я раздумывала, кем же может приходиться Сергею Викторовичу эта женщина. Матерью? Вряд ли. Слишком молода. Она лет на десять, максимум пятнадцать, старше самого Пахомова. Женой? Тоже нет. И опять же по причине возраста неподходящего. Да и как после такой женщины, как Мария Викентьевна, можно было жениться на подобной неряхе…
А женщина тем временем сделала несколько шагов назад, шаркая по полу, и распахнула дверь.
— Входите, — пригласила она. — К нему вообще-то три звонка. Вон та дверь, — указала она на последнюю дверь по коридору, а сама развернулась и отправилась в кухню.
Я посмотрела женщине вслед, но ничего не сказала. До меня только сейчас дошло, что обычная трехкомнатная квартира была коммунальной, и Сергей Викторович был одним из жильцов, а неопрятная тетка, оказывается, всего лишь его соседка.
Бросив взгляд по сторонам, я остановилась у двери, на которую указала женщина. В комнате было тихо. Я осторожно постучала. На мой стук никто не ответил. Я постучала еще раз. Тот же результат. Я уж было хотела спросить у соседки, уверена ли она в том, что Пахомов дома, как она сама появилась в коридоре.
— Да вы войдите, — посоветовала она. — Он спит, наверное.
— А он дома?
— Дома, дома… — кивнула соседка и скрылась за поворотом.
Я слегка надавила на ручку двери, и, действительно, комната оказалась не заперта. Дверь, тихо скрипнув, открылась, и я заглянула внутрь. На неразобранном диване на спине, закинув руку за голову, спал мужчина. Я сразу признала в нем того самого дядю Сережу, о котором упоминала Ирена и которого видела на фотографиях, — по рыжей торчащей бородке.
На всякий случай я еще раз постучала по двери, на сей раз погромче. Мужчина на диване не шелохнулся. Я прошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Подойдя к дивану, я тронула Пахомова за плечо:
— Сергей Викторович, — позвала я.
Пахомов открыл глаза и молча уставился на меня.
— Вы Пахомов? — на всякий случай удостоверилась я.
— Да, я, — Сергей Викторович приподнялся на локте.
— Здравствуйте, — я снова помахала в воздухе спасительными «корочками». — А я из милиции. Мы можем поговорить?
— Да, конечно! — спохватился мужчина. — А что случилось?
Пахомов сел на диване и принялся пятерней приглаживать взлохмаченные волосы. Затем он спустил ноги на пол и поправил на себе одежду.
— Вы садитесь, — указал он на стул. — Располагайтесь… Я сейчас, — и вышел из комнаты.
Вернулся Сергей Викторович через несколько минут, а я за это время успела рассмотреть его нехитрое жилище.
Комната была небольшая — метров десять квадратных. Заставлена и завалена самыми разными вещами. Из мебели у Пахомова были только диван, шифоньер, стол да телевизор. Еще в углу стоял маленький старый холодильник. Вот и вся обстановка.
Остальное пространство комнатки было загромождено какими-то коробками, ящиками, тюками и узлами. На шкафу лежали стопки книг, под столом — связки старых газет. На спинках стульев развешаны вещи хозяина.
Пахомов вернулся. Он умылся и причесался. Уселся на стул напротив меня и с серьезным видом взглянул в глаза:
— Я готов. Спрашивайте.
— А почему вы решили, что я буду у вас что-то спрашивать? — удивилась я.
— А потому, что я, как законопослушный гражданин, ничего не нарушал, и посему, думаю, лично ко мне у правоохранительных органов претензий быть не может. Разве что по какому-то другому поводу.
— Вы правы, Сергей Викторович, — не стала я тянуть резину. — Меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я к вам вот по какому вопросу: вы знакомы с Крамер Марией Викентьевной?
— Да, — сразу ответил Пахомов и после этого почему-то растерялся. — Я знаю такую… А что… случилось?
— Когда вы виделись с ней в последний раз? — проигнорировав его вопрос, вновь поинтересовалась я.
— Давно уже… — задумчиво произнес Сергей Викторович. А потом, помолчав немного, вдруг спросил: — Ее убили?
— Почему вы так решили? — изумилась я. Этот человек настораживал меня. С одной стороны, он сразу понравился мне своим спокойствием и доброжелательностью, а с другой — слишком уж точно Пахомов предугадывал мои вопросы. Слишком хорошо знал, о чем я собираюсь сказать в следующую секунду. И меня это слегка напрягало.
— Ну, как… Не знаю… — пожал плечами Пахомов. — Просто… обычно такие вопросы задают только в одном случае… «Когда вы виделись в последний раз?» — повторил он мой вопрос. — Так спрашивают, если человек умирает. Вернее, — тут же поправился он, — не сам умирает, а его убивают. Иначе зачем бы тогда смертью какого-то человека стала интересоваться милиция?
— Вы снова правы, Сергей Викторович, — мне ничего не оставалось, кроме как признать правоту Пахомова. — Мария Викентьевна была убита несколько дней назад в собственной квартире.
— В собственной квартире… — эхом отозвался Сергей Викторович. — А что… Кто ее?.. За что?..
— Вот это я и пытаюсь выяснить. И у меня к вам несколько вопросов.
Мне показалось, что Пахомов потерял контроль над собой. Нет, он не начал буйствовать или вести себя как-то неадекватно. Скорее, напротив, его поведение было как нельзя более адекватным в подобной ситуации. Он сидел, глядя перед собой в одну точку. Не двигался и не издавал никаких звуков. Меня он, кажется, тоже не слышал. Сергей Викторович просто потерялся от такого известия. Его как будто не было в комнате.
— Сергей Викторович! — окликнула я его.
— Да! Простите… — вздрогнул он. — Я… я растерялся… И задумался… Новость очень… очень неприятная. И неожиданная… Слушаю вас, — Пахомов снова поднял на меня внимательный взгляд серых глаз.
— Сергей Викторович, в каких отношениях вы находились с Марией Викентьевной?
— В самых замечательных, — мечтательно произнес Пахомов. — Я любил ее…
— Так когда вы виделись в последний раз? — повторила я вопрос. — Вы не могли бы припомнить поточнее?
— Нет, — покачал головой Сергей Викторович, глядя куда-то мимо меня. — Давно. Я не помню, насколько давно. Очень давно, уже несколько лет… Может, пять, может, больше…
— И никак не контактировали за это время? Не созванивались?
— Нет…
— Даже случайно не встречались? — не сдавалась я.
— Ну, — качнул головой Пахомов, — случайно мы, конечно, виделись несколько раз. Я, правда, не решился даже подойти. Я понял, что Маша не слишком хотела общаться со мной.
— Почему вы так решили?
— Мы расстались… Как-то… не очень хорошо… — снова впал в задумчивость Сергей Викторович.
— Расскажите, пожалуйста, — попросила я.
Пахомов вздохнул, потом отвел взгляд и уставился на книги на шкафу, словно припоминая что-то. Затем снова испустил глубокий вздох и посмотрел на меня.
— Вы любили когда-нибудь? — задал он неожиданный вопрос.
— А какое это имеет отношение к делу? — растерялась я.
— Неважно… — махнул рукой Пахомов. — А я любил Машу. Очень любил. Любил так, что готов был ради нее на все! — воодушевленно воскликнул он. — А она… — Сергей Викторович опустил глаза. — А она не любила меня. Просто симпатизировала, и все. Мы встречались какое-то время, а потом, когда я сделал ей официальное предложение, Маша сказала, что не может выйти за меня замуж… Она не объяснила причины, но я и так знаю, из-за чего… — махнул рукой Сергей Викторович.
— Из-за чего? — поинтересовалась я.
— Она всю жизнь любила одного человека, — проговорил Пахомов, и мне показалось, что в его голосе прозвучали нотки ревности и даже что-то похожее на ненависть. — Того, которого полюбила много лет назад… — Сергей Викторович поднял на меня глаза. — Отца Ирены… Это дочь Машеньки. А ведь я хотел официально удочерить ее, но Маша не позволила. А я любил и ее, и ее малышку… Такая была славная девочка… Сейчас, наверное, уже совсем взрослая… — грустно улыбнулся Пахомов.
