Евгения Грановская - Портрет-призрак

В глазах Марго мелькнуло удивление.

– Вы что, собираетесь отправиться вместе со мной?

Фил покачал головой:

– Не совсем. Я поеду за вами и буду… В общем, прослежу, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Мало ли что может случиться. А сейчас давайте пообедаем. Как говорит в подобных случаях одна моя знакомая: «Я так голодна, что могу съесть целую лошадь!»

– Или как минимум морского конька, – с улыбкой добавила Марго.

Они переглянулись и весело рассмеялись. Обстановка разрядилась, и напарники опять стали друзьями.

Вечером Гоша заехал за Марго. Он выглядел совсем не так, как в Москве. Там он был какой-то встрепанный, растерянный, суетливый и страшно говорливый. Человек, который стоял перед Марго с букетом цветов в руке, был спокоен, элегантен, улыбчив и уверен в себе.

– Это вам! – сказал он и протянул ей цветы. – Конечно, в сравнении с картиной это сущая безделица. – («Это точно», – подумала Марго.) – Но я дарю их вам от всего сердца!

– Не прибедняйтесь, – сказала Марго, взяла цветы и сунула их в здоровенную пластиковую вазу, стоявшую на полу. – Они прекрасны! Итак, куда мы идем?

– Тут, в двух минутах ходьбы от гостиницы, есть маленький, но очень уютный французский ресторанчик. Антураж скромный, но еда очень вкусная. А что касается карты вин, то такого разнообразия вы не увидите даже в Париже.

– А вы часто бываете во Франции? – игриво поинтересовалась Марго.

– Реже, чем во французских ресторанах, – с улыбкой ответил Гоша.

Спустя полчаса они сидели за деревянным столиком ресторана «Руан», ели устриц и пили белое вино, которое Гоша, как истинный ценитель, смаковал маленькими глоточками. Беседа текла непринужденно, касаясь самых отвлеченных тем. Пора было переводить ее в нужное русло.

– Все-таки Питер прекрасный город, – сказала Марго. – Все эти реки, каналы, парки, мосты… Изящные церкви и лепнина на домах. Все это как-то… волнует. Про Эрмитаж я уже и не говорю.

– Да, – кивнул Гоша. – Это мой родной город, и мне нравится здесь жить. Никогда не променяю Питер на столицу.

– Вас можно понять, – сказала Марго. – Лично я, когда попадаю в Эрмитаж, чувствую себя так, словно оказалась на небе. Если рай действительно существует, то он должен быть похож на Эрмитаж.

Имитация изящной беседы давалась Марго с трудом. Она чувствовала, что говорит глупости, но ничего не могла с собой поделать. Жизнь с художником Дроновым оказалась слишком хорошей прививкой от всей этой маслянисто-акварельной разноцветной галиматьи, которая зовется живописью. Марго ни черта в ней не понимала.

– Вы любите живопись? – с улыбкой спросил Гоша.

– Очень! – проникновенно сказала Марго. – Понимаете, все эти картины, они такие… – Она защелкала пальцами, подбирая нужное слово. – Такие разноцветные! Такие блестящие! Особенно…

«Черт, что «особенно»?» – пронеслось у нее в голове. Марго напрягла мозг, еще пару раз щелкнула пальцами и выдала:

– Особенно если смотреть на них вблизи! Можно разглядеть следы от кисточек! А иногда в каком-нибудь особенно жирном мазке попадаются волоски от этих кисточек. Это просто чудо!

«Что ты несешь?» – изумленно поинтересовался у Марго ее внутренний голос.

«Не твое дело, – ответила ему Марго. – И вообще, заткнись».

Она посмотрела на Гошу и приветливо улыбнулась. Фотограф выглядел задумчивым.

– Да, – тихо сказал он. – Вы правы. Меня всегда трогал и умилял этот странный эффект превращения вязкой неживой материи в волшебный образ. Я рад, что вы чувствуете так же, как я.

Марго кивнула:

– Еще бы! Этого нельзя не почувствовать. Особенно если…

«Если стоишь вблизи», – хотела добавить она, но передумала и вместо этого сказала:

– Если чувствуешь живопись так, как чувствуем ее мы с вами.

«Фу-у, – облегченно вздохнул внутренний голос Маргариты. – А ты не такая кретинка, какой кажешься на первый взгляд».

– Послушайте, – сказал Гоша, – та картина, которую вы подарили мне в Москве… Вы уверены, что ее написал ваш муж?

– Конечно! А что?

– Ваш муж – очень талантливый художник! – с чувством сказал Гоша. – Мне было бы чрезвычайно приятно познакомиться с ним.

– Это можно устроить, – сказала Марго. – Знаете что… – Тут она на мгновение задумалась, а потом тихо воскликнула: – У меня идея! Что, если мы возьмем картину, которую я вам продала, и махнем к моему мужу, в Москву? Во-первых, он вам ее подпишет, а во-вторых – присмотрите себе еще какую-нибудь его маз… то есть его работу.

Гоша глубоко задумался. По всей видимости, мысль о том, чтобы приобрести еще один шедевр по дешевке, показалась ему весьма привлекательной.

– А вы еще долго будете в Питере? – спросил он после паузы.

– Ну… – Марго пожала плечами. – Какое-то время.

– Через два дня у меня будет «окно». Мы можем слетать на денек в Москву. Ради знакомства с вашим мужем я готов оплатить билеты. Как вы на это смотрите?

– Положительно. Только не забудьте картину, которую я вам… Которую вы у меня купили.

Гоша отвел взгляд и с некоторым смущением проговорил:

– Боюсь, не получится.

– Почему? – спросила Марго, подавляя приступ волнения и внутренне готовя себя к худшему. – Вам не нужен автограф моего мужа?

Гоша покачал головой:

– Дело не в этом. Дело в том, что работа мне уже не принадлежит.

Внутри у Марго все похолодело.

– Вот как? У кого же она?

– У моей подруги. Помните, я ведь вез картину ей в подарок.

У Марго отлегло от сердца.

– Так одолжите у нее картину на один день, – весело сказала она.

Гоша растерянно улыбнулся:

– Не могу. Мы с ней расстались. Она снова сошлась со своим бывшим мужем.

– И вы не общаетесь?

Фотограф вздохнул и покачал головой:

– Нет. Она не выносит даже моего голоса. А уж он и подавно.

«Спокойно, Марго. Главное, без нервов. Любую проблему можно решить. Улыбайся и продолжай беседу». Марго через силу улыбнулась и сказала:

– Хорошо. Но вы можете дать мне ее телефон? Или адрес?

– Зачем? – насторожился Гоша.

– Я хочу еще раз взглянуть на ту картину, – не колеблясь, ответила Марго. – Понимаете, она очень дорога мне. Просто как память.

Несколько секунд Гоша настороженно смотрел Маргарите в глаза, и, когда она уже готова была отвести взгляд, он вдруг улыбнулся.

– Конечно. Почему бы и нет? Я дам вам ее телефон. Вот, возьмите. – Гоша достал из кармана бумажник, вынул из него визитную карточку и протянул Марго. – Это ее визитка. Больше я ничем не могу вам помочь. Да, и еще один нюанс – Ольга рано ложится спать. Не советую звонить ей после девяти часов вечера. Она может рассердиться.

Марго взяла визитку и, не глядя, спрятала ее в карман. Гоша внимательно изучал ее лицо.

– Вы выглядите расстроенной, – сказал он. – Знаете что… Мне кажется, я знаю причину вашего расстройства. Дело в картине, правда?

– В картине? В какой картине?

– В той, которую вы мне так великодушно продали. Я подозреваю, что она стоит гораздо больше, чем сто долларов. Вы были в ссоре с мужем. И вы спешили. Я воспользовался вашим положением, что было довольно подло с моей стороны. Поэтому я готов возместить недостающую сумму.

Гоша вновь раскрыл бумажник, который он держал в руках, и выложил на стол несколько стодолларовых купюр.

– Здесь триста долларов, – сказал он. – С той сотней, что я вам заплатил, получается четыреста. Я думаю, это хорошие деньги?

– Нормальные, – сказала Марго и без всяких колебаний запихала деньги в карман, туда, где уже лежала визитная карточка бывшей подруги Гоши. – Мне пора, – сказала она и встала из-за стола. – Всего хорошего!

Гоша оцепенел от неожиданности и изумления. А выйдя из оцепенения, взволнованно воскликнул:

– Подождите! А как же наша поездка к вашему мужу?

– Поездка состоится, – сказала Марго. – Но сейчас у меня слишком много дел. Как только освобожусь, я вам позвоню. Идет?

Гоша растерянно кивнул:

– Идет.

– Прощайте!

И она покинула ресторан, а вместе с ним и Гошу, мужчину-мальчика, мужчину-паиньку, изысканного ценителя красоты и халявы.

Фил положил телефонную трубку.

– Ну! – проговорила Марго и даже привстала от нетерпения. – Вы дозвонились?

– Угу.

– Что вы выяснили?

Фил ответил траурным голосом:

– Ольги Николаевны Вершининой не будет до завтрашнего утра.

– Черт! – сказала Марго, вскочила с кресла и принялась взволнованно расхаживать по комнате. – О господи, я не доживу до завтрашнего утра!

– Доживете. Обещаю, что позвоню ей с первым лучом солнца.

– Угу. Только не забудьте раздвинуть шторы. – Марго остановилась напротив кресла, в котором сидел Фил, и пристально на него уставилась: – Кстати, а почему звонить ей будете вы, а не я?

– Потому что вы не умеете разговаривать с женщинами, – ответил тот. – Вы в каждой женщине видите соперницу.

– А вы – объект желания!