Марина Серова - Тридцать минут под прицелом
Я вспомнила, что однажды мне пришлось превратиться в рыжеволосую пышнотелую даму. Для этого всего-то потребовалось купить и надеть на голову рыжий парик. Вы спросите: как я увеличила свои формы? Нет, десять одежек я на себя не надевала, тем более что на улице стояла такая же жара, как и сейчас. Помогла черная кружевная накидка свободного покроя, купленная в комплекте с вечерним платьем облегающего силуэта. Неужели я ее выбросила, когда в очередной раз освобождала место для обнов? Нет, к счастью, оставила.
— Татьяна, вы, то есть ты… на бал-маскарад, что ли, собираешься? — спросил Авельянов, когда я предстала перед ним в рыжем парике и в ужасной гипюровой накидке. — Может, останешься?
— Нет, Дима, я должна идти, — сказала я, критически рассматривая в зеркале свое отображение. — Как думаешь — я на себя не похожа?
— Конечно, рыжие волосы вам, то есть тебе, не очень идут, но… В общем, я не знаю, — замялся Дима.
«Ясно, красоту так быстро не испортишь, — подумала я. — Придется сделать еще вызывающий макияж».
Пришлось немножко похулиганить с косметикой — накрасить веки до самых бровей зелеными тенями, жирно подвести глаза и сделать форму губ похожей на бантик. Вот уж теперь я скорее похожа на болотную кикимору.
Конечно, у любой профессии есть свои издержки. У частного детектива их просто не сосчитать. В субботний вечер, вырядившись черт-те как, я уходила из дома и вовсе не для того, чтобы поужинать в каком-нибудь ресторане. Кроме того, я не могла себе позволить сесть в собственную машину и спокойно доехать туда, куда мне надо. «Легкий стресс всегда идет на пользу — делает подвижной психику и активизирует работу мысли. Эти ужасные парик и накидка всего лишь униформа, — успокоила я себя. — Доберусь до конспиративной квартиры и все сниму. Завтра меня ожидает очередной триумф, а это многого стоит».
Глава 23
Я долго лежала в темноте не в силах заснуть и почему-то представляла себе, как в огромных песочных часах сквозь узкое стеклянное горлышко стекает песок. Мне казалось, что вот-вот на ровно насыпанную горку упадет последняя песчинка, и время остановится. Потом я, кажется, уснула, но нервный басовитый звонок очень скоро меня разбудил. Не открывая глаз, я нащупала старый бабушкин будильник и отключила его. «Еще пять минут, — сказала себе. — Еще минуточку… Все, пора вставать!»
В это раннее воскресное утро большинство тарасовцев наверняка еще нежились в своих постелях, а я уже принимала бодрящий контрастный душ. Потом засыпала в электрическую кофеварку молотый кофе и позвонила Кирьянову:
— Володя, привет! Да, я уже встала. Как ты? Все по плану? Замечательно. До встречи!
Налив в чашку кофе, я выпила его маленькими глотками, в очередной раз пропуская через свой мыслительный аппарат предстоящую операцию. В ней как будто не было изъянов, и это мне не нравилось. Один мудрец сказал: «Когда все очень хорошо, то это уже плохо». Совершенно внезапно меня пронзил вопрос: «Таня, а с чего ты взяла, что Олег Романович „клюнул“ на твою приманку? Может, он разгадал ход твоих мыслей или не он сам, а его брат, Глеб Романович, с которым твой сосед поспешил поделиться содержанием подслушанного разговора? Ты ночью плохо спала, друзей выходного дня лишила, а Турилкины, быть может, посмеиваются над тобой и ни в какие развалины за якобы компрометирующей их видеозаписью идти не собираются. Вот будет потеха!»
Впрочем, скептицизм, внезапно напавший на меня, быстро прошел, я оделась, вышла из дома и направилась к автобусной остановке. Минут через пятнадцать была почти на месте и не допускала даже мысли о том, что кто-то может мне встретиться около полуразрушенного дома в столь ранний час, кроме Кирьянова.
Но я жестоко обманулась. Оказывается, кое у кого там снова возникли дела: неутомимая Маргарита Михайловна опять опустошала чужие погреба. Теперь-то уже не было никаких сомнений, что она перевозит в общежитие не свои продовольственные запасы, а соседские, по каким-то причинам оставшиеся не востребованными своими законными владельцами.
Я застукала бабульку, когда та вынесла из другого сарайчика, не из того, что в прошлый раз, сетку жутко проросшей картошки и банку с вишневым компотом.
Увидев меня, Маргарита Михайловна застыла как вкопанная, а потом поставила провизию на землю и принялась оправдываться:
— Чего ж добру пропадать? Это — грех… Шура умерла, а дети вот не взяли… У меня пенсия маленькая, помощи ни от кого нет… А ты чего опять здесь?
— Дела, — туманно ответила я и тут же спросила: — Как ваш сосед поживает? Не болеет?
Откровенно сказать, я немного переживала за Ваську Крестового: вдруг наше с Гариком не слишком учтивое обращение спровоцировало у него сильный приступ бронхиальной астмы?
— Что с этим бугаем сделается? Здоровый, как бык, а злой — хуже собаки! На людей прямо кидаться стал, никто на кухню и не заходит, если он там… Что ж сажать вы его не собираетесь?
— Пока не за что. Значит, так, Маргарита Михайловна, грузите скорее все это добро в свою тележку и быстренько уходите отсюда. И сегодня сюда больше ни ногой! Ясно?
— А что такое? Мне еще разок в погреб слазить надо…
— Вы не слышали, что я сказала?
— Слышала, — недовольным тоном ответила бабка и, кряхтя, принялась загружать ворованные продукты в отремонтированную сумку на колесиках. — Шура умерла, чего добру пропадать-то…
Собственно, я Маргариту Михайловну за такую предприимчивость не осуждаю, но в ее же интересах было побыстрее уйти отсюда, дабы не стать свидетельницей предстоящих событий. Едва она скрылась с моих глаз, как позвонил Авельянов.
— Да, Дима, слушаю. Как твои дела?
— У меня пока все нормально, то есть ненормально. Как раз так, как вы говорили… Я проснулся от звонка в дверь, встал, тихонько подошел к двери, посмотрел в глазок, там мужик стоит и непрерывно на звонок жмет.
— Так, и долго он в дверь звонил?
— Ну, прилично. Достаточно для того, чтобы мертвого разбудить. Я сначала не подавал никаких признаков жизни, а потом вспомнил твои слова и стал создавать впечатление, что ты — дома. Сказать ничего не могу, голос-то у меня мужской, поэтому начал дверной цепочкой греметь, будто закрываюсь на нее. Тогда мужик перестал звонить и сказал, что у него проблемы и ему нужен частный детектив.
— Грубая работа.
— Ну, я не знал, как поступить, — оправдывался Авельянов.
— Это я не про тебя. Ты сделал все правильно, это у него работа грубая. Ну и чем там у вас дело кончилось?
— Минут через пять у него терпение лопнуло, и он ушел. Я сразу к окну подошел, стал осторожно из-за портьеры наблюдать, но к «девятке» он не подходил.
— Ладно, Дима, спасибо, пока все идет по плану.
Я еще говорила по телефону с Авельяновым, когда подошел… нет, не Кирьянов, а Гарик Папазян собственной персоной.
— Ты зачем сюда пришел? — спросила я его с каменным выражением лица.
— Как зачем? Тебе помочь. Ты ведь опять что-то здесь затеваешь.
— Гарик, если бы мне на этот раз нужна была твоя помощь, то я прямо сказала бы тебе об этом, но… — Я осеклась, потому что на горизонте показался Кирьянов.
Увы, мне не удалось спровадить Гарика до Володькиного прихода. Киря и Папазян удивленно посмотрели друг на друга. Как мне не хотелось, чтобы два этих человека встретились, тем более при таких обстоятельствах, но делать было нечего, пришлось принять сложившуюся ситуацию как должное.
— Мальчики, придется немного скорректировать наши планы, — сказала я и поймала уничтожающий взгляд Кирьянова.
Впрочем, на выяснения отношений времени у нас не было, поэтому после теоретической перестановки сил мы обследовали полуразрушенный дом и его окрестности. Там, к счастью, никого не оказалось. До назначенного времени оставалось минут пятнадцать. Надо сказать, что согласно Володькиному плану с нашей стороны было не трое, а четверо активных участников операции, это вместе с Папазяном. Четвертым был Костя Соколов, подчиненный Кирьянова, молодой и очень толковый, по словам Владимира Сергеевича, опер. Костя должен был сидеть в своей машине около дома Олега Турилкина и сообщить нам по телефону о том, когда мой сосед отправится на встречу с нами.
Я не понимала, зачем Володька так перестраховывался, но в принципе не возражала. Костя отзвонился и подтвердил, что человек, похожий по описанию на Олега Турилкина, около восьми утра вышел из девятиэтажки и направился прямиком в соседний дом, то есть ко мне, но вскоре вернулся домой в крайне озабоченном состоянии.
Похоже, Олег находился в полной уверенности, что я приму его за настоящего клиента и открою дверь. При других обстоятельствах я так бы, скорее всего, и сделала, ко мне иногда приходили клиенты домой без предварительного звонка, но имея устную рекомендацию знакомых.
