Джеймс Чейз - Кинжал и пудреница («Никогда не знаешь, чего ждать от женщины»)

Я подумал и покачал головой:

— Это точно Альма? Сомнений нет?

— Конечно, это могла быть и не она, — сказал Лу с иронической улыбкой. — Но федеральная полиция решила, что это Альма, а федералы практически никогда не ошибаются. Машина была ее, один из чемоданов отброшен в сторону. Он был полон ее носильных вещей. Отпечатков пальцев взять не удалось, так как труп сильно обгорел. Но если это была не она, то кто же?

— Никто не исчезал в то время?

— Об этом ничего не говорилось.

— Я, должно быть, выгляжу ненормальным, но что известно о Шейле Кондрик?

— Мне ничего.

— Неплохо было бы разузнать о ней подробнее. Займитесь, Лу. Мне хотелось бы выяснить, зачем она приехала сюда и чем занималась в последнее время. Она приехала из Сан-Франциско. Вам следует туда съездить и навести справки.

Лу посмотрел на меня удивленно.

— Я буду заниматься этим?

— Обязательно.

— Хорошо, но это, по-моему, ложный ход.

— Может быть, ты и прав, но это единственная зацепка, которая у меня есть. Я попытаюсь кое-что разузнать и сам.

— Не понимаю, какое Альма и Верн имеют отношение к этому, — сказал Ник, качая головой. — Но поступай, как считаешь нужным.

— Минутку, Лу, — сказал я, когда он направился к двери, — вы когда-нибудь видели Альму?

— Однажды, но я с ней не разговаривал. О ждала Верна в машине.

— Вы ее помните?

— Смутно. Она была блондинкой, и это все, что могу вспомнить.

— Хорошо, Лу.

Когда он вышел, я сказал Нику:

— Первое, что я завтра сделаю, — это уеду отсюда. Возьми и спрячь мои деньги. Если погибну, они останутся тебе.

На следующее утро я уехал из Санта-Медины в Альбукерк. По дороге я остановился в Галлапе и пошел повидать шерифа.

Это был упитанный, добродушный человек в возрасте, у которого было полно свободного времени. Он принял меня с распростертыми объятиями, когда я объяснил, что собираюсь писать книгу о Бейи.

— Я не могу вам подробно рассказать о нем, — сказал он. — Садитесь и чувствуйте себя как дома. У меня, к сожалению, кончилось спиртное, но, думаю, это нестрашно.

Я сказал, что переживу, а сам усиленно размышлял, что можно выжать из этого субчика.

Он хорошо помнил этот несчастный случай со сгоревшей машиной. Для его городка это было крупное происшествие.

— Вот как это произошло, — сказал он, потянувшись за трубкой. — Я стоял на пороге, греясь на солнышке, когда она проезжала мимо. Приметы, которые дала федеральная полиция, не были подробными. Я знал, что ищут девушку-блондинку в темно-коричневом пальто, сидящую за рулем зеленого «крайслера». Что ж, машина, которую вела девушка, была именно такой, но номер не совпадал. На девушке было кожаное пальто. Я обратил внимание на красотку, но не более того.

Она покупала в магазине что-то, а я все спрашивал себя, не Альма ли это. Я слишком стар, чтобы играть в перестрелки, но позвонить-то мог. Когда она уехала, я дозвонился до полицейского управления и сказал им, что видел Альму. И вот результат! Ее нашли в полутора километрах от города в машине, разбившейся о дерево.

"Хорошо иметь шерифа, который выполняет так формально свою работу», — подумал я.

— Кто мог доказать, что в машине была Альма? Он зевнул:

— Но это же очевидно. За ее поиск и поимку была назначена награда. По справедливости она принадлежала мне, но офицер федеральной полиции вытребовал ее для себя. Он все же оказался достаточно честным малым и поделился со мной частью вознаграждения. Сомнений быть не могло. Имелись все доказательства. Нашли кожаное пальто. Оно обгорело, но его можно было опознать. В чемодан были сложены вещи Альмы.

— А отпечатки пальцев?

— К чему вы клоните, молодой человек? У федералов в картотеке не хранилось ее отпечатков. Не стоит интересоваться такой ерундой. Если будете таким подозрительным, то не успеете оглянуться, как состаритесь.

Я поблагодарил его и вышел на солнышко, далеко не удовлетворенный.

Из Галлапа я поехал в Альбукерк, где повидал шефа местного отделения печати. Я рассказал ему ту же сказку о своих писательских замыслах и спросил, нет ли у него сведений об Альме, которые мне нужны для романа.

— Что именно вы хотели знать, мистер Декстер?

— Мне хотелось увидеть дом, где жила Альма, и узнать, она ли сидела за рулем машины в момент аварии. Он заморгал:

— Смешно слушать вас. Было время, когда я тоже сомневался, но потом это прошло. Ее опознал офицер федеральной полиции. Повезло ему — отхватил премию в две тысячи долларов.

— А что с ним потом стало?

— Ушел в отставку. Теперь разводит кур.

— Почему вы сомневались вначале, что это Альма? Он улыбнулся:

— Мы, журналисты, люди подозрительные, да и кое-кто в Галлапе поговаривал, что в машине было две девушки. Но шериф заявил, что это ложь, а значит, так оно и было.

— А кто поговаривал?

— Я забыл его имечко, да он и уехал из города.

— Вы знаете, куда он уехал?

— В Амарильо. Но это ненадежный свидетель. Он вечно был пьян, полжизни потратил в поисках денег на выпивку, так что его показания ничего не стоят.

— Я буду вам очень признателен, если вы дадите мне его имя и адрес.

Эта процедура заняла немного времени, и в конце концов я получил то, что хотел.

Я поехал к дому, где жила Альма, но новые владельцы не захотели со мной разговаривать.

Из Альбукерка я отправился в Амарильо, где разыскал Несби, который надирался в баре.

Он был сильно под мухой, соображал с трудом, но, когда я заказал солидную порцию виски, он встрепенулся. Да, он помнит, что видел Альму в Галлапе. Нацелив на меня грязный палец и выкатив блеклые голубые глаза, Несби заявил:

— Я знаю, что та авария была подстроена. Коп из федеральной полиции давно намеревался получить премию и получил. В машине было две девушки. Я видел это так же ясно, как вас. Одна была богатая, другая победнее. Шериф тоже видел, но скрыл, так как коп из федералки кинул ему кусок. Когда я проболтался, они стали мне угрожать.

Я посмотрел на него с сожалением. Шеф отдела печати был прав, говоря, что это ненадежный свидетель — никто не поверил бы ему на суде.

— Вторая девушка, она была…бедная?

Он задумался, борясь со слабеющей памятью, и отступился.

— Не знаю, — признался он. — Я не обратил внимания. Женщины меня не интересуют, мистер. Но их было две, в этом я могу поклясться.

— Она тоже была блондинка?

— Не думаю. Скорее брюнетка, в этом я уверен.

— Почему вы сказали, что одна богатая, а другая бедная?

— Из-за одежды. — Казалось, его удивил мой вопрос. — Она была в грязном плаще, без шляпы. Ну, вы представляете.

Больше из него ничего нельзя было вытянуть, поэтому, заказав ему еще порцию виски, я вышел из бара.

Забравшись в машину, я долго не трогался с места. Я не спешил с выводами, припоминая все с тех пор, как познакомился с Германом.

Это заняло у меня больше часа. Я составил версию, от которой у меня по спине побежали мурашки. Я все еще был в гнусной переделке, но впереди наметился просвет. Я чувствовал, что если предприму поиск в этом направлении, то обязательно к чему-то приду.

Я вспомнил, что Веда рассказывала мне о своей прежней жизни. Она проезжала по дороге, соединяющей Баконис с Голливудом, национальная дорога № 65. Где-то поблизости должен быть расположен ресторан, в котором она работала. Я решил попытаться узнать это.

Я провел в дороге два дня, останавливаясь в каждом ресторане, и наконец нашел нужное заведение в Клинтоне.

Мне стало понятно, что это то самое место, потому что позади ресторана был амбар.

Оставив машину на улице, я толкнул дверь и вошел. Худой угрюмый человек стоял за стойкой и смотрел в пустоту.

Когда он поставил перед собой чашку кофе и принялся отрезать кусок яблочного пирога, я спросил:

— У вас работала Веда Руке?

— Ну и что?

Он положил мне пирог и посмотрел вопрошающе.

— Я пытаюсь ее разыскать. За сведения назначена награда в десять долларов.

— Она что-нибудь натворила?

— Нет. Кто-то завещал мисс Руке двести долларов, и я пытаюсь ее найти.

Я вытащил десятидолларовую банкноту и положил на видное место.

— Что ж, она здесь работала, — сказал он оттаивая. — Но где она теперь, не знаю. Она отправилась в Голливуд, но дать гарантии, что она до него добралась, не могу.

— У вас нет ее фотографии?

— Нет.

— Красивая девушка? Он кивнул.

— Шлюха, не оставляла в покое мужиков, вечно таскала их в амбар. Дармовая потаскуха.

— Брюнетка, голубые глаза, прекрасная фигурка? — спросил я.

— Глаза не голубые, скорее темные.

— Когда она уехала отсюда?

— Примерно с год.

— Вы не можете вспомнить поточнее? Мне нужна точная дата, — я положил на стойку еще пять долларов.

Он посмотрел на деньги, подумал немного и покачал головой.

— Не могу вспомнить, но подождите немного, я веду записи.