Георгий Персиков - Дело о Медвежьем посохе
Шаман продолжал петь, и постепенно легкость наполняла изнутри Георгия – словно водород купол аэростата. Сознание постепенно погружалось в полудрему. Одной частью Родин оставался в хижине, а другая постепенно взлетала над темными деревьями, верхние ветки которых омывал лунный свет. И узкая долина, зажатая между двумя горными грядами, разворачивалась перед его взором. Вот – на севере озерцо, из которого вытекает речка. А вот – волнистые ряды сопок, надежно скрывающие деревню айнов от постороннего взгляда.
Поднимаясь выше, Георгий видел свинцовое море, беспокойно плещущееся по обе стороны берега. Разглядел ночные огни Александровска, мелькнувшие на весьма приличном, как оказалось, расстоянии. Вскоре завзятый скептик-доктор то ли в бреду, то ли в волшебном видении обозревал весь остров, подобный диковинной рыбе. Родин испытал совершенно детский восторг от развернувшейся перед ним величественной картины и… провалился в густую черноту – без видений, ощущений и мыслей.
Наутро Георгий очнулся все в той же хижине. В дверной проем он видел, как туман низко стелется по земле. Никого не было поблизости, а вокруг царила блаженная тишина. Родин потянулся и попробовал сесть. Ему это удалось неожиданно легко. «Вылечил-таки шаман – вот так чудо!» – мелькнула счастливая мысль. Он поднялся на ноги, но его повело в сторону, и вчерашний больной чуть было не протаранил головой плетеную стену. «Ого, надо бы потише радоваться успехам. Стыдно забывать на радостях об основах медицины – тоже мне, врач!» – с упреком самому себе пробормотал Родин и по стеночке двинулся к выходу.
Деревня давно уже проснулась, и жизнь кипела ключом. Женщины занимались приготовлением пищи и обработкой поздних даров природы – лущили кедровые шишки, резали морскую капусту. Рыбаки возвращались с рассветного лова – несли связки красноперки, чебака и озерного гольца. Родин повел носом – ага, вот куда добытчики двигались. На краю деревни стояла хитро сооруженная из кедровых плашек коптильня. Седобородый старик как раз вынимал из нее готовую партию копченого гольца. Умопомрачительный запах пронизал голодного чужака до самых печенок. Георгий судорожно сглотнул слюну и потихоньку двинулся к старику, примечая по сторонам, что же еще происходит. Вот на небольшой полянке сидят детки и что-то нараспев повторяют за пожилым усачом. «Э-э-э, братцы, да у вас же здесь самая настоящая школа. Ай да дикари! – присвистнул изумленный Родин. – Ткнуть бы носом петербургских высокомерных господ в достижения сей лесной цивилизации!» А вот средних лет мужчина, замысловато переплетя ноги, сидит и лепит из глины удивительно тонкую посуду. Георгий хотел было повнимательнее рассмотреть порхание ловких пальцев, как вдруг обратил внимание на группу пожилых женщин, плетущих из очень длинного тростника какие-то предметы. «Ха, да это ж будет стена очередной хижины!» – сообразил он и решил приглядеться – как это айнам удается добиваться столь высокой плотности плетения. Так, переходя от одних умельцев к другим, Родин добрался до коптильни.
Старик укладывал на деревянную решетку ладные, одна к одной, рыбины. Увидев подходящего чужака, уставился на него с немым вопросом в глазах. Родин только начал пантомиму, указывая пальцем на рот и на еду, как старик обо всем догадался и громко, заразительно расхохотался – без тени насмешки над голодным.
Георгию тоже словно смешинка в рот попала. Пока он утирал слезы и успокаивал взрывы смеха, старик уже достал из большой корзины двух самых упитанных гольцов, принес свежую лепешку, щедро сдобренную кедровыми орешками, и кувшинчик с горячим травяным отваром, ароматом удивительно напоминавшим хороший китайский чай. Он похлопал Родина по плечу – мол, налетай уже скорее. А того дважды упрашивать не пришлось. То ли после выздоровления, то ли от свежего воздуха, но незамысловатая еда лесовиков показалась Георгию вкуснее всех замысловатых яств, которые ему доводилось доселе пробовать. А может, и впрямь свежие дары северной природы были достойны царского стола. Чуть ум не отъел и язык не проглотил!
Родин благодарно поклонился своему кормильцу, а тот лишь улыбнулся мимолетом – улов рыбаки принесли богатый, разбирать его одному человеку было непростым занятием. Георгий побрел дальше. Чуткое ухо его уловило звон металла по металлу. Он направился на звуки и оказался на пороге приземистого строения, из трубы которого валил жирный черный дым. Помедлив немного – приличия не позволяли ему запросто вломиться в незнакомый дом, – он, однако, все же решился войти внутрь. «Кузница!» – сразу же озарило доктора понимание. Закопченное помещение, освещенное красными отблесками из ревущей печи, объемистые меха, наковальни, молоты – тут бы и ребенок догадался. Двоих чумазых кузнецов в полумраке разглядеть было непросто – их выдало шипение раскаленной полосы железа, которую они погрузили в ключевую воду. Основное внимание Родина привлекли тонкие изящные мечи с длинными рукоятями, висящие на стенах. «Позвольте, это ж японские самурайские мечи! – потрясенно пробормотал он. – Каждый такой стоит немыслимых денег и куется долгие годы самыми лучшими мастерами».
– Во второй части своего утверждения ты прав, – раздался густой бас у него из-за спины. – А мечи такие испокон веков куют наши, айнские, кузнецы. Японцы силой и хитростью выведали наши секреты. Выдают теперь за свое.
Родин с первого же взгляда узнал говорившего – это был тот самый рослый мужчина, который встретил их на краю деревни. Как оказалось, он прекрасно говорил по-русски.
– Я от всего сердца благодарю вас, лекаря и всех жителей деревни за ту помощь, что вы оказали незнакомцам, попавшим в беду! – с искренней теплотой в голосе сказал Георгий и низко поклонился.
– В тайге никогда не оставят без помощи, – прогудел в ответ здоровяк. – Мы, айны, помним о долге человека по отношению к своим собратьям. Пойдем со мной. Ибо мне нужно завершить начатое, а у тебя наверняка есть вопросы.
Мужчина вышел на улицу и с достоинством пошел на задний двор самого большого строения в деревне. Родин последовал за ним – как он ни старался нагнать загадочного айна, тот с каждым размашистым шагом отдалялся все более. Когда Георгий доковылял до места назначения, рослый воин уже упражнялся с мечом на утоптанной земляной площадке. Доктор невольно залюбовался стремительными атаками – как большой хищный зверь обрушивался мечник на невидимого соперника. Только со свистом рассекала наточенная сталь воздух, шуршали широкие рукава халата и с резким хыканьем выдыхал айн. Чтобы нарушить тишину, Георгию пришлось предпринять усилие над собой:
– Странное дело, в Европе все полагают, что эта техника боя придумана японскими самураями.
– Нет! – резко ответил воин, ни на секунду не останавливая тренировку. – Позаимствована ими. Украдена!
– Стало быть, история взаимоотношений японцев и айнов не так благостна, как ее преподносят официальные летописцы микадо?
– Ну разумеется! – айн жутко оскалился. – Они столетиями нападали на наши деревни на Хонсю, а затем и Хоккайдо. Мы храбро сражались, но нас было гораздо меньше. Мы отступали на север. Те, кто оставался на землях предков, вскоре забывали родной язык и обычаи. Сегуны веками утверждали – в Японии живут только японцы. Вы, айны, либо станете японцами, либо умрете. И здесь, на Камуй-Кара-Путо-Я-Мосир, что на нашем языке означает «земля устья бога», нам не дали бы покоя. На наше счастье, вы, русские, сюда пришли первыми. Однако это не означает, что мир навеки воцарился на нашей земле. Мы получили лишь передышку, и она уже подходит к концу…
– Что ты имеешь в виду? – взволнованный Родин и сам не заметил, как перешел на «ты».
– У белого орла две головы, да глаза, похоже, стали подслеповаты, – в густые усы усмехнулся здоровяк и двумя широкими дугами обозначил ложную атаку, которую завершил молниеносным выпадом. – Скорая война неизбежна. Японские разведчики были здесь, в самом сердце острова. Я покажу тебе позже их вещи, чтобы ты убедился.
– Айны будут драться на стороне нашего царя?
– Айны предпочли бы остаться в стороне, – с неожиданной тихой грустью ответил воин. – Ведь японцы погонят в головных отрядах наших братьев. Тех, которые еще совсем недавно были айнами.
Он остановился, обтер безупречно чистое лезвие меча краем рукава халата и бережно вложил клинок в резные деревянные ножны.
– Меня зовут Синукар Карадаруй. Я военный глава этой общины. Мы здесь все одна большая семья. Старики правят мирными делами, а мое дело – вот! – и вождь поднял над головой меч. – Я знаю, что ты переживаешь о своей храброй женщине и мальчишке, который вас сюда привел. С ними все в порядке, не беспокойся…
В этой части острова небо было безоблачным гораздо чаще, нежели в прибрежных областях. Однако и колебания дневной и ночной температур тоже были значительнее. Но в потаенной долине айнов тепло задерживалось. Родин объяснить этого не мог.
