Дарья Калинина - Обещать – не значит жениться
– Только то, что подругу на негодяев всегда тянуло. Видать, гены отца, чтоб им пусто было! Таисия его образ сильно идеализировала. Отсюда и ее проблемы с мужчинами. Она считала, что кто-то из них будет ее любить так же, как обожаемый, но рано ушедший папочка. Но это же чушь! Никто из этих мужчин к Таисии подобных чувств не испытывал. Держали ее за кошелек на ножках и без мозгов.
– Но что вы скажете в связи с их быстрым… м-м-м… устранением?
– А что я могу сказать? Слава богу, что устранились. А то хлебнула бы с ними подруга горя, это уж точно.
– Все-таки странно, – продолжала гнуть свою линию Алена. – Трое женихов – и все они исчезли.
– Да что же тут странного? По Валерке тюрьма плакала, туда он и попал. Пашка за воротник сильно закладывал. И не просто спать пьяный заваливался, а на приключения его все время тянуло. А Мишка из одной койки в другую без конца скакал. Вот и допрыгался, прикончила его одна из его подружек. Может быть, та самая блондиночка… Соня!
Это имя сильно резануло слух Инги.
– Как ты сказала? – вскинулась она. – Соня?
– Ну да. Ту блондиночку, с которой я застукала Мишку в баре, Соней звали. Это я уж потом у него выяснила. Но он и тут увильнул от ответственности. Я своими ушами слышала, что у них дело к свадьбе движется, а мне он принялся втирать, что это деловая партнерша. Дескать, он для нее одну работу скоро выполнит. Девица хоть и небогатая, но из кожи вон лезет, чтобы одной своей врагине с помощью Мишки отомстить.
– И каким же это образом?
– Врал он все! Путал меня. Не хотел, чтобы я Таисии про его новую пассию проболталась. Лично я думаю, что эта девушка была богатой наследницей земли в Англии, но она поручила Михаилу некую работу.
– А все-таки? Что Михаил еще рассказал про эту… Соню?
– Ну, если верить словам Миши, врагиня та сильно зазналась. Нос вверх так задрала, что и не опустишь. А этой Соне такое поведение ее подруги было как нож в сердце. Мало того, что та у нее жениха в свое время увела, так она и сама им пользоваться не захотела, развелась. А деньги продолжала из него тянуть! Да еще перед Соней постоянно этим хвасталась. Вот какая хитрая тварь! Неудивительно, что у Сони терпение лопнуло.
– Но чего она добивалась?
– А чтобы Миша охмурил зазнайку, а потом ее бросил. И еще оскорбил бы как-нибудь при этом.
– Оскорбил?
– Ну, старой кошелкой назвал или что-нибудь в этом духе. Михаил насчет «кошелки» сомневался – мол, не в его это принципах женщин оскорблять. Хотя если они того заслуживают или за деньги, тогда дело другое.
– И что? Вы ему поверили?
– Как я уже говорила, верить Мише можно было процентов на десять. Все остальное в его рассказах было враньем. К тому же я своими ушами слышала, как он обещал этой Соне жениться на ней. А вот про подругу-зазнайку в тот раз в баре, наоборот, ни одного слова сказано не было.
Анна развела руками и закончила:
– Так что ручаться я вам не могу. Но что от Михаила слышала, то вам рассказала, все и без утайки. А уж вы сами дальше думайте, что с этими сведениями делать.
Инга взглянула на Алену. С того самого момента, как в разговоре прозвучало имя Соня и были озвучены ее приметы, Инга не находила себе места. Очень уж эти приметы подходили к ее подруге. Да и звали ту точно так же – Соня…
Было это простым совпадением или за этим крылось нечто большее? Инга не могла даже самой себе дать четкого и ясного ответа. Но одно она понимала совершенно точно. Если ее подозрения верны, то они нашли того, кто мог стоять за всей этой ужасающей историей.
И еще Инга видела, что ее верная Алена, судя ее по прищуренным глазам и задумчивому виду, думает о том же самом. Вот только высказаться пока что боится, потому что если правда то, что они обе предполагают в этот момент, то тогда… тогда получится такое, о чем даже и думать-то страшно.
Алена отвела Ингу в сторону и шепотом поинтересовалась у нее:
– Надеюсь, теперь тебе все понятно?
– Не могу в это поверить!
– А я тебя всегда предостерегала от этой особы! Миленькая, маленькая, а глазки злые, так по сторонам и шныряют. Мышь-мутант! Жертва генных экспериментов! Грызун с сердцем гиены!
– Ну, не надо так про мою Соню, – попросила добросердечная и не желающая ни в ком видеть дурное Инга. – Может быть, это еще и не она.
– А кто тогда?
– Ну… женщина с похожими приметами.
– Ага! – фыркнула в ответ Алена. – Как же! У тебя легион подруг – блондинок по имени Соня!
– Нет, все равно, я не верю. Надо показать Анне фотографию нашей Сони.
– А заодно и твоей соседке! Зря только ее Татаринцев к себе в отделение поволок за фотороботом. Только жизнь парню усложнили! Всего-то и надо было, что у тебя в альбоме с фотографиями порыться да показать фотку твоей разлюбезной Сонюшки этой бабе. А кстати, это идея! У тебя же есть фотографии Сони?
– Ну не с собой же. Хотя…
И озаренная одной мыслью, Инга вытащила из сумочки свой телефон и принялась листать фотоальбом. Вот она вдвоем с сыном стоят, облокотившись на гранитный парапет Дворцовой набережной, оба смеются прямо в объектив. А фотографировала их… Соня и фотографировала! Милая, славная Соня, к которой Инга была так сильно привязана. Просто не верилось в то, что, забыв все доброе и светлое, что было между ними, она взялась мстить Инге. И за что мстить? Разве Инга виновата, что Дима – ее будущий муж – предпочел ее Соне? Да, Соня познакомилась с ним первая, но выбрал-то он ее – Ингу!
Но все равно, чем больше размышляла Инга, тем глубже в ее душу заползало подозрение в том, что в рассказе Анны есть зерно истины. Да, да, крохотное зернышко истины, превратно истолкованное и перевранное посторонними людьми, но оно там бесспорно имелось.
Дрожащими руками Инга листала альбом с фотографиями.
– Тут должны быть наши с ней фотки. И других девчонок тоже.
Алена нависла над подругой, просматривая вместе с ней фотографии. Пыхтела, тяжело вздыхала и наконец не без некоторой доли зависти в голосе произнесла:
– А вы тут без меня весело время проводили! Половины твоих новых подруг я даже и в лицо не знаю.
Инга немного устыдилась. Но вовремя вспомнила, что это Алена первой умотала в свои Дубочки и даже на развод Инги с мужем оттуда не приехала. Прикатила лишь спустя месяц, объяснив, что у племенных жеребцов с конюшни Василия Петровича, тех самых, с помощью которых ее муж собирался вывести свою новую знаменитую российскую породу скаковых лошадей, приключилась неведомая хворь. Оставить мужа и его жеребцов в такой ситуации она никак не могла. Если бы хоть один из жеребцов пал, Василий Петрович неизбежно принялся бы врачевать свое горе с помощью излюбленного средства русского человека от любого недуга – водки.
– Вот эту фотографию покажем! – неожиданно воскликнула Алена, вновь воодушевляясь и забывая свою недавнюю обиду.
На указанной фотографии Инга была в окружении сразу нескольких своих приятельниц. Отмечали поступление в университет сына Надежды. Мальчик поступил сам, родителям не пришлось даже тратиться на репетиторов. И отложенные деньги они радостно спустили на торжество в ресторане.
Народу собралось много. Пришли подруги Надежды с мужьями и детьми. Так что на упомянутой фотографии Соня оказалась затиснутой в дальних рядах. И тем не менее, когда фотографию показали Анне, она не без колебаний, но ткнула пальцем именно в Соню:
– Вроде бы эта девушка похожа на ту, с которой я видела Мишу. Но я могу и ошибаться. Качество фотографии, извините, не самое лучшее.
Но Алене было достаточно и этого. Испустив торжествующий возглас, она вцепилась в Ингу:
– Едем к Татаринцеву! Пусть задерживает негодяйку!
И все же Инге казалось невероятным, что незаметная тихоня Соня могла напасть на спящего человека с ножом. А потом хладнокровно покинуть место преступления, да еще после звонить Инге и выражать ей свое сочувствие.
– Я не уверена, что это она, – колебалась женщина. – Не уверена, что это Соня.
Но уже произнося эти слова, Инга понимала страшную правду, которая открылась пред ней. Ведь у ее Сони в предках числился прапрадед, прибывший в Россию из далекой Британии в поисках счастья на новой земле. Новая родина пришлась предку по вкусу, он навсегда остался в России. Тут он женился на дочери купца и на приданое жены открыл собственное дело. Однако до самой смерти он не переставал упоминать о крохотном участке земли, принадлежащем когда-то его семье и дающем право всем мужчинам их рода именоваться «лендлордами» – держателями земли.
Инга хорошо знала, как гордится Соня своими «дворянскими» корнями. Как трепетно пестует в себе мысль, что когда-нибудь ей удастся поехать на родину предков, своими собственными глазами увидеть те земли, что когда-то принадлежали ее роду.
Лично сама Инга полагала, что земля эта была никак не больше детского одеялка. Но Соне нравилось думать иначе. И как знать, не вырос ли в устах Михаила тот кусочек земли, давно проданной за долги, до размеров целого поместья в окрестностях Лондона?
