Татьяна Луганцева - Crime story № 7 (сборник)
Кира еще раз услышала, что сказал следователь о бандитах.
– Они оба живы, только у одного гематома спинного мозга, а у другого сотрясение, но они дают показания. Ты очень храбрая женщина, Кира.
– Скорее безрассудная.
– Почему же такая храбрая женщина боится себя?
– Она не хочет бередить старую рану, – ответила Кира. – Разговор закончен, наша встреча состоялась. Вы предложили работу, я отказалась, мы не совершили ничего предосудительного. Привет Ольге!
– Я ваш должник, – напомнил Эдуард.
– Да бросьте вы! Стечение обстоятельств, – отмахнулась Кира.
– Можно вопрос?
– Конечно! Мы вместе пережили такой ужас, что стали фактически родственниками.
– Настя возит с собой в машине кий, потому что профессиональный игрок в бильярд, им-то она и отутюжила бандита. А вот ты где в сарае нашла палку? Ее не было, я знаю точно. Она появилась из воздуха?
– Любите мистику? Смею вас разочаровать. У меня порвались колготки и лопнули стрейч-сапоги, и, чтобы они не сползали по ноге, я вложила в сапог эту деревяшку… А в минуту опасности вытащила ее. Ничего сверхъестественного!
– Конечно, все женщины ходят в сапогах, куда заложены палки, дощечки и другие вещи, – сказал Эдуард.
– Не все и не всегда. И я так не хожу… это тоже совпадение, – надулась Кира.
– А почему ты была в таком виде? Как сказать? Несколько странном… да еще мокрая, и как-то пахло…
– Не поверите, но я хотела, чтобы мой будущий босс не видел во мне женщину…
– Ее трудно было разглядеть, – согласился Эдуард.
– Чтобы никто ко мне не приставал, оценили бы мои профессиональные качества, которых не так уж и много, – призналась Кира.
– Как все просто… и как гениально, – сказал Эдуард, целуя ладонь Киры.
Кира помахала ему тогда ручкой и ушла. После она чуть не поссорилась с Олей, требуя объяснений.
– Я хотела как лучше, – твердила Ольга.
– Я и не сомневаюсь! Мы с твоим другом чуть не стали пищей для пиявок.
И вот теперь, два месяца спустя, Кира заявилась в кабинет Эдуарда с совершенно противоположным предложением.
– Как вы можете мне отказывать? – спросила она.
– Я не могу допустить на работу с детьми такую женщину, как ты. Ты – эгоистка, ты любишь себя в музыке, а не музыку в себе. Я не могу допустить, чтобы дети привязались к тебе, а ты только и будешь думать, что несчастна и как бы куда уйти. Это не игрушки.
– Я твердо решила!
– Извини, Кира!
– Я все осознала, эти два месяца стали для меня очень долгими, вы можете положиться на меня! – уверяла она.
– Что сподвигло тебя на такое решение? – поинтересовался Эдуард, со смехом в глазах наблюдая за ней.
Кира чувствовала себя школьницей на экзамене.
– Я скажу честно… Я узнала о вас и о вашей организации еще больше. Я знаю, что от вас ушла жена, когда родился слепой ребенок. Вы воспитываете дочь один, и это дело вы затеяли ради нее. Я понимаю вас и восторгаюсь. Вы делаете что-то очень важное, а я ничего. Я сдалась. Пора признать, что без музыки мне не жить, я только существую. Пусть я сама не смогу нести музыку в массы, но я смогу научить ей детей.
– Чтобы они выступали? – спросил Эдуард.
– Чтобы облегчить им жизнь, а уж будут они выступать или нет, это их право и их выбор, – ответила Кира. – Мне нужна эта работа. Я смогу. Я справлюсь. И я хочу.
– Хорошо… возьму тебя на испытательный срок, – сдался Эдуард, – но не могу гарантировать неприкосновенность со стороны босса, теперь-то он видит тебя во всей красе.
– Шутите?
– Самую малость. Ты выходишь на работу с понедельника…
Кира вышла на крыльцо здания, где располагался офис Эдуарда, и улыбнулась «озверевшему» солнцу. Она достала пачку сигарет и вдруг вспомнила о своем обещании при твердом стимуле бросить курить.
– Куда уж тверже… Я буду работать с детьми и должна быть для них примером. – И она выкинула пачку в мусорный бак.
На душе у Киры было так же солнечно и тепло, а сердце предательски стучало в предвкушении того, что она будет часто видеть Эдуарда.
– Пожалуй, с ним бы я тоже согласилась на испытательный срок, – хмыкнула она и поспешила к машине.
Марина Серова
Рождественская шутка
Даже слушать ничего не хочу, – кипятилась Ленка, – немедленно собирай свое барахло, и едем на дачу. А лучше ничего не собирай. Там есть все необходимое, а на сборы уйдет время. Ты и так Новый год просаботировала. Виданное ли дело – отключить телефон и работать в новогоднюю ночь! Учти, из всех друзей я одна обиделась на тебя не смертельно. Таня, если молодая и красивая блондинка отказывает себе в развлечениях ради работы, это диагноз. И тебя надо срочно лечить. Если не поедешь по доброй воле, позову ребят, свяжем. Не помогут ни твой черный пояс по карате, ни пистолет. Собирайся, я сказала! Я еле-еле детей к бабушке сбагрила, чтобы с тобой оторваться, а ты…
Я и сама не против была уехать на Рождество за город, поэтому ломалась больше из-за лени, чем из-за нежелания праздника. Новогодняя ночь выдалась горячая, в последующих за ней событиях тоже пришлось принять участие, так что я действительно заслужила отдых.
– Будут только свои, – предупредила мой вопрос Ленка, – никаких шумных мероприятий не намечается. Если хочешь, посадим тебя перед камином, сунем в руку кружку с глинтвейном и не будем обращать на тебя внимания.
Картинка вырисовывалась соблазнительная, причин сопротивляться не было, и уже спустя полчаса мы на моей верной «девятке» выехали за пределы Тарасова.
* * *Хорошо, что Ленка вытащила меня из дома сегодня. Гости собирались приехать только завтра, у меня были целые сутки для того, чтобы побыть в тишине. Если это только возможно с такой подругой, как Ленка. Вот и сейчас она скатилась по деревянной лестнице со второго этажа и бросила на кресло перед камином кучу ярких вязаных вещей:
– Выбирай, одевайся, едем.
– Господи, куда, – взмолилась я, – ты же обещала, что подаришь мне три дня свободы и покоя!
– Так на свободу и едем! Смотри, какая сказка за окном – мороз и солнце! Покоя – завались! Сама же мечтала покататься на лыжах.
Правда мечтала, вспомнила я и с благодарностью посмотрела на подругу. Она права. Надо иногда забывать о работе и отдаваться простым человеческим радостям. Особенно если это работа частного детектива. Для меня нашлась пара вполне сносных лыж, мы оделись и по проселочной дороге добрели до леса. Дорожные службы работали на совесть, сугробы по краям дороги поднимались до уровня человеческого роста. Странно, в Тарасове – чахлые серые сугробики, а за городом – такая роскошь.
Снег покрывал тонкий наст, лыжи стояли на нем уверенно, но стоило моей подруге потерять равновесие и упасть, как она провалилась по пояс. Я помогла подняться хохочущей и барахтающейся Ленке и встать ей на лыжи. Эти простые действия заняли у нас минут десять, но настроения не испортили. В лесу было фантастически красиво, я уже и не помню, видела ли когда такую красоту в живом виде или только на страницах календаря. Я немного отстала, зачерпнула горсть пушистого искрящегося снега и лизнула – вкусно.
Подруга уверенно бежала в глубь леса, я не отставала – она говорит, что знает эти места, не заблудится. Немного смущало отсутствие лыжни, но это в пригороде лес расчерчен ровными парными полосами, а здесь – деревня, дачи. Среди деревьев мелькнул бревенчатый домик, и Ленка резко остановилась.
– Смотри, – махнула она палкой в сторону жилья, – и в такой глуши живут люди. Как, интересно, они за продуктами выбираются – дороги-то нет. Тоже на лыжах?
– А может, там и не люди вовсе, – равнодушно пожав плечами, ответила я, – дороги действительно нет, всяких сараюшек – тоже не видно. Вполне возможно, что мы с тобой наткнулись на избушку Бабы-яги.
Ленка захихикала, но как-то неуверенно. Мне тоже было немного не по себе: зимний день короткий, и хотя было еще не поздно, но деревья уже бросили синие длинные тени, а искрящийся еще недавно снег стал просто бесконечно белым и скучным. Пора домой.
– Давай зайдем, – заканючила вдруг Ленка, – я никогда не прощу себе, если не побываю в настоящей избушке Бабы-яги. Ну, чего ты ведешь себя, как зрелая серьезная женщина?
Я представила, как мы будем битый час с ней препираться, потом она меня уговорит, а к тому времени стемнеет, так что возвращаться придется в сумерках, и согласилась. Борьба с духом авантюризма, напавшим на подругу, обычно заканчивалась моим полным поражением.
* * *Вблизи домик казался нежилым. Никаких следов у входа, ни намека на дым из трубы, пудовый замок на двери. К собственному удивлению, я испытала легкое разочарование: как бы ни сердилась я на Ленку, а в глубине души тоже ждала чего-то необычного.
– Вот видишь? Баба-яга, наверное, в райцентре маникюр к празднику делает, можно идти домой.
– Ничего ты не понимаешь, – с легким презрением отозвалась подруга, – это для нас, правоверных христиан, Рождество – праздник. А для нечисти всякой – кошмар и сущее наказание. Смотри, а замок-то не заперт, только накинут. Зайдем?
