Антон Леонтьев - Русалки белого озера
Анна же давно решила вести собственную игру, потому что все, что имело место в «Чертяково», было связано с ней самой. И она имела право знать, каким именно образом. В этом же Кирилл ей помочь никак не мог.
Она легла спать около двенадцати и сразу же заснула. А потом вдруг проснулась и уставилась на часы. Анна не могла сказать, отчего это случилось. Только сердце у нее билось часто-часто.
До нее донеслись приглушенные голоса в коридоре, и Анна прислушалась. Это были ее милые соседи, чета Горянских. И отчего им не спалось в столь глухой час?
И тут Анна поняла, что ее разбудило. Сначала она думала, что это – элемент сна, вернее, ночного кошмара. Она слышала крики, отдаленные ужасные крики. Именно поэтому она и проснулась!
Тут до нее снова донеслись крики – они шли откуда-то из парка. Анна быстро подошла к окну и отодвинула занавеску. Так и есть, в парке музея-усадьбы «Чертяково» происходило что-то ужасное. Внезапно крик, больше походивший на мольбы о помощи, оборвался.
Анна решительным шагом вышла в коридор и заметила там встревоженную Серафиму Ниловну, облаченную в кроваво-красное кимоно.
– Добрый вечер! – сказала Анна. – Вы тоже слышали эти крики? Кажется, кому-то немедленно требуется помощь!
Горянская как-то странно посмотрела на нее и произнесла:
– О, Борис Борисович обо всем позаботится. Он уже пошел туда, к озеру!
К озеру… Именно у озера была обнаружена первая растерзанная жертва. И отчего Борис Борисович пошел именно туда? Он предположил, что вопль идет именно с той стороны? Или знал это?
И вообще, кто сказал, что Борис Борисович был только что дома и пошел к озеру? Быть может, он находился там с самого начала! А его жена, стоя в коридоре и зная, что соседка тоже проснулась от воплей, инсценировала разговор двух человек, якобы себя с мужем, тем самым обеспечивая и себе, и ему алиби на момент убийства.
Только с чего она взяла, что это убийство?
– Нужно поставить в известность правоохранительные органы! – заявила Анна, доставая мобильный телефон.
Горянская злобно взглянула на нее и ответила:
– Никого вызывать не нужно! Борис Борисович сам во всем разберется!
Анна в недоумении посмотрела на Серафиму и промолвила:
– Кажется, вы упускаете из виду, что у вас недавно случилось жестокое убийство! И если посреди ночи кто-то вопит в парке, причем так, как будто его живого режут, то надо вызвать полицию! И, вероятно, бригаду «Скорой»!
– Повторяю, никого вызывать не надо! – отчеканила Горянская. – Борис Борисович обо всем позаботится. И вообще, о чем именно вы ведете речь? Ничего такого не случилось! Наверняка это пьяные подростки накуролесили. Идите спать, Анна Игоревна!
Как же в ее объяснении все легко и просто! Но Анна не собиралась уходить. Она стояла в коридоре, дожидаясь Бориса Борисовича, потому что хотела увидеть, в каком состоянии он вернется. И что принесет с собой.
Анна помнила, что у первой жертвы кто-то оттяпал голову. Так неужели… Так неужели весельчак-директор появится здесь с человеческой головой под мышкой? Анна судорожно подумала о том, что на кухне, кажется, имелось несколько острых ножей. Но справится ли она с четой Горянских, если те вдруг решат устранить ее, опасную свидетельницу?
Серафима Ниловна, смягчившись, сказала:
– Вам не стоит так переживать! Подростки регулярно забираются на территорию усадьбы. Для борьбы с ними мы и наняли ночного сторожа. Так что, уверяю вас, не стоит тратить время, вам ведь наверняка хочется спать! Хотите, я приготовлю вам травяной чай?
Анна согласилась, потому что иначе Серафима бы от нее не отстала. Та вернулась через пару минут, держа на подносе дымящуюся пиалу. Сославшись на то, что чай слишком горячий, Анна не стала отпивать, ибо подозревала, что Горянская сдобрила его снотворным. Доказательств не было, но Анна не сомневалась, что это именно так.
– Ну пейте же, пейте! – заявила уж слишком настойчиво Серафима. – Такой чай надо пить обязательно горячим. Иначе вся целебная сила пропадет!
Анна сделала вид, что подносит пиалу к губам и отхлебывает содержимое. Серафима внимательно следила за ней. Вот ведь надзирательница!
В этот момент раздались шаги на крыльце, и в коридор влетел Борис Борисович. Горянская тотчас потеряла интерес к соседке. Но в каком директор был состоянии! Глаза были вытаращены, борода топорщилась, а халат был заляпан кровью.
– Боря, Боря, с тобой все в порядке? Оно тебя не тронуло? – крикнула Серафима, бросаясь к нему.
Борис Борисович, нервно потирая руки, хрипло произнес:
– Со мной все в порядке. Но у нас еще одна жертва. А оно ушло, ушло…
И только потом, подняв глаза, заметил, что в холле стоит Анна, держащая в руке пиалу. Нахмурившись, директор произнес:
– Фима, ты же человека напугала!
Горянская дернулась, словно вспомнив о наличии Анны, и проскрипела:
– Анну Игоревну разбудили эти ужасные крики…
– Что случилось? – спросила Анна, ставя пиалу на столик и двигаясь по направлению к Борису Борисовичу. – Вы весь в крови! Вам требуется помощь, вы ранены?
Директор не позволил ей приблизиться и сказал:
– Со мной все в порядке… Но у нас еще одна жертва!
Муж и жена обменялись многозначительными взглядами, и Серафима объявила:
– Значит, опять дикие звери! Ну что же, нечего шастать по ночам по парку! Все знают, к чему это может привести!
Никакие это были не дикие звери, Анна в этом не сомневалась. И не сомневалась, что так думали и Горянские. Что значила странная фраза директора: «А оно ушло». Что – «оно»? Или кто?
Или это был спектакль для нее? Чтобы, увидев залитого кровью Бориса Борисовича, она не решила, что это он только что кого-то убил! Но зачем им кого-то убивать? Тут Анна вспомнила рассказ Инги Валерьевны. Похоже, этой парочке не первый раз приходится устранять кого-то с дороги насильственным способом.
Но кого? Предположим, они убили работника музея, который слишком много знал. И второго, Парамонова, тоже ликвидировали и куда-то дели его тело, не желая, чтобы новый труп снова привлек внимание общественности. Но кого они лишили жизни на этот раз?
Инга Валерьевна! Анна дернулась и задела столик, едва не перевернув пиалу с чаем. Неужели они добрались до нее? Прознали, что она заполучила дневник, и теперь решили свалить ее смерть на Чертяковского монстра?
– Что значит – оно ушло? – спросила Анна громко. Горянские аж подпрыгнули от этих слов. Серафима в ужасе взглянула на нее и спросила:
– О чем это вы, Анна Игоревна?
– Ваш муж только что сказал: «Оно ушло, ушло». О чем он вел речь?
Борис Борисович судорожно сглотнул и пояснил:
– Я хотел сказать, боль ушла. У меня сердце прихватило, конечно, не дай бог такое увидеть, тем более ночью. Но боль ушла. Хотя нет, кажется, снова возвращается…
Он схватился за сердце и повалился на пол. Серафима, запричитав, суетилась. Анна подошла к директору и взяла его руку. Пульс был слабый, редкий, похоже, он не придуривался.
Вернулась Горянская с таблетками, одну из которых сунула под язык мужу. Тот практически мгновенно оклемался и заявил:
– Фима, надо вызывать полицию. Потому что там…
– Может, обойдемся? – спросила нервно та, но Борис Борисович качнул головой:
– Нет, надо вызывать! Как я уже сказал – снова дикие звери постарались! Там столько кровищи, сплошной кромешный ужас! На этот раз в беседке…
Муж и жена снова переглянулись, и Анна поняла, что они разыгрывают спектакль. И единственным зрителем была она сама.
– И кто жертва на этот раз? – спросила Серафима, а муж пояснил:
– Кажется, какой-то подросток. Или, кто знает, даже не один…
Анна вытащила из кармана халата телефон, набрала номер полиции и сообщила о том, что в музее-усадьбе «Чертяково» произошло ЧП, вероятно даже, со смертельным исходом. После чего сделала аналогичный звонок в «Скорую».
Горянские не пробовали ее остановить, однако обменивались многозначительными взглядами. Анна же дала себе слово, что не оставит их одних до приезда полиции. Но первой приехала «Скорая помощь». Ее встретил и пропустил на территорию «Чертяково» ночной сторож. На несчастном лица не было, и от него явно несло спиртным. Когда медики потребовали провести их к месту происшествия, сторож замахал руками и категорически отказался это сделать.
Анна вызвалась проводить их к беседке, но Серафима заявила:
– Это сделаю я! Лучше останьтесь с моим мужем!
Один из врачей осмотрел Бориса Борисовича, сделал ему успокоительный укол и велел соблюдать постельный режим. Анна присела около директора, кажется, заснувшего на диване.
Она осторожно запустила руку в карман его халата, где обнаружила пачку сигарет. Она попыталась добраться до другого кармана, но не смогла. Она склонилась над Горянским, когда тот внезапно открыл глаза и уставился на нее.
– Я хотела поправить вам подушку, а то вы неудачно легли! – сказала Анна, а бородач пробормотал:
