Джон Карр - Месть «Красной вдовы»

Сэр Джордж взял чашку кофе, которую ему протянул Местерс.

— Вы, значит, предполагаете, что в план Арнольда входило убить Гийо, который действительно был безумен, а в сумасшедший дом запереть Аллана, обвинив его в том, что он в приступе безумия убил своего брата, после чего невеста унаследовала бы состояние, на которое он зарился?

— Нет, — сказал Г.М., — вы не ухватили самую хитроумную часть его плана. Он хотел, чтобы Аллана считали психически абсолютно здоровым. Разве вы не знаете законов в отношении психически больных?

— До сегодняшнего дня, — сказал Местерс, — я считал, что имущество психически больных, как и умерших, переходит ближайшим родственникам.

— Нет, молодой человек, вы ошибаетесь, раньше это действительно было так, но закон вмешался и воспрепятствовал возможным злоупотреблениям. Имуществом невменяемого распоряжаются специальные попечители, которые должны предотвращать различные махинации. Понимаете вы теперь? Если бы целью этих преступлений было только запереть кого-то в сумасшедший дом для того, чтобы Джудит унаследовала богатство, то тогда был бы убит Аллан, а обвинение в убийстве было бы навязано Гийо — настоящему безумцу. Но что бы произошло? Аллан был бы мертв, в отношении Гийо было бы доказано, что он невменяем, и на его состояние был бы наложен арест до тех пор, пока он бы не выздоровел или не умер.

— Но из-за чего же убит Бендер?

— Имейте терпение, мы дойдем и до этого. Позвольте мне рассказать сначала о первых моих подозрениях в отношении Арнольда, подозрениях, которые, должен признаться, у меня появились только после того, как был убит Гийо. Размышляя об этом убийстве, я спросил себя: если преступник — Арнольд, где он мог достать яд, ведь отравленные стрелы не были употреблены? Некоторое время я не мог найти ответа, так как не знал того, что знали вы. Наконец я вспомнил о том, что говорил Аллан непосредственно перед моим приходом в первый вечер: Изабелла упоминала об отравленном оружии, стрелах, которые Аллан и Керстерс привезли из Южной Америки. Помните ли вы его ответ?

— Да, — сказал Терлен, запомнивший слова Аллана. — Это оружие проверял Арнольд.

— Совершенно верно, — подтвердил Г.М. — Как некогда старый Равель проверял обстановку «Комнаты вдовы», так и Арнольд обнаружил яд и сохранил его. Таким образом, его план был составлен еще до появления на сцене Бендера. Я понял, что Арнольд имел яд и что он, по существу, единственный, кто мог его иметь. Но у меня не было доказательств. Я ломал себе голову из-за записной книжки, из-за вырванных из нее листочков и из-за кусочка пергамента. И вдруг я сразу понял, в чем тут дело, я готов был просто избить себя за свою несообразительность. Слушайте: Бендер найден лежащим на спине с кусочком пергамента на груди. Вспомните, как мы обнаружили первое преступление! Вы были там? Кто первый приблизился к телу? Кто первый нагнулся к нему?

— Арнольд, конечно, — сказал Терлен после небольшой паузы.

Местерс, вынул записную книжку, подтвердил.

— Арнольд, конечно, — повторил Г.М. — И что он первым делом сделал?

— Приказал нам всем отойти. Мы его послушались, в том числе и вы, — сказал сэр Джордж.

— И когда он нагнулся над трупом, мы не могли его видеть, поскольку его загораживала большая кровать. Понимаете вы теперь, почему мы нашли пергамент на груди убитого? Потому что он находился в кармане Бендера вместе с записной книжкой. Арнольду требовалось только сунуть руку в этот карман и вынуть записную книжку и фляжку с ядом да переложить их в свой карман. В то время, когда он перекладывал эти вещи, кусочек пергамента выпал на грудь Бендера. Вот самое вероятное объяснение. Все это проделано у нас на глазах, и нас буквально провели за нос. Теперь вы видите, что Арнольд — единственный среди нас, кто мог быть преступником.

Местерс кивнул головой.

— Хладнокровный преступник — этот доктор Арнольд, — сказал он. — Все произошло именно так, как вы сказали. Он признался мне в этом в тюрьме. Кстати, он с презрением отозвался о нашем уме. Но он клянется, что ничего не знает о кусочке пергамента, поэтому и не забрал его. Кстати, известно ли вам, что он из себя представляет? Каково значение надписи?

— Это заклинание, — объяснил сэр Джордж, — средство против зубной боли. Своего рода талисман. Гийо нам это объяснил, за что и поплатился жизнью. Он знал, что Бендер за ним следит, но не верил, что тот сумеет доказать его невменяемость.

— Нет, не так, — возразил Г.М., — Гийо боялся, что психиатры найдут повод запереть его в психиатрической больнице, но, конечно, не из-за того, что он изучал магию. Но заплатил головой он из-за этого пергамента, это ясно. Кстати, вот телеграмма, которую, если вы ничего не имеете против, Аксрутер, я сохраню на память об этом деле.

Он развернул телеграмму и прочитал:

— «Посмотрите в ежегоднике «Красный змей». Это лекарство Леона III против зубной боли».

— Значит, если Гийо дал это Бендеру, ему было известно, что тот страдал зубной болью! — воскликнул Терлен.

— Конечно, мой дорогой, — сказал Г.М. — По поведению Гийо можно было догадаться, кто совершил преступление. Вернемся ко времени, предшествующему первому преступлению. Предположим, что Гийо выслеживал Бендера так же, как и Бендер выслеживал Гийо. Гийо знал не только о болезни Бендера и об ужасном нарыве на десне, который ему должны были вскрыть в этот день, но он, видимо, также подслушивал под дверью, когда Арнольд пришел к Бендеру вечером, чтобы еще раз осмотреть ранку. Гийо особенно интересовали разговоры, которые Бендер вел с Арнольдом, так как он знал, что они оба стараются запереть его в психиатрическую больницу.

Если разум не обманывает меня, — продолжал Г.М., — Арнольд, вероятно, придумал сначала гораздо более оригинальный план убийства, сильно отличавшийся от того, который он осуществил. Его первоначальным намерением было убить Гийо так, чтобы Аллан, человек психически здоровый, был за это преступление повешен. Это опасная игра, поскольку доказать чужое преступление труднее, чем собственную невиновность. Арнольд понимал, насколько было бы сложно обвинить такого известного человека, как лорд Ментлинг, который сумел бы оправдаться. В этом случае существовала опасность, что подозрение могло бы пасть на Арнольда. Единственным средством, позволяющим избежать всех этих опасностей, решил Арнольд, было бы завлечь жертву в смертоносную западню, которая сработала бы без присутствия того, на кого следует взвалить вину. Казалось, все обстоятельства играли ему на руку, поскольку пошли разговоры о том, чтобы открыть «Комнату вдовы». Если бы в ней кто-нибудь умер при тех же обстоятельствах, при каких умирали ранее другие, а убийце пришлось бы только вложить в старую ловушку свежий яд, — убийство можно было бы совершить без труда и опасений. Но как заманить Гийо в такую западню? Это было невозможно: Гийо слишком много знал об этой истории. Между тем Арнольд не имел представления о том, где таится западня. Ему пришлось дожидаться, чтобы жертва сама ему невольно помогла. Понимаете вы теперь, для чего понадобилась смерть Бендера? Это была своего рода маскировка: требовалось заставить полицию поверить в то, что действительно существует какой-то искусно устроенный аппарат, при помощи которого можно убивать свою жертву, не присутствуя самому при совершении убийства. Если бы все в этом убедились, Аллан мог бы призвать на помощь хоть весь Скотленд-Ярд, чтобы доказать свое алиби, — ему бы ничто не помогло.

Инспектор раскрыл свою записную книжку.

— Согласно сведениям, полученным мною, — сказал он, — первоначальный план Арнольда был довольно остроумный. Он заранее украл из комнаты Гийо шприц для инъекций и наполнил его ядом, а потом договорился с Бендером, чтобы тот украл карту из колоды, чтобы наверняка войти в «Комнату вдовы» во время опыта, что Бендер и сделал. Прежде чем уйти с Джудит на вечер, он разыскал Бендера и сообщил ему, что Гийо якобы сумел добыть яд из коллекции лорда Ментлинга и намеревался отравить то лицо, которое будет заперто в комнате, войдя туда через потайной ход. «Возьмите, — намеревался добавить наш доктор Арнольд, — это, и вы спасетесь от отравления». Он предполагал дать Бендеру шприц для инъекций, сказав ему, что в нем находится противоядие, и приказав Бендеру сделать себе инъекцию, как только он войдет в комнату, — таким образом, у него будет иммунитет против кураре. В шприце и находился бы яд! Правда, был риск, что Бендер сделает себе инъекцию до ужина или, умирая, выронит шприц. По в любом случае все бы решили, что он совершил самоубийство, и никому не пришло бы в голову обвинить Арнольда.

— Существовала еще одна возможность, — добавил Г.М. — Арнольд уже накануне знал, что Бендер пойдет к врачу для вскрытия нарыва. В этом случае достаточно было небольшой дозы яда, подмешанного к бренди. Я ясно представляю себе, как Арнольд обращается к Бендеру резким тоном: «Я не желаю, чтобы нарыв на десне сделал одного из моих помощников нетрудоспособным. Днем вам сделают надрез. Позднее, когда кокаин перестанет действовать, у вас начнутся боли. Возьмите эту фляжку — в ней находится болеутоляющее средство, которым вы снимете боль. Только не смейте его пить до тех пор, пока не войдете в комнату. Я не хочу, чтобы вас видели пьяным». Не забывайте, что Арнольд — член общества трезвенников. «Таким образом, вы не будете испытывать боли до конца вечера». Преимущество этого плана заключалось в том, что Бендер, после того как он выпил лекарство, сунул бы фляжку обратно в карман, и это обстоятельство привлекло бы меньше внимания, чем если бы у него в кармане оказался шприц. Между тем доктор так бы все устроил, чтобы ему первому подойти и осмотреть труп. Никого бы не удивило, что он сует руку в его одежду, поскольку все искали бы механизмы с отравленной иглой, а не фляжку.