Николай Леонов - Проклятая усадьба
– Ладно, я тебя понял, – сказал Гуров. – Но думаю, что паниковать не стоит. Скажи, как выглядел их разговор? Похоже было, что Павел дает повару какие-то инструкции, а Никита их запоминает?
– Инструкции? – произнес Андрей и задумался. После некоторой паузы он продолжил: – Пожалуй, нет. У них был вид… Ну, просто встретились два приятеля, треплются о том о сем… Вроде разговор был такой… ни о чем.
– Вот видишь! А ты уже – «за стол садиться опасно!» Рано такие выводы делать. Хорошо, конечно, что ты мне про эту сцену рассказал. Теперь я понимаю, почему ты не хотел, чтобы я Никиту к дежурству привлекал. Пожалуй, и правда я больше не буду этого делать. Но ты мне еще одну услугу можешь оказать.
– Какую?
– Будь другом, сходи к своей подруге Лене и попроси ее спуститься вниз, к кладовой, где хранится старая обувь. Если я правильно понял, обувью в вашем доме именно она занимается?
– Да, она.
– Ну вот, значит, она мне и нужна. Пусть возьмет ключ от этой кладовой и спустится. Я буду ее там ждать. Я понимаю, что время позднее, не совсем то время, чтобы башмаки мерить, но у меня есть одно дело и не хочу откладывать его на завтра. Сходишь, разбудишь?
– Схожу, конечно, – отвечал Андрей. – Думаю, и будить не потребуется. Вряд ли она спит.
Они вместе вышли. Андрей направился к комнате прислуги, а Гуров спустился в подвал. Спустя несколько минут туда подошла и Лена. Она выглядела сильно удивленной.
– Вам что, правда обувная кладовка нужна? – спросила она.
– Она самая, – заверил сыщик.
– Хорошо, сейчас открою. Вот…
Она отперла дверь, и они оба вошли в кладовку. Гуров увидел маленькую комнату, уставленную высокими, до потолка, шкафами. Два шкафа стояли открытыми, на полу валялось несколько пар обуви. Лена удивилась.
– Чего это здесь все разбросано? – воскликнула она. – У меня всегда прибрано, вся обувь на полках лежит…
– А кроме тебя, кто еще в эту кладовку заходит?
– Кроме меня? Редко кто еще. Ну, разве Ирина Васильевна зайдет – вдруг ей захочется туфли сменить.
– Значит, у хозяйки есть ключ от кладовки?
– Да, есть.
– А у кого еще?
– Ну, у Михаила Степановича есть запасная связка ключей, от всех дверей.
– А он часто сюда заходит?
– Да что вы! Можно сказать, никогда.
– Хорошо, я понял. Когда ты здесь была последний раз?
– Позавчера. Вместе с этим… ну, со следователем. Они все осматривали, спрашивали, где старые башмаки Игоря Арсеньевича. Те, от которых следы были в «зеленом гроте».
– Так они здесь были?
– Должны были быть здесь. Но их здесь не оказалось. Следователь их потом у Игоря Арсеньевича в комнате нашел, в шкафу. А как они туда попали – никто не знает.
– А если вы со следователем здесь позавчера были, значит, это вы здесь все разбросали?
– Нет, не мы! Я же вам говорю, я тут все в порядке оставила! Они все разбросали, это верно. Но я потом все убрала. Тут ни одна туфля на полу не валялась. А теперь вон, все набросано. Надо опять убрать.
И Лена принялась собирать с пола разбросанную обувь.
– Да, ты убери, правильно, – одобрил ее действия Гуров. – А заодно посмотри, все ли на месте.
– Вы что хотите этим сказать? – сердито спросила девушка.
– То и хочу. Ты сама говоришь: кто-то здесь побывал, разбросал все. Может, этот кто-то и прихватил какую пару?
– Вон что… Да, я посмотрю…
И Лена стала осматривать содержимое шкафов. Осмотрела один ящик, второй… И воскликнула:
– А ведь верно вы говорите! Одной пары не хватает!
– И какой именно?
– Ирины Васильевны туфель летних нет. В прошлый раз были – а теперь нет. Хотя… Может, это она сама и взяла? Наверно, это она! Надо будет завтра спросить…
– Спроси, – согласился Гуров. – Но только завтра. А то гляди – уже час ночи. Не стоит будить хозяйку среди ночи из-за старых туфель, как ты считаешь?
– Нет, конечно, я будить не буду, завтра спрошу, – заверила Лена. – Вы еще чего-нибудь смотреть тут будете?
– Нет, я все увидел, что было нужно, – заверил ее сыщик.
После чего они оба покинули кладовку. Поднимаясь по лестнице в холл, Гуров услышал доносившиеся из дежурки возбужденные голоса. Спорили двое: один был Егор, а голос второго человека Гуров не узнал. Тем более что люди говорили хотя и возбужденно, но старались говорить тише, от чего голоса искажались. Лена пошла к себе, а Гуров заглянул в дежурку. Там он застал Егора, спорившего с управляющим Михаилом Степановичем. Увидев входившего сыщика, охранник воскликнул:
– Да вот и сам Лев Иванович! Вы у него спросите!
– О чем спор? – спросил Гуров.
– Да вот Михаил Степанович возмущается, почему я входную дверь запер, – объяснил Кошкин. – А я говорю, что это ваше распоряжение. Потому что повышенная опасность.
– Что, вы и правда распорядились запереть входную дверь? – спросил управляющий.
Тон у него совершенно изменился. Ничего любезного в нем больше не было.
– Да, я дал такое распоряжение, – отвечал Гуров.
– Интересно, на каком основании?
– На основании того, что на территорию парка несколько часов назад проник бывший охранник Павел Ступин. Это произошло в тот самый момент, когда здесь было совершено убийство Петра Леонидовича Брянцева, здешнего садовника. И этот Ступин, когда мы с Егором его преследовали, стрелял в меня. Так что опасность существует.
– Вот как? – спросил Михаил Степанович.
Теперь он говорил уже не так грозно.
– Что ж, в таком случае… да, лучше ночью не выходить, – заключил управляющий. – Подожду до утра.
– А зачем вам понадобилось в такое позднее время выходить? – полюбопытствовал Гуров.
– Понимаете, я уже стал ложиться и вдруг вспомнил… то есть мне показалось, что я не выключил у своей машины фары. Когда ставил ее в гараж, мотор выключил, а фары забыл. Сами понимаете, аккумулятор может к утру разрядиться. А мне с утра в город ехать, за хлебом и молоком.
– Да, это причина серьезная, – согласился Гуров. – В таком случае, раз уж я здесь, давайте выйдем вместе. Проверим ваши фары.
– Но… мне как-то неловко вас утруждать… – пробормотал Михаил Степанович.
Он снова был сама любезность. Было заметно, что он и правда много лет работал в услужении у «влиятельных людей», как он сам выразился, и привык подчиняться.
– Ничего страшного, пройдусь перед сном, – сказал Гуров. – Ну что, Егор, пойдем, откроешь нам этот Сезам?
Они втроем проследовали в холл, Кошкин открыл дверь, и Гуров с управляющим вышли. После теплого дома в парке казалось прохладно, почти холодно; зато воздух был свежий, напоенный ароматами трав, цветов и листвы. Два человека молча дошли до гаража, управляющий отпер дверь. Внутрь можно было не заходить: с порога было видно, что в гараже темно, фары всех машин выключены.
– Фу, хорошо! – с энтузиазмом воскликнул Михаил Степанович. – Значит, это мне показалось.
– Да, выходит, что показалось, – согласился Гуров.
Обратно вначале шли также молча. Потом Гуров спросил:
– Вы вот сказали, что вам завтра за молоком и хлебом ехать надо. А разве Никита не все продукты покупает?
– Нет, не все, – объяснил управляющий. – Он в основном мясом занимается и еще овощами. В общем, теми продуктами, которые долго выбирать надо, где надо быть специалистом. И потом, он точно знает, что ему в ближайшие дни нужно: вырезка или кость, кабачки или патиссоны. А массовые товары, которые можно купить в оптовке, – это моя забота.
– Понятно. И еще вопрос: ведь у вас, как я понял, есть запасные ключи от всех помещений в доме. Где вы их держите?
– В своей комнате, в столе.
– А этот стол запирается?
– Конечно, и этот ключ я всегда ношу с собой.
– Очень предусмотрительно, – похвалил его Гуров.
Так, за разговором, они дошли до дома. Охранник Кошкин открыл им дверь и тут же закрыл. Управляющий отправился к себе, и Гуров тоже пошел в свою комнату. Перед этим он не забыл пожелать Кошкину спокойного дежурства.
– Пойду спать, – сказал он. – Каждый день ложиться во втором часу ночи – так долго не протянешь. Хочу сегодня хорошо выспаться.
Однако, придя к себе, сыщик и не подумал сразу отправиться спать. Вместо этого он сел за стол, положил перед собой блокнот, как уже делал накануне, и начал что-то в нем записывать и чертить. При этом он часто задумывался и восклицал:
– Ага, он в это время мог здесь оказаться!
Или:
– Нет, она не могла этого сделать, ее видели в другом месте…
Просидев так около часа, сыщик воскликнул:
– Да, все дело в башмаках! В башмаках и туфлях. В этой самой обуви малого размера. Да, теперь кое-что проясняется!
Выглядел он при этом довольным. После этого он запер дверь, оставив ключ в замке, и снова, как и накануне, придвинул к двери тумбочку. Пистолет он положил к себе под подушку, почистил зубы и лег спать. Было уже почти три часа.
