Клер Макинтош - Личный мотив

Я вынимаю брошь и прикалываю на грудь своего нового пальто. После этого я смущенно достаю рисунок карандашом, который сделала для Патрика на берегу в Порт-Эллисе; это спасательная шлюпка, но не уплывающая, а благополучно возвращающаяся к берегу.

— Ты очень талантлива, Дженна, — говорит он, восхищенно разглядывая рисунок в рамке. — Ты напрасно прозябаешь здесь, на берегу залива. Тебе нужно выставляться — чтобы твое имя гремело.

— Я не могу, — говорю я, но не объясняю почему.

Вместо этого я предлагаю прогуляться, чтобы опробовать мое новое пальто, и мы, взяв Боу, отправляемся на берег.

У залива пустынно, сейчас отлив, и ушедшая вода оставила за собой широкую полосу гладкого белесого песка. Снеговые тучи тяжело висят над прибрежными скалами, которые кажутся еще более светлыми на фоне насыщенной синевы моря. Над головой у нас кружат чайки, и эхо разносит их пронзительные крики под ритмичный плеск накатывающего на песок прибоя.

— Даже жалко оставлять здесь свои следы.

Пока мы гуляем, я беру Патрика за руку. В кои-то веки со мной нет камеры. Мы просто заходим в море, позволяя ледяной пене лизать подошвы нашей обуви.

— Моя мама плавала в море на Рождество, — говорит Патрик. — Они с отцом по этому поводу ссорились. Он знал, какими опасными могут быть отливы, и говорил, что она ведет себя безответственно. Но она всякий раз хватала полотенце и убегала купаться сразу после того, как были открыты чулки с рождественскими подарками. Мы все, конечно, считали это очень веселой затеей и всегда подбадривали ее с берега.

— Безумие какое-то…

У меня не выходит из головы та утонувшая девушка, и я удивляюсь, как он вообще может находиться рядом с водой после такой трагедии. Боу бестолково бросается на волны, стараясь ухватить их зубами.

— А что насчет тебя? — спрашивает Патрик. — Были у вас в семье какие-нибудь сумасшедшие традиции?

Я задумываюсь на некоторое время и улыбаюсь, вспоминая, какое возбуждение испытывала в детстве с наступлением рождественских праздников.

— Ничего такого не было, — наконец говорю я, — но я очень любила наше семейное празднование Рождества. Родители начинали готовиться к этому еще в октябре, и дом наполнялся пакетами, спрятанными по шкафам и под кроватями. После того как отец ушел от нас, мы продолжали делать то же самое, но так хорошо больше никогда уже не получалось.

— Ты когда-нибудь пыталась разыскать его? — Он сжимает мою руку.

— Да. Когда училась в университете. Я выследила его и обнаружила, что у него новая семья. Я написала ему, и он мне ответил. Сказал, что прошлое лучше оставлять в прошлом. Сердце мое было разбито.

— Дженна, это ужасно!

Я пожимаю плечами, делая вид, что мне все равно.

— Ты поддерживаешь отношения с сестрой?

— Раньше поддерживала. — Я поднимаю камешек и стараюсь бросить его так, чтобы он прыгал по воде, но волны идут слишком часто. — Ева встала на сторону мамы после ухода отца, а я злилась на маму за то, что она прогнала его. Несмотря на это мы не теряли связи друг с другом, только я не видела ее уже много лет. Несколько недель назад я послала ей открытку. Даже не знаю, получила ли Ева ее, — я не уверена, что она до сих пор живет по старому адресу.

— Вы поссорились?

Я киваю.

— Ей не нравился мой муж.

Произнести это вслух кажется мне смелым поступком, и плечи мои передергивает от страха.

— А тебе он нравился?

Странный вопрос, и я беру паузу, чтобы обдумать, как на него отвечать. Я так долго ненавидела Иена, так долго боялась его…

— Когда-то нравился, — в конце концов говорю я. Я вспоминаю, каким он был обаятельным, как отличался от других парней в колледже с их неуклюжими ласками и убогим уличным юмором.

— И сколько ты уже в разводе?

Я не поправляю его.

— Уже прилично.

Я беру горсть камней и начинаю швырять их в море. По камешку за каждый год, прошедший с тех пор, как меня любили. Заботились обо мне.

— Иногда я думаю, что, может, он еще вернется.

Я коротко смеюсь, но смех этот кажется неискренним даже мне самой, и взгляд Патрика становится задумчивым.

— Детей нет?

Я наклоняюсь и делаю вид, что ищу на берегу еще камешки.

— Он был не в восторге от этой идеи, — говорю я. Это недалеко от истины, в конечном счете. Иен никогда не хотел иметь ничего общего со своим сыном.

Патрик кладет руку мне на плечо.

— Прости, я задаю слишком много вопросов.

— Нормально, — отвечаю я и вдруг понимаю, что на самом деле так думаю. С Патриком мне спокойно и надежно, я чувствую себя в безопасности.

Мы медленно бредем по берегу. Тропинка скользкая ото льда, и я рада, что Патрик обнимает меня. Я рассказала ему даже больше, чем намеревалась, но всего все-таки рассказать не могу. Если я это сделаю, он уйдет, и никто уже не поддержит меня, не удержит от дальнейшего падения.

20

Рей проснулся полный оптимизма. На Рождество он взял отгулы и, хотя несколько раз заглядывал в отдел, а к тому же прихватил работу на дом, должен был признать, что такой перерыв оказывает на него благотворное влияние. Интересно только, как идут дела у Кейт с расследованием ДТП с бегством водителя с места происшествия.

Из примерно девяти сотен красных «Фордов Фиест» и «Фокусов» с бристольской регистрацией в их распечатке более сорока было зафиксировано системой автоматического распознавания номера. Через девяносто дней сданные снимки были удалены, но, вооружившись списком зафиксированных номеров, Кейт отслеживала владельцев этих машин и беседовала с ними по поводу передвижений в день наезда. За последние четыре или пять недель она серьезно проредила этот перечень, хотя было немало сдерживающих факторов: продажа машин с неточностями в оформлении документов; зарегистрированные владельцы, убывшие, не оставив контактной информации, — просто удивительно, что ей удалось стольких отсеять, особенно если учесть время года. Теперь, когда праздники подошли к концу, определенно настало время для решительного прорыва.

Рей просунул голову в дверь спальни Тома. Из-под стеганого пухового одеяла на кровати была видна только макушка, и Рей тихо прикрыл за собой дверь. Его новогодний оптимизм не распространялся на сына, поведение которого ухудшилось настолько, что он получил уже два официальных предупреждения от классного руководителя. Результатом следующего будет временное исключение из школы, что Рею казалось абсурдной санкцией по отношению к ребенку, который и так пропускает уроков больше, чем посещает, и которому, совершенно очевидно, ненавистна сама идея посещать школу.

— Люси еще спит? — спросила Мэгс, когда он присоединился к ней в кухне.

— Спят оба.

— Сегодня нужно будет уложить их пораньше, — сказала Мэгс. — Через три дня им опять в школу.

— Есть у меня чистые рубашки? — спросил Рей.

— Намекаешь, что не ты их стираешь? — Мэгс скрылась в кладовке и вернулась с пачкой выглаженных рубашек, перекинутых через руку. — Хорошо, когда есть кому это делать. Не забудь, что сегодня мы идем на вечеринку к соседям.

Рей застонал.

— А нам обязательно туда идти?

— Обязательно.

Мэгс решительно сунула ему в руки пачку рубашек.

— Ну кто идет выпивать к соседям на следующий день после Нового года? — проворчал Рей. — Что за странный выбор времени для приема.

— Эмма говорит, это потому, что на Рождество и Новый год все заняты. Она считает, что это хорошее средство поддержания тонуса после окончания праздников.

— Совершенно неправильно, — сказал Рей. — Для меня это очередная головная боль. Всегда одно и то же. Все присутствующие хотят поведать мне, как дорожная полиция поймала их на скорости тридцать семь — при ограничении тридцать — где-то возле школы и какая это пародия на справедливое правосудие. В итоге все превращается в показательное бичевание полицейских.

— Они просто пытаются как-то поддержать разговор, Рей, — терпеливо объяснила Мэгс. — Они с тобой мало общаются…

— А тут такой прекрасный повод.

— …поэтому вынуждены говорить о твоей работе. Будь к ним снисходительнее. Если тебе это так уж невмоготу, смени тему. Поболтай ни о чем.

— Ненавижу болтать ни о чем.

— Хорошо. — Мэгс грохнула кастрюлей по кухонной стойке. — Тогда никуда не ходи, Рей. Честно говоря, с таким настроением тебе действительно там лучше не показываться.

Рею было неприятно, что она разговаривает с ним так, как с одним из их детей.

— Я не сказал, что не собираюсь туда идти. Я просто сказал, что там будет тоскливо.

Мэгс повернулась к нему. Выражение ее лица было теперь даже не раздраженным, а скорее разочарованным.

— Знаешь, Рей, далеко не все в этой жизни бывает захватывающим.

— С праздником вас обоих! — Рей зашел в ОКР и поставил на стол перед Стампи коробку «Куолити-стрит». — Я подумал, что это могло бы послужить некоторой компенсацией за работу на Рождество и Новый год.