Обман - Джордж Элизабет
— У Маликов?
Тревес пожал плечами. Он провел кончиком пальца по облицовке двери, посмотрел. Барбара заметила, как перекосилось его лицо, когда он обнаружил на пальце грязь. Он не решился бы утверждать, что все выходные Кураши проводил в семействе Маликов. Конечно, влюбленные стараются как можно чаще бывать вместе, но в данном случае дело обстояло несколько иначе, поскольку и сама ситуация была не совсем обычной, а следовательно, нельзя исключать возможность того, что Кураши занимался во время уик-эндов чем-нибудь другим.
— Почему «не совсем обычной»? — спросила Барбара, все еще стоявшая у комода «под дерево», поворачиваясь к Тревесу.
— Женитьба по родительскому сговору, — с деликатной улыбкой пояснил Тревес. — Отдает дремучим средневековьем.
— Но ведь у них так принято?
— Да, но когда вы навязываете мужчинам и женщинам двадцатого столетия обычаи четырнадцатого века, то результаты могут быть весьма неожиданными, вы согласны, сержант?
— Ну а что неожиданного было в этом случае?
Барбара повернулась к комоду и стала рассматривать вещи, лежащие в верхнем ящике: паспорт, аккуратные стопки монет, стянутая скрепкой пачка пятидесятифунтовых банкнот и рекламный буклет, приглашающий в «Замок» — отель с рестораном, расположенный, согласно прилагаемой карте, на главном шоссе в Харвич. Из буклета выпал листок с прейскурантом отеля. После перечня стоимости номеров была указана плата за ночные костюмы для новобрачных — 80 фунтов за ночь. Кураши и его молодую супругу ожидали кровать с пологом на четырех столбиках, бутылка итальянского шампанского «Асти спуманте», одна красная роза и завтрак в постель. Романтично, черт возьми, решила про себя Барбара и взяла в руки кожаный кейс, оказавшийся, к ее удивлению, запертым.
До нее дошло, что Тревес все еще не ответил на ее вопрос. Она обернулась к нему. Хозяин задумчиво теребил бородку, и она обратила внимание на пятна экземы на подбородке и щеках. Выражение лица у него было, как у всех слабых людей, когда им необходимо на что-то решиться, высокомерное и в то же время неуверенное от сознания, что кто-то может не принять на веру его доводы. Черт возьми, подумала Барбара, вздохнув про себя, еще и подбадривать его все время придется!
— Я хочу услышать ваше мнение, мистер Тревес. Кроме семейства Маликов вы ведь самый надежный источник информации.
— Я понимаю. Но и вы должны понять: чтобы отель хорошо и прибыльно работал, все, что видит, слышит и о чем догадывается его хозяин, должно оставаться тайной для всех остальных.
Барбара с трудом поборола желание указать ему на тот факт, что прилагательные «хорошо» и «прибыльно» вряд ли применимы к его отелю. Но она хорошо знала правила и решила им следовать.
— Поверьте, — придав голосу особо доверительное звучание, начала она, — все, что вы скажете, мистер Тревес, будет сохранено в глубокой тайне. Но я должна получить от вас всю информацию, если мы решили работать как равноправные партнеры. — Она с трудом удержалась, чтобы не наорать на него. Чтобы окончательно подавить это желание, она снова потянула на себя верхний ящик комода и, перебирая стопки носков и нательного белья, принялась искать ключ от кожаного кейса.
— Если вы обещаете не разглашать… — Тревес проявлял такое желание поделиться с ней своими знаниями — похоже, все его недавние сомнения напрочь рассеялись, — что даже не стал ждать ее заверений. — Тогда я должен сказать вам следующее: в его жизни была, помимо дочери Малика, еще женщина. Это единственное объяснение.
— Объяснение чего? — Барбара перешла к осмотру содержимого второго ящика. Пачка аккуратно сложенных, подобранных по цвету рубашек: белые, затем светло-желтые, серые и в самом низу черные. В третьем ящике были пижамы. Четвертый ящик был пуст. Кураши путешествовал налегке.
— Он уходил по ночам из отеля.
— Хайтам Кураши? И часто?
— По крайней мере дважды в неделю. Иногда чаще. И всегда после десяти. Сперва я думал, что он уходит, чтобы повидаться с невестой. Я не видел в этом ничего предосудительного. Он хотел узнать ее получше. Что тут такого? Не совсем же они закоснели в своем язычестве! Они могут отдать сына или дочь за того, кто предложит более высокую цену, но я уверен — они никогда не будут препятствовать им познакомиться поближе. Вы согласны?
— В этих делах я не большой знаток, — ответила Барбара. Она подошла к прикроватному столику с единственным ящиком, выдвинула его.
— Я видел в ту самую ночь, как он выходил из отеля. Мы перекинулись несколькими словами о предстоящем свадебном торжестве, а потом он сказал, что хочет пробежаться по берегу моря. Снять нервное напряжение перед свадьбой и все такое…
— Ну, а потом?
— А когда я услышал, что его нашли мертвым на Незе… Не знаю, известно вам или нет, сержант, где это место находится. Какая уж там пробежка по берегу! Тогда я понял, что он хотел скрыть, чем в действительности занимался. А поскольку он всегда уходил из отеля примерно в то же время, как и в ту пятницу, мне кажется, что он шел на встречу с тем же человеком, с которым и раньше встречался по ночам, и лучше ему было бы этого не делать.
Тревес привычно сложил руки на груди и посмотрел на Барбару с таким видом, словно ожидал, что она, как доктор Ватсон, воскликнет: «Холмс, вы меня поражаете!»
Но поскольку Хайтам Кураши был убит и все указывало на то, что убийство не было случайным, Барбара и сама предположила, что Кураши шел на встречу. В рассказе Тревеса неожиданным для нее было только то, что эти свидания происходили регулярно. Она, хотя и с неохотой, вынуждена была признать, что это обстоятельство было весьма важным, и решила бросить кость хозяину отеля:
— Мистер Тревес, вы выбрали для себя не ту профессию.
— Серьезно?
— Даю голову на отсечение.
Это подействовало на Тревеса ободряюще, и он вместе с ней стал рассматривать содержимое ящика прикроватного столика: книга в желтом переплете на арабском языке с атласной ленточкой-закладкой; на заложенной странице несколько строк были отмечены скобками; наполовину пустая упаковка презервативов; светло-коричневый конверт размером пять на семь дюймов. Барбара положила книгу в пакет для вещдоков, а Тревес, укоризненно качая головой, смотрел на коробку с презервативами и прочие предметы, предназначенные, по его мнению, для сексуальных удовольствий.
Барбара вскрыла конверт и высыпала его содержимое себе на ладонь. Это были два ключа, один с фалангу ее большого пальца, второй не больше ногтя на нем. Этот второй и был, по всей вероятности, ключом от кейса, найденного в комоде. Зажав оба ключа в ладони, она задумалась, что делать дальше. Ей хотелось заглянуть в кейс, но она предпочла бы проделать это в одиночку. Перед тем как открыть кейс, ей необходимо отделаться от своего бородатого Шерлока.
Она размышляла, как бы проделать это поделикатней. Ни в коем случае нельзя навести его на мысль о том, что он как человек, знавший Кураши, автоматически становится подозреваемым в убийстве и пребывает таковым до тех пор, пока алиби или другие обстоятельства, подтверждающие его невиновность, не снимут с него подозрений.
— Мистер Тревес, — после паузы обратилась к нему Барбара, — эти ключи, возможно, очень важные улики. Прошу вас, постойте у двери в коридоре и последите, чтобы никто не вошел в номер. Сейчас нам более всего опасны те, кто намеренно или ненароком может проникнуть в тайну следствия. Дайте мне знак, что все спокойно.
— Конечно же, сержант. Буду очень счастлив! — сказал он и поспешил приступить к исполнению почетной обязанности.
Как только он подал ей сигнал, что в коридоре никого нет, она приступила к осмотру ключей. Оба сделаны из латуни, к тому, что побольше, прикреплены цепочка и плоский металлический ярлычок с вытесненным номером 104. Ключ от камеры хранения? — подумала Барбара. Но какой? На железнодорожном вокзале? На автовокзале? Возможно, от шкафчика в павильоне для переодевания на пляже — в таких купальщики хранят одежду, пока плавают в море.
