Жулик моей мечты - Дарья Александровна Калинина
Бородинский начал прикидывать, но ничего лучше кражи ему в голову не приходило. Была еще идея избавиться от самих академиков, но, к чести Бородинского, он ее отмел как слишком уж чудовищную. Но кража ничуть не претила его чувствам. Кража решала разом много вопросов. Нет в музее подозрительных экспонатов – нет и проблем, связанных с их экспертной оценкой. Значит, и Фомин не сможет ничего понять.
– Разумеется, если бы украсть пришлось только эти три экспоната, то Фомин меня бы обязательно раскусил. Поэтому пришлось пожертвовать некоторой частью коллекции, в которой были весьма интересные предметы.
Не без помощи своей старой любовницы Бородинский вспомнил, что среди его многочисленных знакомых имеется некто Рыжиков, страстно мечтающий заполучить кое-какие предметы коллекционирования. Через подставных лиц Бородинский навел мосты и сумел уговорить Рыжикова на кражу. Разумеется, сам Рыжиков не сумел бы ее осуществить, ему был нужен помощник, который вскоре и нашелся.
– Эти двое выкрали все то, что я им велел, плюс взяли кое-что вдогонку. Я постарался разместить все «раритеты» таким образом, чтобы они оказались в одной витрине. Купленные за последний год удалось сунуть туда без проблем. Но три из прежних закупок не удалось, они были плотно привязаны к своим витринам и к своим отделам коллекции, их мне незаметно изъять не удалось. Пришлось разрешить воришкам похозяйничать у меня в коллекции. Если бы кто знал, какую мучительную ночь я провел! Утром я кинулся в оружейную, чтобы проверить, не пропало ли что-то сверх оговоренного. Но нет, все получилось отлично. Дальше было дело за малым. Мне было необходимо проявить максимум активности, чтобы у Фомина не возникло ненужных сомнений.
– Вы же фактически сдали Рыжикова со Спицыным полиции. Вы не могли не понимать, что как только этих двоих поймают, они тут же сольют вас.
– Но я же предпринял меры, чтобы их не поймали.
– Какие? Убили их?
– Я предупредил этих двоих, что они где-то прокололись, что их видели и что им необходимо спрятаться. Дал им денег и велел сидеть тихо до тех пор, пока все не уладится. И если бы не этот злополучный перстень с камеей, который вылез из живота жабы, то фиг бы вы нашли место, где Спицын прятался.
– Перстень с камеей все-таки из вашего музея?
– Конечно. Этот экспонат хранился в моей коллекции не один год. Многие его видели, есть его фотографии в прессе и в Сети; когда ко мне пришли из полиции, я не мог отрицать, что не знаю этот перстень.
– Но ведь у вас коллекция оружия.
– И что?
– А тут перстень.
– Этот перстень тоже является оружием. Камея при легком нажатии сдвигается в сторону, внутри перстня имеется полость, в которой в прежние времена хранили яд. Очень удобно, подходишь к неугодному тебе человеку, заводишь с ним непринужденный разговор, во время которого легонько вертишь перстень на пальце. Потом – опля! Камея сдвигается, а порошок сыпется в кубок вашего врага. И все! Вы отходите, а ваш враг отправляется на тот свет. Оружие же?
– В общем, да.
Теперь Саша понимала, каким образом умерла жаба и почему умные аисты не пожелали ее съесть. Видимо, при проглатывании камея сдвинулась, и перстень в желудке у жабы начал отдавать крохи хранящегося когда-то в нем яда. А много ли маленькой жабе нужно, чтобы откинуть лапки кверху? Она издохла, аисты ее подобрали, но кушать не стали, побрезговали или поосторожничали. И жаба вместе с опасным перстнем стала добычей полиции.
Бородинского арестовали в этот же день. Он не сопротивлялся и при аресте выглядел удовлетворенным.
– Вот это правильно, – твердил он, пока его транспортировали в отдел полиции. – Все это просто замечательно!
– Значит, вы признаете свою вину?
– Я во всем сознаюсь, но вы должны гарантировать мне неприкосновенность. Я требую свидетельской защиты, потому что есть человек, который захочет мне отомстить.
Защиту ему пообещали, и он совсем успокоился.
Допрос Бородинского велся до позднего вечера. Саша уже давно была дома, когда ей позвонил Милорадов.
– Ты молодец! Все сделала наилучшим образом. Он во всем сознался.
– В чем сознался?
– Во всем!
– Что? И в убийствах тоже?
– Да, представь себе, что убийства Рыжикова и Спицына этот тип тоже взял на себя.
– А мне он…
Саша собиралась сказать, что ей вороватый коллекционер говорил совсем другое, но Милорадов перебил ее, не дав договорить.
– Но только он врет! – решительно произнес следователь. – Бородинский и понятия не имеет, каким образом погибли эти двое. Мы спросили, как же он их убивал. Так вот, по поводу Спицына он заявил, что подрался с ним и в драке ударил его по голове. А по поводу Рыжикова и вовсе сказал, что задушил его.
– Оба раза мимо!
– Либо он хитрит и пытается таким образом отвести подозрения от себя, мол, назову неправильный способ убийства, все поймут, что я на себя наговариваю, и всерьез мое признание и мою вину в этих убийствах рассматривать не станут, либо он их и впрямь не убивал. Не удивлюсь, что у него и алиби найдется, если поискать.
– Если ему так хочется сесть, и надолго, то скажет, что поручил устранение Рыжикова и Спицына кому-то другому.
Милорадов не стал спорить и вместо этого заговорил совсем о другом:
– Кстати, того усача в красной кепке и темных очках, который болтался возле дома Василисы, мы вычислили.
– И кто он?
– Не буду пока говорить. Завтра утром ты сама с ним познакомишься. Спокойной ночи.
Это был какой-то изуверский способ лишить Сашу ночного отдыха.
В итоге спала она плохо, проворочалась всю ночь и вскочила с кровати, когда солнце еще едва вставало из-за горизонта. Но оказалось, что ее родители проснулись еще раньше и сейчас занимались обсуждением какого-то серьезного вопроса. Вид у них был сосредоточенный, и Саша нутром почуяла, что дело неладно.
– Что случилось?
Родители разом повернулись в ее сторону. Потом отец посторонился, и Саша увидела, что на полу в кухне много грязи.
– Кто-то забрался к нам ночью через разбитое окно.
То самое, якобы разбитое дядей Толей, окно родители просто прикрыли фанеркой, чтобы застеклить его в свободное время. Теперь фанера валялась на полу и была густо истоптана грязными ногами, как и пол. Саша отметила, что следы точь-в-точь похожи на те, которыми им уже доводилось любоваться.
– Похоже, что дядя Толя повадился к нам с визитами, – хмуро произнес отец. – И самое главное,
