Сокровища Анны Моредо - Александр Юрьевич Прокудин
– Не собираешься ложиться? – с удивлением спросил Ортега.
– Все равно не смогу заснуть, Эмилио. Слишком много мыслей в голове. Да и по работе надо сделать пару звонков.
– Еще рому?
– Ни в коем случае. Завтра у меня серьезный разговор со всеми. Проведу его с самого утра. А вот ты лучше ложись. Я вижу, как ты устал.
Ортега и на самом деле выглядел измотанным.
– Ложись, – повторил комиссар. – Я полицейский, не спать ночами для меня привычно. Выспись, тебе завтра понадобится свежая голова.
– Но как я брошу тебя?
– Ничего.
Комиссар оглянулся на второй этаж, где спал Саласар, будто проверяя, не подслушивает ли он их оттуда.
– Я жду еще кое-каких новостей по поводу этого чертового клада, Эмилио, – прошептал он заговорщицки и подмигнул мэру. – И, скажу по секрету: завтра может измениться весь расклад.
– Эстебан, ты серьезно? – мэр чуть было не повысил голос до способного разбудить гостей. Опомнившись, он продолжил шепотом. – Но что это? Расскажи! Я прошу тебя!
– Пока нечего, Эмилио. Утром, когда все соберутся. Иди спать.
Поколебавшись, мэр сдался и отправился в свою комнату – тоже на второй этаж. Через минут десять оттуда раздался такой яростный храп, как будто это заснул не низкорослый, добродушный, похожий на панду толстячок, а суровый и злобный великан.
Комиссар налил себе очередную чашку кофе. Прямо перед ним на столе лежал его телефон. Внимание Линареса целиком и полностью было сосредоточено на нем – словно комиссар с нетерпением ждал очень срочного звонка. И экран мобильного действительно засветился, одновременно заурчал вибросигнал.
Линарес прочитал пришедшее сообщение. Оно было кратким и на первый взгляд не содержало почти никакой информации. Все, что там было – это написанная цифрами вчерашняя дата.
– Так я и думал, – пробормотал Эстебан Линарес себе под нос. – Ну что же. Завтра ты заплатишь мне за все, чудовище.
Глава 8. Встреча за завтраком
Утром, часов около десяти, все собрались на втором этаже – внизу было слишком неуютно из-за приготовлений к травле насекомых. Еду и посуду подняли наверх при помощи удобного ручного веревочного лифта, как раз для этой цели предназначенного.
На втором этаже, кроме нескольких жилых комнат, была и большая общая гостиная. Мощные сваи-колонны, поддерживающие сделанный сводчатым потолок, проходили через нее насквозь, создавая атмосферу почти средневекового зала, в котором собирались на пиры доны и доньи. Большой обеденный стол, тесанный, из толстого серого дерева, тоже поддерживал это впечатление. Его, впрочем, отодвинули к стене, устроив из трапезы аристократов некое подобие стоячего банкета – гораздо более демократического. Свет в гостиную проникал через вытянутые стрельчатые окна, распахнутые вместе с резными деревянными ставнями наружу.
– Дом был бы и в самом деле неплох. Если бы не термиты, – профессионально отметил Хавьер Игнасио, осторожно пробуя ногой прогибающиеся половые доски.
Завтраком руководил Линарес. За оставшуюся часть ночи он так и не прилег и, как заботливая домохозяйка, приготовил его своими руками.
Поднявшийся позже всех мэр, помог, чем смог – соорудил на всех огромный кофейник с кофе.
Похмельный Саласар собирался налить себе кружку, но комиссар не позволил.
– Подождите всех, будьте добры!
Удивительно, но Сильвио послушался.
Донья Анна, вставшая первой, уже давно сидела в самом углу, ожидая, когда начнется обещанный комиссаром разговор.
Погодить всех Линарес попросил и со спиртным. Принесенный мэром из подвала ящик его знаменитого фамильного вина, по просьбе комиссара, тоже отложили до конца завтрака.
– Хочу, чтобы у всех была ясная голова, когда буду сообщать важные новости, – сказал он вполголоса Ортеге, и тот с пониманием согласился.
Рыжий Энтони вежливо поздоровался со всеми, пожелав доброго утра, и сразу же направился к Анне Моредо.
– Простите, донья Анна. Это Энтони.
– Я знаю. Чего ты хочешь?
– Отцу стало лучше, он хотел бы поговорить с вами наедине. Перед общей встречей.
– Передай своему отцу, сынок, следующее… – ответила слепая, совершенно не стараясь, чтобы ее ответ был слышен только собеседнику. – Пускай дьявол воткнет ему руку в задницу и, добравшись изнутри до его глаз, вытолкнет их наружу пальцами. Затем схватит его ими за переносицу и вывернет наизнанку – как гостиничная горничная заблёванную напившимся постояльцем наволочку. Брезгуя прикоснуться к тому, что он носит вместо лица на самом видном месте, не беспокоясь о том, сколько боли это доставляет тем, кто вынужден на это смотреть.
Саласар громко и искренне расхохотался:
– Обожаю вас, Анна!
– Успели выпить? – укоризненно шепнул его мэр.
Сильвио потупился и умолк.
– Видимо, это «нет», сеньора? – переспросил на всякий случай Макгиннел. – Отец очень просит.
Анна подкрепила сказанное самым оскорбительным в Испании жестом. Юноша, выросший в Штатах, его не понял, но помог комиссар, выступивший в качестве переводчика:
– Это очень твердое «нет», Энтони. Саласар, помогите парню поднять коляску с отцом наверх, пожалуйста.
И Саласар вновь послушался комиссара – видимо, чувствовал стыд и неловкость за вчерашнее поведение.
Наконец, все собрались.
Коляску с Раймоном Руисом расположили максимально далеко от Анны. Но слепая словно чувствовала, где она стоит – и демонстративно отвернулась в противоположную сторону, не позволяя даже своим слепым, ничего не видящим глазам хоть на мгновение коснуться того, что было ей настолько неприятно.
Комиссар протянул мэру кружку с кофе, тот ее принял и с удовольствием отхлебнул. Линарес сделал приглашающий жест всем остальным. Чашки, кружки и стаканы с кофе стремительно разобрали.
– Всем доброе утро, господа и дама! – произнес комиссар, вручая стакан с кофе донье Анне. – Надеюсь, вам удалось хоть чуть-чуть отдохнуть. Хочу вас поздравить, мы приближаемся к развязке. Сегодня к ужину, я уверен, мы вернемся в Санта-Монику.
Заинтригованные присутствовавшие переглянулись. Энтони улыбнулся и похлопал по плечу отца. Хавьер Игнасио перекрестился, глядя в потолок. Саласар чему-то усмехнулся про себя.
Довольный произведенным эффектом Линарес продолжил:
– Перед тем, как я посвящу вас во все детали…
– Постойте… – из угла гостиной, где находились Руис и Макгиннел, вдруг раздался слабый, но требовательный голос.
Донья Анна, услышав его, вздрогнула, пролив себе на подол кофе.
– Да, синьор Руис? – вежливо остановился комиссар. – Что вы хотите?
Сухой, едва слышный голос старика произнес:
– Анна, к сожалению, не пожелала побеседовать со мной отдельно. Наверное, так было бы лучше… Но я согласен поговорить и так. Для меня это важнее, чем все другое. Анна?
Все ожидали, что острая на язык старуха выпалит по бывшему мужу изо всех своих стволов. Но этого не произошло. Она просто повернула в его сторону голову и, открыв рот, слушала.
Раймон Руис продолжил:
– Анна, я вижу тебя, не успев уйти на тот свет, и
