Стрела Гильгамеша - Александрова Наталья Николаевна
– Хватит тратить время! Отсчет пошел! – рявкнул карлик.
И махнул рукой своим подручным.
– Можете развязать ее! – разрешил напоследок. – Это все равно не поможет, она только быстрее потратит воздух!
Двое парней в черном подошли к гробу, в котором полусидела Мария. Один из них перерезал веревки на руках и ногах женщины. Она попыталась вскочить, но человек в черном толкнул ее, и Мария упала на спину. Тогда они подняли крышку и опустили ее на гроб.
Мария с ужасом думала, что ее ждет.
Пока крышка лежала неплотно, через зазор проникал свет и, самое главное, воздух. Но еще немного…
Тут она почувствовала что-то жесткое рядом с ладонью. Чуть сдвинув руку, нащупала пластиковую трубочку. Ну да, это трубочка от коробки с соком… Сумку отобрали, но соломинка, очевидно, выскочила из коробки и упала на дно.
Подручные карлика сдвинули крышку, чтобы она плотно легла на гроб.
В самый последний момент Мария успела просунуть трубочку от сока между стенкой и крышкой.
– А сейчас я покажу наше ноу-хау! – гордо сообщил карлик. – Очень трудно добиться герметичности гроба, всегда остается небольшой зазор. И я придумал, как решить эту проблему. В верхней части мы проделали узкую канавку, в которую заливаем глицерин. После этого внутрь гроба не проникнет самое малое количество воздуха!
Карлик подошел и с видом циркового фокусника залил в узкую бороздку маслянистую жидкость из стеклянного пузырька.
– Все, закрыто герметично! Время пошло! Работайте, господин Венедиктов!
Карлик протянул Кириллу Николаевичу карту, найденную в Шуваловском парке.
Тот разгладил ее, вгляделся… Хотелось смять пергамент и бросить уроду в лицо, но Мария… Так он ей не поможет. Поэтому нужно спешить и делать то, что велит этот негодяй. Про себя Венедиктов поклялся, что так просто это дело не оставит, обязательно доберется до мерзавца и, если с Марией что-то случится, придушит его собственными руками. А пока он обратил внимание на карту.
Собственно, он видел ее не первый раз, разглядывал уже, когда достал из тайника. Он с самого начала думал, что прочесть карту невозможно. На ней не было ни координат, ни какого-либо объекта, координаты которого можно было бы определить, чтобы отсчитывать от него остальные метки.
И тут он представил, что чувствует сейчас Мария, заключенная в герметичный гроб…
Мария была в ужасе.
Она находилась в наглухо закрытом гробу, куда не проникали свет и воздух. Особенно воздух!
Пока она еще могла дышать, но воздух был спертым и затхлым, а самое главное – его было мало. А скоро и вовсе кончится… Как сказал карлик? В самом лучшем случае его хватит на полтора часа…
Тут она вспомнила про пластиковую трубочку, которую успела просунуть под крышку. Нашла ее и припала к ней губами…
Когда-то, в другой жизни, она плавала с маской в теплом южном море. Дышала через пластиковую трубку. Правда, та была гораздо толще, но принцип тот же.
Трубочка от сока прошла через слой глицерина и вышла наружу.
Через нее Мария смогла втянуть немного воздуха. Очень мало – но это все же лучше, чем ничего. Она помнила, что в опасных ситуациях самое страшное – впасть в панику, и старалась подавить волнение. Дышала медленно и ровно и считала удары своего сердца, чтобы справиться с ужасом.
Вдох-выдох, вдох-выдох…
Сколько можно так продержаться?
Голова начала кружиться.
Харешим прошел через город, заваленный трупами, город, ставший прибежищем диких собак и хохочущих гиен.
Он прошел город насквозь, от Речных ворот до Западных.
Там, на поле перед воротами, скифы раскинули свой временный лагерь. Они расставили шатры, расстелили на земле ковры и драгоценные ткани из Зиккурата, сидели на них в сапогах и пили огромными чашами прекрасное урское вино, которое нашли в храмовых кладовых.
Вокруг разносились хриплые крики и грубый смех варваров.
Приникнув к земле, Харешим пополз между камней, приглядываясь к пирующим и даже принюхиваясь к запахам, доносящимся от их костров.
Вокруг пахло конским потом и кровью, дымом и полусырым мясом. Пахло травами далеких северных степей и степными пожарами. Пахло смертью.
И вдруг среди этих диких и варварских запахов жрец уловил едва ощутимый аромат храмовых благовоний, аромат драгоценного масла, которым заправляли светильники Зиккурата. Он уловил запах священного артефакта, запах Стрелы Гильгамеша.
Харешим пополз на этот запах, скользя среди камней, прижимаясь к земле, как змея.
Один из скифов встал и отошел от костра, чтобы справить малую нужду. Он едва не наступил на Харешима и уставился на него красными от пьянства глазами.
Харешим встретил его взгляд взглядом своих узких змеиных глаз.
Скиф моргнул и пробормотал:
– Змея!..
Поднял камень, бросил его в Харешима и промахнулся. Лениво выругался и вернулся к своим сотрапезникам, повторив:
– Здесь много змей… И люди здесь ядовиты и лживы, как змеи! Проклятая земля! Скорее бы вернуться в родные степи…
Харешим немного выждал и пополз дальше, откуда звал его запах священного артефакта.
Он приблизился к очередному костру – и запах стал явственней, стал таким сильным, что Харешим понял – он достиг своей цели.
Возле этого костра два бородатых варвара играли в кости.
– Ты снова проиграл! – проговорил один из них, забирая у приятеля кошель с золотыми монетами.
– Давай сыграем еще раз! – взмолился тот. – Позволь мне отыграться!
– Тебе больше нечего поставить, ты уже продул всю сегодняшнюю добычу!
– У меня есть еще вот это! – Скиф вытащил из складок своего плаща золотой наконечник, два сложенных вместе лепестка.
Харешим задрожал от гнева. Дикие варвары играют на священную реликвию, на Стрелу Гильгамеша!
Первый скиф принял золотой наконечник, взвесил его на руке и кивнул:
– Ладно, сойдет! Принимаю ставку!
Он взял костяной стаканчик, положил в него игральные кости, встряхнул и бросил на землю.
– Четыре… – проговорил разочарованно.
– Что ж, надеюсь, мне повезет больше…
Но у него выпало только три.
– Ну вот и все, ты снова проиграл! – Победитель забрал выигрыш. – Больше я играть не буду. А тебе и не на что.
Проигравший выругался, поднялся и побрел прочь, к шатру, где сговорчивые моавитянки обслуживали варваров за несколько монет.
Харешим дождался, пока проигравший скроется с глаз. Победитель прилег подремать, и жрец бесшумно, как змея, подполз к нему и набросил на шею тонкий шнурок, сплетенный из бычьих жил.
Скиф забился, зарычал, как раненый зверь, но Харешим стягивал шнурок все сильнее.
Наконец тело дернулось последний раз и затихло.
Жрец обшарил одежду мертвеца и вскоре нашел то, что искал, – золотой наконечник копья, похожий на два сложенных вместе узких древесных листа.
Он спрятал святыню в кожаном кошельке с завязками, а кошелек – в складках своего запыленного плаща и снова пополз, чтобы как можно скорее покинуть лагерь варваров.
Один раз на него едва не наткнулся обходивший лагерь часовой, но Харешим вжался в землю, как змея, и скиф прошел мимо.
Только за пределами лагеря жрец решился подняться на ноги и быстрым шагом зашагал прочь, чтобы до рассвета уйти как можно дальше от разграбленного и разрушенного города.
На следующее утро Надежда встала пораньше, потому что кот опрокинул вазу с осенними астрами, стоявшую на подоконнике в гостиной. Каким образом кот туда просочился, осталось тайной, поскольку хозяйка была твердо уверена, что дверь она закрывала. Дело в том, что в гостиной стояла мягкая мебель из кожи цвета топленого молока, и кот давно порывался поточить об нее когти, после чего, ясное дело, мебель можно было отправлять прямиком на помойку.
Разумеется, Надежда с мужем никогда не купили бы такую мебель. Имея в доме кота, нужно быть полными идиотами, чтобы пользоваться кожаной мебелью. Коты, конечно, бывают разные, некоторым хозяевам везет, поскольку их пушистые питомцы выбирают для точки когтей, к примеру, коврик в коридоре. Или же специально для кошки держат на кухне старое кресло, которое не украшает интерьер, зато кот регулярно его дерет, и все довольны.
