Охота на Минотавра - Дмитрий Валентинович Агалаков
А потом изменился бой, и они расступились, и появилась женщина в львиной шкуре; она вышла к ним как их патронесса, и все поклонились ей.
– Она голая, – прошептал Паша.
– Точно – голая, – подтвердил Мишка. – Почти!
Да, она была обнажена. Львиная шкура то и дело открывала ее бедра и грудь, всю её – влекущую, полную животной силы, демонически волнующую. Легкая золотистая набедренная повязка – это было все, что лишь для вида укрывало ее! По левому бедру проходила татуировка змеи – нападающей кобры. А с головы женщины смотрела морда львицы. Именно поэтому ребята, прятавшиеся на дереве, в первую очередь Паша и Мишка, не разглядели главного. Самое ужасным было то, что женщина держала в руках ношу! Бережно прижав к обнаженной груди! Так держат кулёк с младенцем! С новорожденным!
– Бог мой, – прошептала Юля. – Я в это не верю… Мишка, Паша?… Этого быть не может…
– Они сказали, что жертве два месяца, – подтвердил ее слова Паша. – Все сходится, ребята…
– Еще не поздно вызвать ОМОН, – сказал Мишка.
– Поздно, – ответила Юля. – Смотри туда…
Женщина с татуировкой, в шкуре львицы, прошла к алтарю и положила кулек на плоскость камня.
– Они кладут жертву на алтарь, – констатировал Паша.
– Точно, – прошептал Сомов. – Зря мы сюда приехали…
Тем временем жрица, а это было именно она, распеленывала младенца.
– Что они с ним сделают? – спросил Мишка. – Юлька?
– Нет, ребята, так нельзя, – качала головой девушка. – Это противоестественно…
– Почему противоестественно? – вдруг спросил Паша. – Ты забыла, кому они поклоняются? Тавроману! Дьяволу. Так что всё сходится…
В эту самую минуту за спиной жрицы появился атлетически сложенный мужчина в набедренной повязке, в бычьей шкуре, с тяжелой мордой быка над головой. Весь его вид и крутые рога говорили сами за себя. Кто это. Откуда пришел. И зачем. Это и был Тавроман. На его груди висел кинжал в ножнах. Теперь стало ясно – этот кинжал священный, жертвенный!
– Это все тот же длинноволосый! – бросила Юля.
Все было так: по его плечам, выбившись из-под бычьей головы, рассыпались темные волосы.
– А жрица – это она? – спросил Мишка. – Та самая? В красном платье?
– Нет, та была тоньше – эта на танцовщицу похожа, – сказала Юля, – бедра круче и ноги сильнее. Вот же зверюга! И у нее под львиной головой короткие сивые волосы! Я вижу!
Жрица как раз распускала последние пеленки. Тамтамы били и били. Длинноволосый мужчина-бык вытащил из ножен кинжал и взял его в обе руки – приготовился передать жрице…
– Не верю, – прошептала Юля. – Ребята, не верю!
И тогда руки жрицы распустили и развели последние простыни…
– Баран! – воскликнул Мишка.
– Ягненок! – вырвалось у Юли.
Ребята увидели маленького беленького ягненка, который жалко блеял и перебирал копытцами в воздухе.
– Вот их жертва! – с величайшим облегчением выдохнула Юля. – Ягненок! Слава богу!..
– Мне барашка тоже жалко, – заметил Мишка.
– И мне, – кивнул Паша. – Но это не человек. Баранов убивают сотнями тысяч и продают на рынке. А мы их едим.
– И все-таки есть в этом что-то запретное, преступное, гадкое, – произнесла Юля. – Есть…
– Ага, – согласились в унисон Мишка и Паша.
Жрица взяла кинжал и, положив руку на барашка, вскинула голову к ночному небу и что-то зашептала.
– Что она сейчас говорит? – спросил Сомов.
– Ясно что, – ответил Паша. – Она говорит, кому приносит эту жертву. Своему богу Тавроману! Взывает к нему!
Выговорившись, жрица занесла кинжал над несчастным животным. Именно в это мгновение, словно предчувствуя свою смерть, барашек жалобно заблеял. Мишка сморщился и отвернулся, Юля закрыла глаза. Только Паша упрямо глядел на ритуальное действо. До встречи с одноклассниками-экстремалами он мог рассчитывать увидеть кошмары только на экране телевизора или компьютерного монитора, но теперь ужасы мира являлись к нему воочию.
Взвизг ягненка больно ранил Юлю – она не удержалась и поднесла бинокль к глазам. И сразу увидела на алтаре окровавленное животное, которое билось в судорогах, и жрицу, та обмазывала себя его кровью. Сектанты одобрительно выли – они взывали к рогатому богу. А длинноволосый мужчина-бык поднял руки к ночному небу. Жрица зачерпнула крови, повернулась и обмазала его лицо.
Но, оказывается, основное действо только начиналось…
Юля предчувствовала, что убийством жертвенного агнца дело не ограничится. Что должно произойти нечто большее! Убийство жертвы – только начало ритуала, у одних надо отнять жизнь, чтобы дать ее другим. А что символизирует начало новой жизни? Во всех языческих ритуалах мира?
Совокупление!
И мужчина-бык, сорвавшись с места, быстро побежал по рядам сектантов, все еще завывавших, сделал круг, потом еще один, выглядывая того, кто ему был нужен, еще полкруга – и наконец вырвал из толпы женщину в одном купальнике и серебристой маске и потащил ее к алтарю.
Он силой подвел ее к жрице и, встав сзади, крепко ухватил за плечи.
– Вот она, та, которая была на руинах завода! – воскликнул Мишка.
– Да, это она, – согласилась Юля. – Просто модель!
– Ага, – сладострастно проглотил слюну Сомов.
Это и впрямь была она! Жгучие темные волосы, тонкая сильная фигура. Чувственный силуэт. Перепутать было невозможно! Но сейчас в ее движениях не было четкости – ее несомненно опоили чем-то, и сильно. Но ей и роль определили особенную!
– Что они еще придумали? – спросил Мишка.
– Сейчас увидишь, Гном. Съемку ведут все?
– Да, – кивнул Паша.
– Отлично, – усмехнулась девушка, – только смотрите, чтобы руки не дрогнули. – Ой, смотрите, мальчики!..
– Да что будет-то? – потребовал ответа Сомов.
– Они же ее не убьют? – спросил Паша. – И не съедят?
Ему было жалко красотку без платья!
– Нет, – усмехнулась Юля. – Ее они точно не убьют! И не съедят. Разве что откусят…
Жрица достала из складок шкуры флакон и влила в рот женщины его содержимое.
– Что это? – спросил Мишка.
– Думаю, наркотик, – ответила Юля.
– Зачем?
– Она вводит ее в транс! Прибавляет дури! Жрица должна сделать из нее абсолютную рабыню!
Полуголая жрица взяла кинжал и приблизила лезвие к телу женщины, а потом срезала вначале верхнюю часть серебристого купальника, а за ней и нижнюю, и
