В тумане лжи - Елена Гордина
Промучившись еще некоторое время, Ольга решительно взяла сотовый телефон и позвонила Петру – длинные выматывающие гудки, затем она услышала какой-то щелчок и едва слышный голос, который заглушали порывы ветра:
– Что, Оля? – Петр старался перекричать помехи. – Что-то с дочкой?
– Нет. – У Ольги сжалось сердце. – Петя, с тобой все нормально?
– Да, – удивленно ответил бывший муж. – Что со мной может случиться?
– Ну и хорошо. – Ольга действительно успокоилась. – Все, Петя, пока.
Ольга еще некоторое время задумчиво покрутила в руках сотовый телефон, а затем тяжело вздохнула и положила его на стол. И он тут же зазвонил, Ольга вздрогнула:
– Что, Петя?
– Это не Петя. – Андрей громко хмыкнул. – Помирилась с любимым мужем?
– Нет, Андрей, не помирилась. – У Ольги сердце было готово выскочить из груди. – У нас общий ребенок, и мы вынуждены общаться.
– Ну, мне все равно. – Белинский говорил сухо и отрывисто. – Ты должна прийти в прокуратуру.
Ольга озадаченно молчала.
– Ты слышишь меня? – Андрей говорил излишне громко, и Ольга поняла, что мужчина в бешенстве.
«Интересно, что его так взбесило? – Ольга пыталась собраться с мыслями. – Что я перепутала его с Петром?»
– Слышу, не ори. – Ольга быстро взяла себя в руки. – Когда и зачем?
– Завтра в десять утра, – Андрей немного смягчился, – ты должна будешь явиться на предварительное заседание в суде, как основной и единственный свидетель.
– Но, Андрей… – Ольга решила, что ослышалась, – я же говорила тебе, что ничего не буду подписывать.
– Ты все подписала в прошлый раз. – И, пока пораженная Ольга молчала, Белинский тихо, очень тихо добавил: – Оля, все в порядке, его не выпустят на свободу, тебе ничего не угрожает.
– Я тебя ненавижу, – заорала Ольга, – ты меня снова обманул!
Она в бешенстве бросила сотовый в угол кухни, ее била нервная дрожь, даже зубы стучали: «Как он мог? Неужели он снова меня подставил? Ведь я просила его как человека!»
Опять раздался телефонный звонок, Ольга испуганно взглянула в сторону комнаты, где спала Таня, и подбежала к мобильному.
– Да? – рявкнула она. – Что еще?
– Оля, – Андрей, видимо, чувствовал себя виноватым, – Оля, тебе точно ничего не угрожает, я тебе это гарантирую. Ты не переживай так, прошу.
– Зачем ты это сделал? – Ольгин голос дрожал от обиды и злости. – Карьерный рост?
– Оля, мне нужно было раскрыть это дело. – Белинский говорил устало и спокойно. – Это не телефонный разговор, я жду тебя завтра в десять.
– Иуда! – бросила Оля и прервала разговор.
Ольга металась по квартире, от былого спокойствия не осталось и следа. Чтобы немного отвлечься, она отправилась в душ, где долго и ожесточенно терла себя мочалкой.
«Какая все-таки сволочь этот Белинский! – Ольга была очень зла на него. – Он так виртуозно меня подставляет, а я, дура, каждый раз надеюсь, что он меня любит. Так вот почему он привез мне продукты и лекарства для малышки, – догадались она, – просто он чувствует себя виноватым и пытается так загладить свою подлость. Ни о какой любви здесь и речи не идет!»
Выйдя из ванной комнаты, Ольга запнулась о мольберт, который вчера нашла в кладовке, перебирая там старые вещи. Она хотела его выбросить, все собиралась очистить квартиру от хлама, да руки не доходили.
Ольга задумчиво погладила деревянную раму, потом неожиданно для самой себя потащила мольберт в комнату и поставила его у дивана. Ей пришлось еще раз вернуться в коридор, чтобы снять с антресолей акварель и холст, которые пылились там уже много месяцев.
А потом Ольга долго сидела напротив мольберта и кусала губы, что-то рвалось из ее души, что-то просилось на бумагу, но она не могла понять, почувствовать до конца, что именно. Потом сделала два нерешительных мазка кистью, две серые полосы, и снова остановилась. Неясные образы, обрывки каких-то фигур, мыслей, фраз, все перемешалось в одну сплошную разноцветную феерию. И внезапно, словно вспышка в темноте, Ольга увидела всю картину целиком.
Ночь. Дождь. Одинокий странник, бредущий вдоль дороги. Огни встречных машин отражаются на мокром асфальте. В самом центре картины белая роза, брошенная под колеса автомобилей чьей-то безжалостной рукой. Цветок еще настолько красив и нежен, что хочется его спасти…
Ольга больше не медлила ни минуты, она взяла кисть и начала рисовать.
Очнулась она только через несколько часов, когда за окном уже стояла самая настоящая ночь. Теперь картина была закончена, и она действительно удалась. Ольга вытерла руки о полотенце и бросилась в комнату, Танечка не спала, она дергала ножками и сосала кулачок.
– Ой, а мама совсем счет времени потеряла! – Ольга взяла девочку и поднесла ее к груди. – Вот так мама!
Танечка улыбнулась в ответ беззубой улыбкой и сосредоточенно принялась за ужин.
Когда зазвонил сотовый телефон, Ольга первым делом взглянула на часы – полпервого ночи. Холодея от плохого предчувствия и волнуясь все больше и больше, она поднесла мобильный к уху. Звонил Андрей.
– Оля! – Ужасно, но у него дрожал голос. – Ты дома?
– Что случилось? – Ольга замерла. – Что?
– Ольга, ты только не волнуйся, – Андрей говорил громко и с напором, – ты иди и закрой дверь на все замки, а потом мы договорим.
– Я и так закрыта на все замки, – просто цепенея от страха, пробормотала Оля. – А что? Да не тяни ты, господи!
– Ольга! Ты дверь никому не открывай! – Белинский продолжал кричать в трубку.
– Что случилось? – заорала Ольга, окончательно слетев с катушек, и Таня почувствовала, что мама нервничает, сморщила носик, собираясь заплакать. – Тихо, тихо! – Оля погладила дочку по животику, и девочка снова принялась за грудь.
– Оля, мы сегодня возили «окулиста» на следственный эксперимент, и он сбежал.
Ольга замерла, она совершенно отчетливо ощутила, как ее сердце громко стукнуло о грудную клетку и… остановилось.
– Оля! Оля! Чего ты молчишь? Оля! – надрывался Андрей, а Ольга просто не могла вздохнуть полной грудью.
Она убрала сотовый телефон в сторону, положила дочку в кроватку, а затем вышла в коридор и сползла на пол, закрыв лицо руками.
Сколько так просидела, Ольга не знала, но смогла подняться на ноги лишь тогда, когда первые лучи солнца пробрались в коридор из окна кухни.
Женщина вернулась в комнату, взяла ребенка и только в этот момент обнаружила, что ее грудь заметно уменьшилась в размере, что нет той самой распирающей боли, которая обычно присутствовала, хотя она и не кормила малышку всю ночь.
Она осторожно положила Таню обратно и потрогала грудь, а затем сжала сосок пальцами – молока не
